— Это вещь Энн.

— Ах, Энн… — повторил Дикон и, как ни странно, в его голосе не было насмешки.

— Да, Энн, — отрезал Айден. — И, кстати, завтра утром она уезжает.

— Так я был прав?

Айден скривился.

— Порой, Дикон Ганн, ты бываешь бесцеремонным ублюдком. — Ему вдруг захотелось этой шелковой материей стереть с лица синюю краску, но он не смог этого сделать. Вместо этого он с деланной непринужденностью перекинул предмет ее туалета через седло, а из своей сумки достал свернутую рубаху и кусок домотканой материи, который специально взял с собой.

— И? — поддел его Дикон, жестом давая понять Айдену, что тот недоговаривает.

— И ты оказался прав. — Прежде чем закончить мысль, Айден сначала натянул рубаху. — Но все не совсем так, как тебе показалось. Она пробудила во мне давние воспоминания. Напомнила о вещах, которые, как мне казалось, я давно уже оставил позади.

— Нам никогда не убежать от своего прошлого, лэрд Тайболд. Вам ли этого не знать.

Вернулись Хью с Энн, неся охапки ее личных вещей.

— Можете сложить свои вещи в мою охотничью сумку, — предложил Хью.

— Спасибо, — поблагодарила Энн. — Я нашла далеко не все, что хотелось бы…

Она внезапно умолкла и уставилась на Айдена.

— Что-то не так? — спросил он.

— Ваше лицо, — ошеломленно произнесла она. — Вы выглядите…

Она замялась, и Айден поймал себя на том, что с нетерпением ждет, что же она скажет. Многие женщины считали, что он по-своему красив, этакой суровой красотой. Поэтому в ее реакции не было ничего удивительного. В конце концов, он же все-таки лэрд.

— …почти как нормальный человек, — закончила она.

Итак, у этой кошечки обнаружились коготки. Что еще хуже, Айдену, обычно отличавшемуся хорошим чувством юмора, ее ответ не понравился. Ему захотелось отпустить колкость в ее адрес, но она уже начала запихивать свои вещи в охотничью сумку и была всецело поглощена процессом. К несчастью, Хью меры не знал.

— Это хорошо или плохо, миледи?

Энн растерялась, словно совершенно забыла, о чем они только что говорили. Затем окинула Айдена оценивающим взглядом.

— Я еще не решила. Но могу сразу сказать: ему нужно подстричься. Срочно. Длинные волосы нынче не в моде.

Айден чуть не зарычал в ответ на ее дерзкий комментарий. На него это было непохоже. Он не был тщеславным человеком. Или, по крайней мере, пытался таковым не быть. Но при этом он ненавидел дебютанток. Он горделиво встряхнул волосами. На такие глупости, как стрижка, у него не оставалось времени.

Дикон решил за него вступиться.

— Понимаете, — обратился он к Энн, — во время охоты Хью обычно складывает в эту сумку тушки мертвых птиц. А они часто все в грязи и кишат блохами и всевозможными паразитами.

Она на миг прекратила укладывать одежду, но затем снова взялась за дело, намеренно игнорируя его замечание.

Глаза Айдена и Дикона встретились.

«Завтра же она уедет», — взглядом пообещал он другу.

Дикон скептически хмыкнул и пришпорил своего коня. Сзади к его седлу была привязана туша кошки. Он поскакал впереди остальных.

— Вы поедете со мной, — сообщил Айден Энн.

Он направился к Бьюмэнсу, ожидая, что Энн последует за ним. Но тут лошадь Хью подалась вперед, и не успела девушка сделать шаг, как лицом к лицу столкнулась с мертвым кучером, тело которого было переброшено через круп лошади. Труп еще не начал окоченевать.

Энн побледнела. Айден ожидал истерического припадка и мольбы отвезти ее назад в Лондон… но так и не дождался.

Она сдавленно выдохнула, а затем, к удивлению Айдена, подняла руку и легонько коснулась поросшей седой щетиной щеки кучера.

— Он был таким хорошим, добрым человеком…

— Мы похороним его в Кельвине, — сказал Айден. — У него была семья? Нужно им сообщить.

Энн грустно улыбнулась уголками губ.

— У него было много жен. По его словам, по одной в каждом графстве. Я уверена, что ваша сестра лучше нас знает, с кем нужно связаться.

— Вот и поговорите с ней об этом, когда приедете в Лондон, — решительно заявил Айден.

Ее серые глаза — когда-то ясные — потемнели. В их глубинах он прочел вызов. Видимо, Хью это тоже заметил, потому как счел за благо последовать за Диконом.

Айден подождал, пока они останутся одни.

— Завтра же вы уезжаете, — твердо заявил он.

— А как же наш брак?

— Нет никакого брака.

Она что, полоумная, в самом деле?

— Он не был консумирован — и не будет. Вы вернетесь к моей сестре, и она займется аннулированием контракта, а еще выплатит вам приличную компенсацию, ведь это она все начала. Вот все, что я могу вам предложить.

Энн опустила голову. Айден, не веря, что она может так легко сдаться, ждал подвоха или очередной колкости, но когда ничего этого не последовало, он, наконец, понял, как же сильно она устала. Он сбавил обороты.

— Идемте же. Вам нужно хорошенько отдохнуть, а наутро вы будете чувствовать себя по-другому.

Боже правый, он говорил с ней как нянька! Айден взобрался на Бьюмэнса. Конь в нетерпении ударил копытом, желая последовать за остальными.

Она осмотрела животное от гигантских копыт и широкой грудины до кончиков ушей.

— Как я залезу на это огромное чудище?

Он нетерпеливо помахал вытянутой рукой прямо перед ее лицом.

— Точно так же, как я вытащил вас из нутра кареты.

— Ну а куда я сяду?

Айден почувствовал, что его терпение скоро лопнет.

— Мисс Энн, если вам так хочется, вы можете пойти пешком.

Она вложила свою руку в его ладонь. Пальцы у нее были длинные и женственные, а кожа нежная, как шелк ее платьев. Он поднял ее и усадил перед собой.

Он был абсолютно уверен, что поступит правильно, отправив ее назад. Она явно не привыкла к верховой езде. На руках он не заметил мозолей. А одежда была слишком тонкой для местного климата. Она здесь просто не выживет.

Но сейчас она сидела прямо у него между ног, ее округлившиеся ягодицы были прижаты к его твердеющему члену.

Что ж, по крайней мере, она не превратила его в евнуха.

Она заерзала, усаживаясь поудобней. Айден хотел было прикрикнуть на нее, чтобы сидела спокойно, но вовремя прикусил язык и издал только сдавленный стон. Щеки ее тут же залились краской.

— Я совсем забыла о вашей травме, — поспешно извинилась она. — Я могу сесть у вас за спиной.

Ну да, и обвить его своими длинными ногами, потому что иначе она упадет, и прижаться грудью к его спине.

— Оставайтесь на месте. — Так или иначе, он был обречен на пытку. — Ехать нам еще долго, уже темнеет. Я не хочу всю дорогу волноваться о том, как бы вы не упали с лошади.

Хорошо все-таки, что завтра она уезжает. Завтра, завтра, завтра.

Глава 3

Энн не могла расслабиться. Тело мужа буквально обволакивало ее. И ехали они не на какой-то несчастной забитой кляче, а на огромном и могучем жеребце, под стать своему хозяину.

Она не знала, как себя вести. Таких людей, как Айден, она никогда прежде не встречала. Он не был ни галантным, ни эрудированным, ни слабым, но зато мужественности ему было не занимать. Он не имел ничего общего с человеком, изображенным на миниатюре. На носу, выглядевшем таким прямым и аристократическим на портрете, обнаружилась легкая горбинка. Очевидно, этот нос ломали и, возможно, даже не раз. Характер и годы сделали черты его лица тверже. Особенно подчеркивала это густая борода, в которой застряли частички краски.

Как ни старалась, она не могла представить его в Лондоне. Такой человек, как он, никогда не станет делать себе завивку гофре или носить накрахмаленный воротничок. Он играл по незнакомым ей правилам. Слишком прямолинейный, дерзкий и крайне эксцентричный: вот слова, которыми она могла его описать.

И этот бред о женитьбе по любви — какая чушь! Неужто он действительно считал ее такой наивной?

— Вы что-то сказали? — спросил он ее своим низким голосом.

— Что?

Он сердито на нее взглянул.

— Вы что-то сказали. Вы ко мне обращались?

— Нет-нет, — поспешно запротестовала Энн. Ей стало стыдно оттого, что он услышал, как она говорит сама с собой. Она вся сникла.

Судя по его виду, он хотел что-то сказать, но затем передумал.

Путь они продолжали молча. От мерного стука копыт ее начато клонить в сон. Теперь она понимала, почему он настаивал на том, чтобы она села впереди, — и она все больше привыкала находиться так близко к нему. Более того, ей было приятно ощущать тепло его тела.

Здесь, на севере, дни были длиннее, но час уже был поздний, и, наконец, серебряный серп луны взошел на небе. Они догнали Дикона и Хью на дороге, тянущейся вдоль побережья, той самой, по которой Энн ехала с Тоддом, когда лошади учуяли дикую кошку. Сейчас все казалось таким умиротворенным.

Энн не давала себе уснуть, взвешивая в уме возможные варианты.

Возможно, уйти от него — не самое плохое решение. Смерть Тодда заставила ее задуматься о том, не был ли их брак обречен с самого начала. Она прикинула, что Айден мог иметь в виду под «приличной компенсацией». Ей нужно было не так уж много — купить свой собственный дом.

В детстве, когда она никак не могла угомониться и уснуть, мама убаюкивала ее игрой, в которой они строили свой собственный замок. У ее матери было богатое воображение. Они с Энн наполняли его такими необходимыми вещами, как каменные стены, разноцветный подвесной орнамент, крепостной ров и спальни для отца, для матери и для нее самой. И, конечно же, изобилие еды на столах, чтобы на всех хватало.

Так они вдвоем и лежали, плотно прижавшись друг к другу, на узкой кушетке Энн, мечтали и загадывали желания, пока у девочки не начинали слипаться глаза и она, наконец, не засыпала. Такие ночи стали самыми счастливыми воспоминаниями ее детства.

Позже, после того как погибли ее родители, она продолжала играть в эту игру в надежде спастись от одиночества.

Но это было уже не то. Она могла построить замок в уме, и это помогало ей заснуть, но игра не могла вернуть ей отца с матерью. И комнаты, которые она для них создавала в своем воображении, пустовали. Как же она хотела еще хоть раз ощутить присутствие родителей, почувствовать, что они рядом!

Энн глядела на луну и к своим мечтам прибавила новую — чтобы ее муж оказался другим. Если не добрым, чутким ученым, то кем-то еще более замечательным и романтичным. Чтобы он был похож скорее на мавританского принца, чем на полудикого пикта, хоть и высокого. Мавра она представляла себе в халате, ниспадающем складками, владельцем огромного дворца и кучи золота, чтобы она могла позволить себе все, что пожелает. Тогда бы все стали ею восхищаться, в том числе и замужние кузины, потому что люди ценят в первую очередь деньги, а не чувства. Да, уж они бы тогда точно стали ее уважать…

— Просыпайтесь, — сказал ее мавританский принц грубоватым низким голосом. — Мы уже почти в Кельвине.

Энн растерянно заморгала, но быстро пришла в чувство. Пока они ехали, она уснула. Голова ее покоилась у него на груди, щека была прижата к его рубахе из грубой домотканой материи. Она даже слышала, как бьется его сердце.

Энн села прямо. То, что она перепутала мужа с каким-то вымышленным мавром, привело ее в замешательство. Он счел бы ее глупой, если бы мог читать мысли… и воспользовался бы ее глупостью как лишним поводом отослать ее назад.

— А что такое Кельвин? — спросила она.

— Дом.

Дом. Он вложил в это короткое слово столько теплоты, что она даже задрожала в предвкушении. Он произнес его точно так же, как произнесла бы она, если б у нее было место, которое она могла назвать домом.

— Вы хоть иногда скучаете по Лондону? — вдруг спросила она.

— Нет.

Энн кивнула. Она бы тоже не сильно огорчилась, если бы ей никогда больше не довелось увидеть этот покрытый копотью и сажей город.

Вся в предвкушении скорого знакомства с Кельвином, она подалась вперед. Его сильные руки не давали ей упасть. Они поднялись на гребень холма, и от открывающегося впереди вида у нее перехватило дыхание. На волнах, закручивающихся в белые барашки, искрился лунный свет, будто прочерчивая путь к звездам. Берег, напротив, казался черным, и там, у самой кромки воды, вырисовывались контуры замка.

— Не может быть, — прошептала она. Это был идеальный замок — с башенками, шпилями, горящими факелами. Она схватила его за руку. — Постойте. Умоляю!

Он натянут поводья. То же сделали Хью и Дикон.

— Что случилось? — потребовал он объяснений.

— Тот замок… Это и есть Кельвин?

— Ага.

— Ваш дом?

— Конечно. — В его голосе проявилось нетерпение.

— Он похож на сказочный дворец, — сказала она с благоговением.

Мужчины рассмеялись.

— Но сказок там не водится, — заметил Хью.

Энн помотала головой. Они просто не понимали, какой она вкладывала смысл в свои слова, но это было и неважно. Ее мать влюбилась бы в Кельвин. Это и был тот самый сказочный замок, который они так часто строили и обустраивали в своих мечтах.

Теперь он ни за что не отошлет ее обратно.

Она не позволит ему этого сделать.

— Поскорей бы увидеть его вблизи! — взволнованно воскликнула она. — Поедемте же скорее.

Даже если его и смутила некоторая противоречивость ее поступков, вслух он этого не сказал. Просто сделал так, как она велела.

Кельвинский замок. Ей даже нравилось само его название — Кельвинский замок Кейтнесса. Как изысканно!

Возбужденная, с широко распахнутыми глазами, она наблюдала, как они приближаются к замку. Она хотела навсегда запомнить этот момент — каждый вид, каждый запах, каждый звук. А когда они подъехали к воротам замка, даже ночной воздух стал другим — более бархатистым.

Как только копыта лошадей гулко застучали по деревянному мосту надо рвом, Энн чуть не рассмеялась от счастья. Она едва не свернула себе шею, пытаясь в темноте в мельчайших деталях разглядеть каменную арку.

Внутренний двор замка освещали горящие факелы. Несмотря на поздний час, в нем кипела жизнь. Кругом сновали люди — мужчины, женщины, дети. И собаки. Энн никогда прежде не видела столько всевозможных пород собак в одном месте.

Когда во двор въехал ее муж на своем могучем коне, его приветствовали со всех сторон. Как и положено было людям, живущим с ним в одном замке.

— Ты убил дикую кошку? — спросил низкорослый мужчина с седыми волосами.

— А то, Фанг! Ты думал, не справлюсь? — ответил ее муж.

Фанг рассмеялся.

— Ты бы не пережил, если бы пришлось возвращаться домой с пустыми руками.

Дикон поднял над головой тело убитой кошки, и толпа одобрительно заревела. Так они чествовали героя. Энн взглянула на мужа новыми глазами. Эти люди восхищались им. Должно быть, это члены его клана — а теперь еще и ее.

— Он убил животное голыми руками, — поведал им Дикон. — И спас жизнь этой девушке.

Он жестом указал на Энн, и все дружно развернулись поглазеть на нее.

Энн не ожидала такого поворота событий. Она была слишком поглощена всем происходящим, чтобы подготовиться к официальному знакомству. Она смутилась, поправила волосы, ожидая, что сейчас ее представят как графиню Тайболд.

Но Дикон не сказал о ней больше ни слова. Об их браке не было объявлено во всеуслышание, и, похоже, ее муж не считал нужным исправить это упущение.

Более того, членов клана куда больше заинтересовал труп Тодда и рассказ о том, как разбилась карета. Они даже не попросили ее рассказать об этом. Ее муж, Дикон и Хью сами поведали о случившемся, а ведь их там даже не было!

— Бедняжка, — шепнуло несколько человек на ухо своим соседям, тем самым отведя Энн роль трагического персонажа и тут же потеряв к ней остатки интереса, как только на улицу выкатили бочонок эля.

Айден спрыгнул с коня. Энн выпрямилась, ожидая, что он и ей поможет спешиться, но так и не дождалась. Вместо этого он зашагал прямиком к бочонку, по пути велев нескольким юношам заняться телом Тодда и даже мельком не глянув в сторону Энн. Фанг подал ему кружку пенного эля. Он осушил ее одним глотком и потребовал еще.

Даже Хью, самый заботливый из них троих, покинул ее, поддавшись чарам трех молодых женщин, которые обвили его руками и усыпали поцелуями.

Энн отвернулась, смущенная таким вульгарным поведением. Но перед этим все же еще раз успела украдкой на них взглянуть. Она отчетливо представила, как тетушка Мэйв осуждающе ворчит о том, что приличные девушки так себя не ведут. Хотя Хью при этом выглядел очень довольным.

А что еще хуже, Энн не знала, как бы поизящнее слезть с этой лошади-громадины.

Она и продолжала там сидеть, чувствуя себя нелепой и брошенной. Некоторые женщины украдкой кидали на нее любопытные взгляды, но ни одна так и не подошла. Она могла представить, как они перешептываются между собой, обсуждая ее.

Энн делала вид, что всего этого не замечает. Первый прием, оказанный ей в Кельвине, очень походил на лондонские светские рауты и балы — она снова осталась без кавалера.

Нужно было сделать вид, что так и надо. Поэтому она напустила на себя как можно больше безразличия, словно уход мужа был вполне объясним, и она не просто так сидела на этом чудище. Она постаралась не обращать внимания на людей с их назойливыми взглядами, а вместо этого сосредоточилась на осмотре самого замка.

Пламя факелов плясало на полуразрушенных древних каменных стенах. Только сейчас она поняла, что добрая половина ее замка находится в руинах. Были времена, когда замок являлся весьма внушительным сооружением, но времена эти давно прошли. Кто-то уже успел изрядно потрудиться над реконструкцией большей части стен, но помимо этого, работы там еще оставалось непочатый край.

— Эти разгульные «девочки-виски» — позор Кейтнесса, — прошептала одна женщина другой.

Энн навострила уши. Две пожилые женщины собрались обсудить происходящее. К ним тут же присоединились женщины помоложе.

— Мужчинам нужно иметь под рукой таких женщин, — прошептала одна из них. — Наш лэрд холостяк, и у него тоже есть определенные потребности.

Наверное, под «потребностями» женщина имела в виду то же, что и Энн, говоря о «развлечениях». Поэтому Энн еще больше напрягла слух.

— Нашему холостяку лэрду давно пора найти себе жену, — сухо заявила первая говорившая, тем самым тут же завоевав место в сердце Энн. — Может, тогда в Кельвине появится хоть немного порядка и здравого смысла.

— Мужчины о подобных вещах не задумываются, — заметила вторая.

— И, тем не менее, это позор. — С нею все согласились. — Кто-то должен прогнать этих разгульных девах.

— Как ты прогонишь дочерей винокура? — со смехом заметила одна из них.

Это было довольно точное замечание, но Энн его не услышала, потому что как раз в тот момент рыжеволосый паренек взял ее лошадь под уздцы.

— Мисс, вам помочь? Я собираюсь отвести Бьюмэнса в стойло. Его нужно хорошенько почистить.

Конь под ней привстал на задние ноги, словно давая ей понять, что и так терпел слишком долго. Он махнул в ее сторону своим широким хвостом.

— Я не могу спуститься, — призналась Энн.

— А-а.

Паренек огляделся кругом и убежал, чтобы буквально через несколько секунд вернуться с толстым бревном, около трех футов высотой, которое использовалось в качестве подножки. Энн была рада возможности спешиться красиво. И все же Бьюмэнс был настолько велик, что и подножка мало помогала. Она осмотрелась, проверяя, не видел ли кто ее не слишком грациозного спуска.