— Извините за это, Кэрис.

— Ах, — произносит она, услышав знакомую интонацию, — вот оно. — Она садится в старое кожаное кресло, отмахиваясь от предложенного им кофе. — Почему в лабораториях всегда есть кофейни?

— Воеводство много лет назад постановило, что фрилансеры, работающие в облачных сервисах, наиболее уютно чувствуют себя в кофейнях, — отвечает он, и Кэрис закатывает глаза.

Он идет к прилавку, заказывает кофе и ее любимый прохладительный напиток, возвращается с ним, и она смотрит на него с любопытством.

— Откуда ты знал?

Он пожимает плечами:

— На корабле я знал много тонкостей о том, что вы любите, а что нет, что вызывает у вас аллергию и каковы ваши вкусовые предпочтения.

Она краснеет, а затем приходит в ярость:

— Ты мог все слышать, да?

— Нет, — быстро отвечает он. — Это не так работает. Дай мне объяснить, пожалуйста.

Внезапно Кэрис начинает опасаться этого незнакомца, рассказывающего о ее предпочтениях и антипатиях.

— Лучше начни сначала, потому что я чувствую, будто меня ударили прямо в лицо. И под началом я подразумеваю то, что Озрик на самом деле не существует или, во всяком случае, не обладает искусственным интеллектом.

Рик, сделав большой глоток кофе, берет кружку обеими руками, глядя на Кэрис.

— Я не должен об этом рассказывать, — говорит он. — ЕКАВ — чрезвычайно секретная организация. Я хотел встретиться с тобой… хотел, чтобы ты знала: ты не одна, есть еще кто-то, кто по собственному опыту понимает, что ты пережила. Я очень, очень сожалею о случившемся там, наверху, Кэрис.

— Спасибо. ЕКАВ секретная?

— Надеюсь, ты не против, что я вышел из тени. Ты действительно хочешь это знать?

— Да.

— Хорошо, — говорит он, устраиваясь удобнее в своем кресле. — Мне не хотелось возлагать на тебя слишком много. — Она вздыхает, и он поспешно объясняет: — Уверен, тебе известно, что космическая гонка всегда задавалась теми, кто делал что-то первым. Теми, кто мог запустить ракету в космос, отправить человека на Луну, планетоход — на Марс. В стратегическом плане выигрывает та нация, которая является пионером. Согласна?

Кэрис утвердительно кивает.

— Когда началось взаимное уничтожение Соединенных Штатов и Ближнего Востока, стало ясно, что каждая нация в мире искала способ автоматизировать войну. Ведение боевых действий с помощью дронов превратилось в обычное явление. Искусственный интеллект, очевидно, должен был стать следующим шагом эволюции. Придя от удаленного детонирования бомбы, которую несет дрон, к тому, чтобы машина, точно так же, как человеческие существа, вместо нас решала, когда ее детонировать, мы бы полностью освободили себя от военных действий. Более того: первая страна, которая показала бы практическое использование искусственного интеллекта, дала бы однозначный сигнал всем государствам мира.

— Как с атомной бомбой, — медленно произносит Кэрис.

— Да. Сброс атомной бомбы продемонстрировал ужасающее технологическое превосходство, но нам все еще надо было запускать ее. После этого не осталось пути назад.

Кэрис наклоняется к Рику:

— Так искусственный интеллект…

— Когда Европейский союз сомкнул ряды, чтобы защититься от катаклизма, происходящего на других континентах, Европа приняла важное решение не становиться агрессором.

— Ты говоришь о временах Кента. — Она заставляет себя не обращать внимания на имя младшего брата Макса и сосредотачивается на его тезке — политике, выступавшем за мир вместо войны.

— Совершенно верно, — соглашается Рик, явно довольный. — Мы не пытались бы умиротворить Соединенные Штаты и не воевали бы с ними. Важный выбор. — Он делает паузу, чтобы глотнуть кофе, и Кэрис пьет из стакана мутный яблочный сок, наслаждаясь вкусом.

— Ты следил за мной? — спрашивает она, играя трубочкой в стакане.

— Да. Но не в плохом смысле. Я действительно хотел объяснить и помочь, если бы мог. Но тебя тяжело выследить.

— Я почти не выхожу из дома.

— Понимаю. Однако твоя склонность к развитию языковых навыков подтолкнула меня к мысли, что рано или поздно ты можешь появиться в лаборатории на новом Воеводе.

— Это на самом деле жутко, — говорит Кэрис.

— Правда? Прости. Я думал, это логично.

— Ох, — вздыхает она. — Ты действительно Озрик. Расскажи мне больше про искусственный интеллект.

Он кивает.

— Враждующие материки ошибочно приняли нашу неагрессивную позицию за то, что мы прогнулись, — атака была единственной формой защиты, которой восхищались в современной войне. Они положили глаз на наши территории, и мы были вынуждены действовать. Но большинство стран Европейского союза были решительно против нашего вступления в войну, и мы знали, что никогда не сможем координировать атаку с несколькими отдельными государствами. Так что вместо этого… простым и безобидным образом показали наше технологическое преимущество.

— С помощью космической гонки? — спрашивает Кэрис.

— Да. Мы представили искусственный интеллект в наших текущих миссиях, без особого шума, но с освещением в ключевых СМИ. Космонавты на орбите начали переписываться со своими компьютерами, которые отвечали за связь и выполняли основные функции на борту шаттлов.

Кэрис откидывается на спинку кресла, и он смотрит на нее.

— Но это была фикция, — произносит она.

— Так должно было быть. И это сработало. Наши потенциальные враги отвернулись в поиске более слабых целей, после мировой войны Европа стала Европией и были введены в действие ранние стадии Воеводства.

— Как это может оставаться фикцией, когда большинство информации в Воеводстве находится в открытом доступе? Как им удалось подделать искусственный интеллект?

— Данные ограждены системой. Мы не могли просто передать их нашим конкурентам. Все, что дает Европии стратегическое преимущество, защищено.

— Но если у нас «был искусственный интеллект» со времен создания Воеводства, — говорит Кэрис, обдумывая свои слова, — почему мы до сих пор не смогли создать его на самом деле?

— Что тут скажешь. Это действительно трудно.

Она выжидающе смотрит на него.

— И все?

— Я был бесстрастным.

— Бесстрастный Озрик — уму непостижимо. — Он улыбается, но она выглядит непреклонной. — Я все еще злюсь.

— Знаю. Извини. — Его руки скрещены на коленях, светлые волосы аккуратно зачесаны на одну сторону — хотя одна прядь спереди восстает и спадает на другую.

Кэрис смотрит на его длинные ноги в джинсах, аккуратно застегнутую на все пуговицы рубашку, бородку, в которой проблескивают светлые волоски. Достаточно привлекательный, однако Ричард Озрик, Рик, больше похож на того, кого можно описать как педантичного и вдумчивого.

— Тогда расскажи мне, — говорит она, — почему, по крайней мере, мы не могли знать? Почему они позволили нам доверить свои жизни там, наверху, чему-то столь неубедительному?

— Возможно, ради пиара? Я не знаю. Они не могли рисковать тем, что кто-то, к кому приковано так много общественного внимания, допустит оплошность. Кажется, они называют это правдоподобным отрицанием. Ты не можешь подтвердить или отрицать то, о чем не знаешь. — Он вытирает руки салфеткой.

«Аккуратный», — заключает она.

— Так ты проделал весь этот путь до В18, чтобы сказать мне, что присутствовал в тот момент, когда мы умирали?

Он вздрагивает.

— Я пытался помочь вам, Кэрис. Я действительно пытался.

— Да? — Она силится вспомнить происходящее в поле астероидов, когда они выпадали из диапазона. «Не теряйте времени. Что вам нужно спросить?»

— Если бы я мог сделать что-то еще, то сделал бы. Если бы существовало что-то, что спасло бы вас, если бы я об этом сказал… Но вы были гениальны. Вы попробовали все хотя бы отчасти возможное и даже неосуществимое.

Какое-то время они просто сидят молча, вспоминая про ее баловство с черным кислородом.

— Было обидно, что ничего не сработало.

— Это ты мне говоришь. — Она уставилась на стол, осадок яблочной мякоти налип по бокам ее стакана.

— Я все испробовал, когда вы исчезли из диапазона. На самом деле… — Его голос затихает, и она поднимает на него глаза.

— Что?

— Я испробовал все возможное, — заканчивает он, и она опять опускает глаза.

В другом конце комнаты бариста начинает чистить кофе-машины, готовясь к закрытию, и свист пара из насадок заполняет комнату неприятно громким шумом и запахом пастеризованного молока.

— Мне нужно идти, — говорит она, взяв сумку. — Меня ждет моя собака.

— Верно, — сбивчиво произносит он. — Та, с которой ты была на поминальной церемонии?

— Лайка. Собака-спасатель, — говорит она. — Ты здесь надолго?

— Да. Я могу работать откуда угодно.

Кэрис удивлена:

— Я представляла тебя закрытым в бункере в строгой изоляции.

— Нет, у нас гибкий график. У меня есть основной корабль, а кроме того, я слежу за связью на трех или четырех других миссиях в любое свободное время.

— А если они все одновременно о чем-то спрашивают?

— Ты немедленно отмечаешь это, чтобы перехватила одна из команд поддержки. Задержка незаметна.

— Почему ты мне рассказываешь это?

— Ты заслужила знать, — говорит Рик.

— Я была твоим основным… — спрашивает она, и он утвердительно кивает головой. — Я когда-нибудь общалась с другими Озриками?

— Нет, — говорит Рик, улыбаясь. — Вы были не очень требовательны, и я всегда мог справиться с объемом ваших вопросов. Макс задавал их больше, особенно по ночам.

— Да?

— Мы много общались — я начал считать его другом.

— Я об этом не знала. — Она наклоняется, чтобы собрать свои вещи. — Мы еще увидимся?

— Это зависит от тебя, — говорит он.

— Что ты имеешь в виду? — Она перестает рыться в вещах.

— Европия не обязывает меня переезжать, потому что формально меня не существует.

— Тебе не нужно переезжать, потому что ты в ЕКАВ? — Кэрис поражена. — Вот в этом и есть ирония.

Рик с извиняющимся видом пожимает плечами.

— Если бы я только присоединилась к другой части программы…

«И Макс», — думает она, но не произносит этого вслух. Если бы им не нужно было переезжать, не было бы отношений на расстоянии в отдаленных Воеводах, они не попросили бы отмены…

— Я бы с радостью пообщался еще, — говорит Рик, — если ты свободна. Есть кое-что, о чем мне хотелось бы поговорить с тобой.

Она смотрит на дверь, неуверенная. Он знает ее, но не по-настоящему.

— Кэрис, — произносит он мягким тоном. — Тебе не нужен друг?

Через секунду, а потом еще несколько она отрывает взгляд от двери.

— Наверное, нужен. — Девушка протягивает руку для рукопожатия. — Ричард. Рик. Познакомиться с тобой было сбивающим с толку сюрпризом.

— Я тоже рад нашему знакомству, Кэрис Фокс.

Когда они выходят, он придерживает для Кэрис дверь, и она мягко закрывается за ними.

Глава двадцать вторая

Кэрис и Рик сидят на темных камнях. Перед ними открывается вид на выдолбленный ледниками узкий пролив, имеющий отвесные берега. Лайка без особого энтузиазма гоняется за вороной, как иногда делают собаки, зная, что им не поймать свою добычу,

но надеясь на вознаграждение хозяина за проявленные усилия.

— Так значит, — говорит Кэрис, — Озрик. То есть названный не в честь «Гамлета».

— И да и нет, — отвечает Рик. — Это действительно имя персонажа из «Гамлета», как и название корабля, но это также «ОС Рик». Наверное, удачное совпадение. — Он пожимает плечами. — Мир привык использовать «ОС» вместо «операционная система», поэтому аббревиатура стала подходящим названием для искусственного интеллекта.

Кэрис начинает смеяться:

— Если бы я была специалистом по коммуникациям, мой бортовой компьютер назывался бы Оскар?

— Да. А название твоего корабля, вероятнее всего, было бы данью Оскару Уайльду либо кому-то типа него.

Он бросает камень во фьорд [Фьорд, фьёрд, фиорд (норв. fjord) — узкий, извилистый и глубоко врезавшийся в сушу морской залив со скалистыми берегами.], и Лайка бежит за ним, устремляясь к воде, и резко тормозит у обрыва. Бедный пес в ужасе.

— Извини, Лайка, — тихо произносит Рик.

— Не стоит его дразнить.

Так они гуляли каждый день на протяжении последних нескольких недель; Кэрис перестала спрашивать Рика о том, когда он может отправиться обратно в местный штаб ЕКАВ или в центральный Воеводу. Похоже, ему некуда было возвращаться или он не испытывал такого желания, и, честно говоря, Кэрис радовало его общество. Оно ей показалось необычайно легким, несмотря на то что Рик относился к числу педантичных и вдумчивых людей. Когда они впервые встретились, она приняла эти черты за кротость, но он проявлял на редкость большое упрямство в их долгих спорах об идеологии и Воеводстве, хотя при этом был очень вежлив.

— Кэрис, я хотел бы обсудить с тобой одну идею. — Она поднимает брови, но ничего не говорит, поэтому он осторожно продолжает: — Извини, что поднимаю эту тему, но… Ты единственный пилот, которому удалось пройти сквозь поле астероидов и попасть на другую сторону.

Кэрис молчит.

— Я знаю, что у тебя вышло. Ты тоже знаешь. При других обстоятельствах гордилась бы своим достижением — ты прославилась бы на все Воеводство. Возможно, даже на весь мир. Но им об этом ничего не известно из-за хаоса произошедшего и последствий.

Она по-прежнему молчит.

— И ты не сказала им — я понимаю почему. Однако, учитывая, что «Лаерт» полностью потерян, ты единственная, кто знает, как и где. Твой опыт первопроходца бесценен — на самом деле, он жизненно важен. Я знаю, что ты не хочешь вспоминать, — продолжает Рик, — однако если бы я мог тебе помочь…

— Ох, — произносит она мрачным тоном.

— Я бы ничего не спрашивал…

— Но я единственный человек, который может рассказать, как покинуть эту планету.

— Что-то вроде того, — говорит он. — Да.

Они пристально смотрят на воду.

— Как я понимаю, ты не сможешь сам сделать это, если я расшифрую некоторые записи отчетов либо вспомню маневры или нечто такое? — спрашивает она.

— Записи отчетов ЕКАВ просто показывают огромный поток параметров. Одна лишь ты в мире знаешь, как все было, — извиняющимся тоном говорит он, и Кэрис вздыхает. — Подумай об этом. Я помогу всем, чем возможно.

Ее мать, периодически приезжающая в гости, присоединяется к ним во время одной из прогулок с Лайкой к фьорду. Она ежится от колючего ветра в своей пуховой куртке с меховым капюшоном.

В один из сумрачных зимних дней, окрашенных в такой же серый цвет, как и скалы над обрывом, Гвен и Рик спорят о новых действиях Воеводы в бывших Соединенных Штатах. Кэрис молчит, зная, что малейшая перемена направления разговора может привести его к больной теме.

— Со всем уважением, Гвен.

— Знаешь, Ричард, люди, которые начинают ответную реплику с фразы «со всем уважением», как правило, не подразумевают никакого уважения.

Он краснеет:

— Извините.

— Начни заново. — Слегка очарованная, она управляет им таким образом, а Рик позволяет ей это делать.

— Гвен, — говорит он, — наверняка Европия, Китай и Африка обязаны вмешаться и помочь народам, которые страдают от войны. Ведь так?

— Да, — соглашается она, — если бы мы только помогали. Но ты не можешь доверять мотивам ни одной нации, считающей себя лучше той, которой она навязывает свою помощь.

— У нас самая сильная позиция для того, чтобы оказывать помощь. Это гуманный отклик. — Рик бросает Лайке палку через скалистый берег вокруг ледника, и собака поспешно убегает, царапая когтями камни. — Возможно, вы так это воспринимаете, потому что создали семью за пределами утопии…

— Даже не смей, господин Империализм. Мне не нужно быть частью какого-то клуба, чтобы анализировать его ценности, спасибо большое.

— Удар ниже пояса, — говорит Рик, виновато подняв руки, в то время как Лайка возвращается назад с добычей в зубах. — Извините.

— Вне зависимости от того, где воспитывались мои дети, мой сын сейчас там, помогает.

— Конечно, — говорит Рик. — Возможно, это мы здесь втроем находимся немного вне системы.

Гвен фыркает:

— У нас может не остаться системы, если примут все отмены правил.

— Отмены? — спрашивает Кэрис, впервые вступив в разговор. — Какие отмены?

Гвен и Рик переглядываются.

— Несколько жителей ставят под сомнение некоторые правила. Не о чем беспокоиться, — успокаивающим тоном говорит Гвен.

— Нет поводов для тревоги, — повторяет за ней Рик.

Он встречается взглядом с Кэрис и подмигивает девушке, незаметный жест, который заставляет ее улыбнуться. Она наклоняется, чтобы потрепать Лайку, вытягивая палку у него из пасти.

— Ты выглядишь счастливее. — Мать Кэрис моет посуду, гремя кастрюлями и тарелками в раковине, заполненной мыльной водой.

— Счастливее? — спрашивает Кэрис немного приглушенным голосом.

— Не настолько эмоционально разрушенной. — Гвен ставит две мелкие тарелки в сушку. — Чуть более довольной.

— Довольной.

Ее мать, оторвавшись от своего занятия, смотрит на Кэрис:

— Ты собираешься повторять за мной весь день.

— День.

Гвен снисходительно улыбается:

— Хорошо.

— Хорошо. — Кэрис прекращает повторять и начинает смеяться. — Извини, последний раз вышло случайно. Я задумалась.

Гвен присаживается на кухонный стул, пододвигая к Кэрис кружку чая с лимоном.

— Серьезно, ты кажешься намного счастливее. Я этому рада. Ты должна наладить свою жизнь.

— Заняться жизнью, — размышляет Кэрис, — или заняться умиранием.

— Ну довольно. Ты опять начала работать?

Кэрис неохотно приняла это решение, но утвердительно кивает:

— Вроде того. Они меня попросили.

— Через Рика? И чем он просит тебя заниматься?

В том-то и было все дело. Работать над программой, основанной на ее уникальном опыте, в то время как она знает, что еще не готова. Быстро отгородиться от этого периода стало самым простым способом двигаться дальше.

— Пишу тренировочные программы, составляю карты.

Гвен кивает.

— Как по-твоему, ты когда-нибудь сможешь еще раз полететь туда?

— Куда, в космос? Я так не думаю.

— По крайней мере, ты вносишь свой вклад здесь. — Гвен хлопает кухонным полотенцем по столу и улыбается дочери. — Вот что имеет значение. По-видимому, нам всем нужно внести свою лепту.

Дни становятся холоднее, температура опускается все ниже, они даже не думали, что может быть так холодно. В один из наиболее морозных дней, когда небо потемнело уже в два часа, Рик с Лайкой исследуют образования скал, и Кэрис, идущая сзади, вдруг тихо говорит:

— Я это сделаю. Я напишу симуляцию полета через поле астероидов.

Рик поворачивается к ней, руками он треплет лохматую морду Лайки.

— Отлично.

— Думаешь, мне дадут стенограмму миссии?

— Да — это открытая информация.

— Что? — с удивлением переспрашивает Кэрис.

— В случае катастрофы в космосе… — Они смотрят туда, где Лайка пытается вырыть кусок сланца, который практически невозможно сдвинуть с места. — Боюсь, гибель Макса сделала это открытым для ЕКАВ.

— Ох.

Он оттягивает Лайку от сланца и бросает ему камень, собака срывается с места.

— Что заставило тебя решиться?

— Мама сказала что-то о том, что каждый должен внести свою лепту. — Кэрис смотрит на водопад вдали, белый бурлящий поток изящными прядями спадает в заледеневшую воду внизу. Через мгновение она добавляет: — Я создам основу для симуляции. Но мне не удается полностью вспомнить все отдельные маневры.