Кэти Максвелл

Милый пленник

Посвящается Неду и Пет Максвелл.

Пролог

Лондон, 1813 год

Леди Кэролайн Пирсон была вдовой, и это положение ее вполне устраивало. Ее покойный супруг Трамбалл относился к ней так же, как к своим лошадям, хотя Кэролайн подозревала, что лошадям все же жилось лучше, чем ей. Выйдя замуж за Трамбалла, она сделала весьма удачную партию. Их даже назвали самой лучшей парой сезона. Однако, несмотря на это семейная жизнь не принесла Кэролайн счастья.

Когда Трамбалл (а ему было тогда тридцать четыре года) подавился куриной костью, наблюдая за петушиными боями в компании своих закадычных друзей (которые так же, как и он, до безумия любили подобные зрелища), Кэролайн с большим удовольствием облачилась в черные одежды. Ее душа наконец обрела долгожданный, заслуженный за годы тяжких мук и страданий покой.

Для того чтобы не нарушать этот покой, в течение трех лет, прошедших со дня смерти мужа, она тщательно избегала встреч с его родственниками, живя на скудное денежное пособие, которое они ей назначили. Кроме этого пособия у нее был еще один источник дохода — Кэролайн преподавала в пансионе благородных девиц, принадлежавшем мисс Элмхарт, и получала скромное жалованье. Она, как и подобает знатной даме, тщательно заботилась о своей репутации и не позволяла себе никаких вольностей. И если временами ее скучная и однообразная жизнь вызывала у нее тревогу и раздражение, то… в этом нет ничего странного. Такое случается с женщинами, которые становятся вдовами в ранней молодости. Когда-то давно Кэролайн сказала себе, что не стоит ждать от жизни больше того, что она может дать, ведь жизнь воображаемая (то есть та жизнь, которую мы рисуем себе в мечтах) почти никогда не бывает похожей на жизнь реальную.

Однако сегодня, в день, когда ей исполнилось тридцать лет, Кэролайн с невероятной остротой ощутила бесполезность и пустоту своего существования. Ей показалось, что она с разбегу ударилась о каменную стену, — так ей было больно и обидно.

Тридцать лет — это конец ее молодости, середина жизненного пути между рождением и смертью. И что же она имеет на данный момент? До безумия надоевшую ей репутацию приличной женщины, одиночество и… сознание собственной неполноценности.

Если бы у Кэролайн были дети, ей, конечно, было бы не так одиноко. Однако она была бесплодна. Прожив семь лет в браке, она так и не смогла забеременеть. После двух лет супружеской жизни Трамбалл начал открыто выражать свое недовольство по поводу ее бесплодия. Не проходило и дня, чтобы он не донимал Кэролайн жалобами. Несмотря на то что его жена была представлена ко двору, имела безупречные манеры и прекрасно знала светский этикет, говорила по-французски и по-латыни, а также умело вела домашнее хозяйство и потакала всем его капризам и прихотям, Трамбалл считал ее никчемным существом. Для него главным было только одно — может женщина рожать детей или нет. Он также сделал все для того, чтобы их родственники и знакомые знали: именно жена, а не он, виновата в том, что у него нет наследников.

Умная и рассудительная Кэролайн, которая всегда соблюдала приличия и чтила общественные устои, потерпела поражение. Она оказалась жалкой неудачницей.

Ночью, лежа в постели, Кэролайн горько плакала до тех пор, пока не уснула. Громко всхлипывая, она рыдала от злости, горя и досады. Давно она себе такого не позволяла. Последний раз она давала волю чувствам еще до замужества, которое оказалось сплошным притворством.

После такой бурной ночи Кэролайн, естественно, проснулась позже обычного, с опухшими от слез глазами, усталая и злая. Однако она выбрала очень неподходящий момент для того, чтобы оплакивать свою несчастную жизнь. Она просто не знала, что в скором времени все изменится…

Глава 1

— То есть как ты проиграл мой дом? — спросила Кэролайн, на ходу снимая перчатки.

Ей показалось, что она ослышалась. Остановившись, она удивленно посмотрела на лорда Фредди Пирсона, брата Трамбалла, который унаследовал все его состояние.

Вернувшись домой из пансиона, Кэролайн узнала, что в гостиной ее с нетерпением дожидается Фредди, которому необходимо поговорить с ней по весьма важному и неотложному делу. Ее это нисколько не удивило. Фредди навещал ее крайне редко. Он приезжал только для того, чтобы выразить недовольство ее поведением или сообщить о смерти кого-нибудь из членов огромного семейства Пирсонов.

Но такое ей не могло привидеться даже в кошмарном сне! Неужели Фредди собирается выселить ее из собственного дома?

Фредди нервно переминался с ноги на ногу. Он не привык к тому, чтобы ему учиняли допросы с пристрастием. Кэролайн же не обращала на его недовольство никакого внимания.

— Это был вопрос чести, — наконец сказал он так, словно этой фразой можно было объяснить его безрассудный поступок.

Однако для Кэролайн подобный ответ был совершенно неприемлем.

— Вопрос чести? — повторила она, не веря своим ушам. Положив перчатки на стол, Кэролайн подошла к деверю. — Взять пистолет и застрелить кого-нибудь — вот это «вопрос чести». Проиграть же огромное состояние, да еще и мой дом в придачу, — это просто глупость!

Смутившись, Фредди густо покраснел.

— Послушай, Кэролайн, тебе этого не понять, — сказал он, одернув жилет в бело-зеленую полоску, который был несколько тесноват ему (как минимум на полразмера меньше, чем нужно). — Женщины вообще не знают, что это такое.

— Чего же я не знаю? — спросила Кэролайн, подходя к нему еще ближе. К ее радости, он, испугавшись, отступил.

«Так просто ты от меня не уйдешь», — подумала Кэролайн. Она ходила за ним по гостиной, словно охотник, преследующий зверя. С каждой следующей фразой ее голос звучал все громче и громче.

— Я знаю, что Трамбалл оставил этот дом мне. Еще я знаю, что из-за бестолкового адвоката семейства Пирсонов документы на мой дом оказались у тебя и, несмотря на то что я почти три года настойчиво прошу исправить это недоразумение, дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Кроме того, мне известно, что ты не только промотал все свое состояние, но и меня лишил крыши над головой. И все из-за того, что тебе не повезло и ты вытащил не ту карту! Тебе этого мало?

Фредди пятился до тех пор, пока не уперся в стену. Он понял, что отступать дальше некуда, и решил перейти в атаку. Он расправил плечи и гордо вскинул голову. Фредди был таким же красивым, как Трамбалл (у него тоже были светлые вьющиеся волосы и голубые глаза), и таким же тщеславным, самовлюбленным и капризным.

— Я приехал сюда не для того, чтобы оправдываться перед тобой, — сказал он голосом, полным негодования. — Я приехал сообщить тебе о том, что нам с мамой уже давно не нравится, что ты живешь одна. Теперь же, в силу сложившихся обстоятельств, мы решили, что ты должна переехать к ней. Ей нужна компаньонка, а у тебя такой характер, что ты сможешь с ней поладить.

— Ах, значит, я смогу с ней поладить! Фредди, да мы с твоей матерью можем терпеть общество друг друга не более пятнадцати минут! — воскликнула Кэролайн и вздрогнула, вспомнив Люсинду Пирсон. В ее доме очень жарко, там постоянно пахнет лекарствами, а по комнатам снуют какие-то знахари.

Фредди начал медленно продвигаться вдоль стены, направляясь к двери. Кэролайн преградила ему дорогу.

— А что будет с Минервой? — спросила она, имея в виду незамужнюю тетку Трамбалла, которая жила вместе с ней.

— Ты же знаешь, что никто из наших родственников (кроме тебя, конечно) не признает ее, — сухо сказал он. — Много лет назад наша семья отреклась от нее. Лучше бы она осталась в Италии.

— Но ведь она твоя тетка. Ты же не можешь взять и вышвырнуть ее на улицу.

— Она не может жить вместе с моей матерью. Мама до сих пор не простила Минерву за то, что та пролила вино на ее платье.

— Фредди, это случилось более тридцати лет назад.

— У мамы хорошая память.

Кэролайн имела возможность убедиться в этом лично. Она понимала, что скорее согласится жить в богадельне, чем станет компаньонкой леди Люсинды Пирсон.

Фредди, воспользовавшись замешательством Кэролайн, обошел ее и схватился за ручку двери. «Нет, так просто ты от меня не уйдешь», — подумала Кэролайн и, прижавшись к двери, положила ладонь на руку Фредди.

— Послушай, Фредди, — сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Мне в голову пришла одна мысль. Думаю, все еще можно исправить. Ты должен нанести визит тому джентльмену, которому проиграл. Как, кстати, его имя?

— Феррингтон. Джеймс Феррингтон.

— Я никогда о нем не слышала.

— Он недавно приехал в Лондон. Такой себе индийский набоб [Набоб — человек, быстро разбогатевший в индийских колониях; в переносном значении — выскочка. (Здесь и далее примеч. пер.). // Бытие, 6, 13—18.— Здесь и далее примечания переводчика. ]. К тому же он просто сказочно богат, — язвительно заметил Фредди. — Он недавно купил один из новых домов на Парк-сквер. Этот джентльмен быстро втерся в высшее общество, и теперь все прыгают перед ним на задних лапках, как комнатные собачки. Знаешь, Кэролайн, ему даже удалось стать членом клуба «Фор-ин-хенд», — добавил Фредди, имея в виду престижный клуб верховой езды. — Я уже много лет пытаюсь стать членом этого клуба. Подаю прошение за прошением. Ты себе даже не представляешь, сколько денег я потратил на лошадей и на экипировку, не говоря уже о том, что мне приходится постоянно угощать ужином всех этих снобов для того, чтобы они наконец обратили на меня внимание. Думаешь, мне это помогло? Ничего подобного. Они постоянно напиваются за мой счет, но принимать меня в клуб не торопятся. И вот в Лондоне появляется этот авантюрист Феррингтон и через две недели становится членом клуба. Ему даже позволяют участвовать в первой скачке сезона в Солт-Хилле. Да, он из приличной семьи, хотя этот выскочка всего лишь сын сельского сквайра из Кента, и не более того. Однако высокомерия у него намного больше, чем презренных денег. Я слышал, что этот негодяй потратил тысячу гиней на то, чтобы ему в самый короткий срок пошили полосатый жилет и костюм для верховой езды. Он буквально сорит деньгами! — воскликнул Фредди. — Тратит их легко, не задумываясь.

Услышав это, Кэролайн несказанно обрадовалась.

— Вот и хорошо. Значит, этому Феррингтону не нужны ни твои деньги, ни мой дом. Фредди, ты должен поехать к нему. Ты объяснишь мистеру Феррингтону, что произошла ошибка, и попросишь вернуть документы на мой дом.

От ужаса у Фредди буквально глаза на лоб полезли.

— Что ты такое говоришь, Кэролайн! — воскликнул он.

— О-о, только не смотри на меня так, словно я заставляю тебя разрывать могилы! Этот дом тебе не принадлежит, и ты не имеешь права им распоряжаться.

Кэролайн была уверена в том, что и большая часть состояния ему тоже не принадлежала.

Она смертельно обиделась, когда после смерти родителей узнала о том, что отец не выделил единственной дочери законную долю наследства и оставил все свое состояние ее мужу. Фредди же унаследовал все после смерти Трамбалла. Когда Кэролайн вспоминала о том, с какой легкостью и быстротой Фредди промотал это огромное состояние, ей хотелось кричать от гнева и досады.

— Фредди, я уверена, что, если ты поедешь к мистеру Феррингтону и все ему объяснишь, он вернет мне дом, — сказала Кэролайн, стараясь говорить как можно мягче и спокойнее.

— Я к нему не поеду.

— Но почему? — удивилась Кэролайн.

— Потому что так благородные люди не поступают, — сказал Фредди, чеканя каждое слово, и Кэролайн от злости едва не заскрипела зубами. — Настоящий джентльмен никогда не нарушает данного им слова и никогда не делает семейные дела достоянием общественности.

— О да, — горько усмехнулась Кэролайн. — Зато настоящий джентльмен, проиграв в карты, может спокойно выгнать на улицу вдову своего покойного брата и престарелую тетку.

Ее слова попали прямо в цель. Пристыженный Фредди не мог произнести ни слова. Он хватал воздух ртом, словно рыба, которую вытащили из воды. Гордо вскинув голову, Кэролайн приготовилась дать ему достойный отпор. То, что у нее болит голова, а после бессонной ночи глаза опухли и покраснели, даже хорошо. Наверное, пришло время выяснить отношения с деспотичными и высокомерными родственниками мужа.

Однако вместо того, чтобы устроить ей скандал и выразить свой праведный гнев, Фредди попятился. Через некоторое время он все же сумел взять себя в руки.

— Я очень сожалею, Кэролайн, что огорчил тебя, — произнес он таким безразличным тоном, как будто они были совершенно посторонними людьми, которые случайно встретились в парке.

Фредди одернул жилет.

Кэролайн сразу узнала тактику, которую использовали все Пирсоны: холодная отстраненность и полное безразличие. Трамбалл годами обманывал ее подобным образом, увиливая от ответственности.

— Значит, ты не поедешь к этому джентльмену? — спросила Кэролайн.

Фредди не ответил. Собственно говоря, Кэролайн уже и не нужен был его ответ. Бурные эмоции, вызванные ужасным положением, в котором она оказалась, постепенно улеглись, и на смену им пришли злость и раздражение. Кэролайн хотелось убежать от него как можно дальше, и она отошла от двери.

И это стало ее ошибкой.

Фредди моментально воспользовался ситуацией. Повернув ручку, он резко открыл дверь и выбежал из гостиной. Все произошло так быстро, что Кэролайн не успела даже глазом моргнуть. Она ринулась к двери и попыталась открыть ее. Однако повернуть ручку ей не удалось. «На этой двери нет замка, но я почему-то не могу ее открыть», — подумала она. И тут Кэролайн поняла, что Фредди держит ручку с противоположной стороны.

— Фредди, открой дверь! Ты слышишь меня? — крикнула Кэролайн, стукнув по двери кулаком. — Открой немедленно!

— Я приеду к тебе через три дня, Кэролайн, и отвезу тебя к маме, — услышала она из-за двери приглушенный голос Фредди. — Мой тебе совет — начинай собирать вещи.

— Я не хочу никуда переезжать! — Кэролайн ударила ладонью по двери. — Ты слышишь меня? Я не хочу жить с твоей матерью!

— Знаешь, Кэролайн, ты все еще красива, хотя уже и не очень молода. Я думаю, что мама сможет найти тебе мужа.

Услышав его слова, Кэролайн буквально обезумела от гнева.

— Мне не нужен муж! — заорала она и принялась колотить кулаками по двери. — Я хочу, чтобы мне вернули мой дом!

Ответа не последовало.

— Фредди! — крикнула Кэролайн.

Если бы она была простой женщиной, а не благородной дамой, то, не стесняясь в выражениях, высказала бы сейчас все, что о нем думает. Кэролайн злилась не только на Фредди, на его глупость и упрямство, но и на все высшее общество за то, что это самое общество позволяет мужчинам, подобным Фредди, держать в руках всю власть. Что ж, ей больше не хочется быть леди. Ей уже тридцать лет. Гордо вскинув голову, Кэролайн посмотрела на дверь и сказала то, что ей на самом деле хотелось сказать:

— Черт тебя побери, Фредди. Ты слышишь меня? Будь ты проклят!

И снова Фредди ей не ответил. За дверью по-прежнему было тихо.

Кэролайн насторожилась. Она схватилась за ручку двери и легко повернула ее. Неужели Фредди сбежал?

Она резко открыла дверь. Фредди исчез. Кэролайн стояла на верхней ступени лестницы, ведущей к парадному входу. Дверь дома была открыта настежь. Кэролайн увидела, как ее трусливый деверь запрыгивает в фаэтон. Она бросилась за ним, но, запутавшись в юбках, едва не упала с лестницы. Ей пришлось остановиться.

Фредди щелкнул кнутом, и четверка гнедых помчалась по улице так быстро, что его кучер едва успел запрыгнуть на козлы. Деверь уезжал от нее, уезжал прочь из ее жизни.

Что ж, ему сейчас лучше находиться как можно дальше от нее. Потому что, если он через три дня снова покажется ей на глаза, она… она…

Кэролайн не знала, что ей теперь делать и можно ли вообще что-либо сделать в такой ситуации.

Однако она точно знала, чего она делать не будет, — она не будет собирать вещи. Кэролайн чувствовала, что еще не все потеряно и она сможет вернуть себе дом.

— Что-то случилось, леди Пирсон?

Смахнув слезы (не сдержавшись, она все-таки расплакалась от злости и досады), Кэролайн повернулась к своему слуге Джасперу. Он держал в руке шляпу Фредди, удивленно глядя на хозяйку.

— Лорд Пирсон уехал без шляпы, — сказал Джаспер и, подняв руку, поправил парик, который слегка сполз с его лысой головы.

Джаспер появился в доме Кэролайн вместе с Минервой, теткой ее мужа. Много лет назад, когда дед Трамбалла отрекся от Минервы, которая была его единственной дочерью, Джаспер уехал вместе со своей молодой госпожой. Он был для нее и дворецким, и лакеем, и поваром, и охранником. Теперь он прислуживал не только Минерве, но и Кэролайн, хотя у нее едва хватало денег на то, чтобы платить ему жалованье Кэролайн защищала его и заботилась о нем так же, как и о Минерве. Джаспер и Минерва были ее семьей.

— Да, Джаспер, случилось нечто ужасное, — сказала Кэролайн и, закрыв дверь, провела пальцами по гладкому окрашенному дереву. Это ее дверь. Это ее дом.

Черт тебя побери, Фредди!

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

«Джаспер всегда готов прийти мне на помощь. Это так трогательно», — подумала Кэролайн и улыбнулась старику. Протянув руку, она подождала, пока он, повинуясь ее безмолвному приказу, подаст ей свою руку. Что будет с ним и Минервой, если Фредди заставит ее уехать из этого дома? Кэролайн осторожно сжала руку старика. Ей хотелось еще раз убедиться в том, что, несмотря на почтенный возраст, он все еще достаточно силен.

Джаспер доверчиво смотрел на нее своими карими глазами (его парик снова слегка съехал в сторону), ожидая, пока она соберется с мыслями и отдаст приказ. Тяжело вздохнув, Кэролайн отпустила руку слуги.

— Нет, я думаю, что ты ничего не сможешь сделать. Мне поможет только мистер Феррингтон, — сказала Кэролайн. Произнося его имя, она усмехнулась. И в этот момент она поняла: все еще можно исправить.

— Только мистер Феррингтон… — отойдя от двери, задумчиво повторила она.

«Я, кажется, знаю, что нужно сделать», — подумала Кэролайн и тряхнула головой. Она не может…

Луч надежды озарил ее душу… Но нет. Это слишком смело, слишком безрассудно. И все же…

Опершись о деревянную колонну, расположенную у подножия лестницы, Кэролайн осторожно провела пальцами по резным узорам. Она любила свой дом. Все здесь было для нее знакомым и родным.

Если бы Трамбалл увидел этот дом, то назвал бы его «жалкой лачугой». Возможно, поэтому Кэролайн и гордилась своим скромным жилищем.

Она обставила дом старой ненужной мебелью, принадлежавшей семье Пирсонов. В гостиной, возле письменного стола, выполненного в стиле барокко, стояли два массивных стула елизаветинской эпохи. Большое набитое пухом кресло когда-то было куплено Люсиндой Пирсон, однако рисунок, выбитый на ткани, которой было обтянуто это кресло, ей быстро разонравился. Напротив кресла стоял изящный диван с изогнутыми ножками времен королевы Анны. Его Кэролайн любила больше всех других предметов обстановки. Как ни странно, смешение различных стилей придавало гостиной особую прелесть и делало ее уютной. Особенно хорошо здесь было по утрам, когда лучи яркого солнца, пробиваясь сквозь эркерное окно, озаряли комнату золотистым сиянием.

На втором этаже располагались три маленькие спальни. Одну из них занимала Кэролайн, вторую Минерва, а третья спальня была предназначена для гостей.

Кэролайн обожала свою комнату. Там было только одно окно, и из него были видны ветви величественного старого вяза. Каждый год, глядя на первые нежные почки, появляющиеся на этих ветках, Кэролайн понимала, что пришла весна. Летом она наслаждалась прохладой, которую дарила ей пышная зеленая листва. Осенью, когда листья становились золотисто-желтыми, дерево было особенно красивым… Зимой сквозь голые ветви вяза Кэролайн наблюдала за тем, как восходит и медленно плывет по небу луна.