— Нет, Брюс, нет, такого никогда не будет! Клянусь тебе! Обещаю, я полюблю все, если только ты будешь рядом!

— Я не могу пойти на это, Эмбер, и давай оставим разговор.

— Тогда, значит, у тебя есть на то другая причина! Ну, скажи, есть? И что это за причина?

У Брюса кончилось терпение, и он рассердился.

— Ради Господа Бога, Эмбер, перестань говорить об этом! Я не пойду на это — и все тут!

Долгую минуту Эмбер пристально смотрела на него.

— Я знаю, почему, — медленно произнесла она, наконец. — Я знаю, почему ты не хочешь взять меня с собой и почему ты не женишься на мне. Причина в том, что я — фермерская дочь, а ты — из благородных. Мой отец был только йоменом, а твой сидел в Палате лордов. Моя мать была простой женщиной, а твоя произошла не меньше, как от рода Моисеева. Мои родичи — фермеры, а в жилах твоих родственников, если хорошенько поискать, наверняка течет кровь самих Стюартов.

Эмбер говорила зло, с горечью, ее лицо некрасиво искажалось от гнева.

Она сердито отвернулась и стала одеваться. Брюс смотрел на нее, и его лицо светилось нежностью к ней; казалось, он старался придумать какие-то слова, которые смогли бы облегчить унижение, мучившее Эмбер. Но та не дала ему возможности что-либо сказать. Не прошло и двух-трех минут, как она оделась, подхватила плащ и крикнула:

— Вот в этом и причина, не так ли?

Брюс поглядел ей в глаза:

— О Эмбер, зачем ты всегда придумываешь хуже, чем есть на самом деле? Ведь ты сама знаешь, что я не смог бы жениться на тебе, даже если бы захотел. Я не могу жениться только ради себя самого. Я ведь не один в мире, как пылинка, летящая в воздухе. У меня есть родственники, с которыми нельзя не считаться, у меня есть ответственность перед моими покойными родителями и родителями моих родителей. Слова «Брюс» и «Карлтон» ничего не значат для тебя, и это вполне естественно, но эти слова чертовски много значат для Брюсов и для Карлтонов.

— Ты меня этим не возьмешь! Ты заявил, что не стал бы жениться на мне, даже если бы мог! Так в чем дело? Смоги!

Теперь они мерили друг друга взглядами. Ответ Брюса прозвучал резко и неожиданно, как выстрел из пистолета:

— Нет!

Эмбер продолжала еще мгновение смотреть на него, но ее лицо густо покраснело, на лбу и на шее напряглись жилы, в которых пульсировала кровь.

— О-о! — ее почти истерический вопль наполняла ярость и боль. — Я ненавижу тебя, Брюс Карлтон! Ненавижу! Я… — она повернулась и бросилась вон из комнаты, громко хлопнув дверью. — Надеюсь, я никогда больше не увижу тебя!

Эмбер зарыдала и стремглав побежала вниз по лестнице. «Все! — говорила она себе. — Это последнее оскорбление, которое он наносит мне, последний раз он вот так обращается со мной!..»

Эмбер выбежала из дома Элмсбери прямо к своей карете.

— Погоняй! — крикнула она Темпесту. — Домой!

Она откинулась на сиденье кареты и зарыдала горько и отчаянно, кусая пальцы в перчатках.

Эмбер была так сильно расстроена, что не обратила внимания на другую карету, стоявшую у ворот дома с опущенными шторами на окошках. Эта вторая карета тронулась сразу после отъезда кареты Эмбер и не отставала от нее, поворачивая точно на те же улицы, останавливаясь в то же самое время и не допуская, чтобы какая-нибудь другая коляска вклинилась между ними. Они уже почти подъехали к дому, когда Эмбер заметила, что два ее лакея на запятках все время оборачиваются и обмениваются знаками, любопытные и озадаченные. Эмбер повернулась, взглянула через заднее окошко и поняла, что коляска наемная, но особого значения этому не придала.

И вот когда они свернули к большим южным воротам дома Дэнжерфилдов, несносная коляска тоже свернула. Эмбер вышла из кареты, все еще сердитая, хотя и пытаясь не выказать на лице своего настроения, и тут она столкнулась с Джемаймой, выходившей из наемной коляски. Картер в это время расплачивалась с возницей.

— Доброе утро, мадам, — поздоровалась Джемайма.

Эмбер пошла к подъезду, бросив падчерице небрежное приветствие. Но сердце ее тревожно стучало от ощущения близкой опасности. Эта чертова девица шпионила за ней! И более того, выследила!

— Одну минутку, мадам. Уделите мне немного времени, мне надо сказать вам пару слов. Вы с удовольствием дружили со мной, пока не приехал лорд Карлтон.

Эмбер застыла на месте, потом обернулась и посмотрела в глаза Джемайме. Ей ничего не оставалось, кроме как все начисто отрицать.

Какое отношение имеет к этому лорд Карлтон?

Лорд Карлтон остановился в доме Элмсбери, вот почему вы только что там были, так же, как и вчера, и позавчера и еще двадцать раз за этот месяц, я знаю это точно!

— Знаешь что, Джемайма, не лезь не в свое дело! Я здесь не в тюрьме и хожу туда, куда мне заблагорассудится. Леди Элмсбери, между прочим, моя близкая подруга, и я часто навещаю ее.

— Пока лорд Карлтон не приехал, вы не наносили ей визитов.

— Ее здесь не было! Она жила в деревне. Вот что, Джемайма, я прекрасно понимаю, зачем ты следишь за мной, и считаю нужным поговорить об этом с твоим отцом. Обещаю, он задаст тебе жару!

— Вы скажете отцу! А что, если я расскажу ему кое-что насчет вас и лорда Карлтона?

— Ты ничего не знаешь! И если бы не была ревнивой, как бесплодная жена, у тебя не возникло бы никаких подозрений! — Взгляд Эмбер метнулся от Джемаймы к Картер и обратно. — Да кто тебе насплетничал? Эта старая перечница? — виноватый взгляд опущенных глаз Картер подтвердил, что догадка была верной, и Эмбер, сделав последнее предупреждение, с видом торжествующей благодетели гордо удалилась в дом.

— И чтобы я больше не слышала этой твоей чепухи, Джемайма, иначе придется проверить, кому из нас двоих поверит твой отец!

Джемайма, очевидно, не имела желания проверять, поэтому в доме Дэнжерфилдов воцарилось спокойствие. Эмбер сказалась больной, чтобы у ее падчерицы не возник вопрос, отчего она перестала навещать леди Элмсбери. Время свадьбы Джемаймы неотвратимо приближалось, хотя дату и отложили на несколько дней после истеричного требования невесты. Эмбер же нетерпеливо ждала этого бракосочетания, чтобы убрать, наконец, со своего пути эту несносную соперницу.

Через несколько дней после ссоры с Брюсом Сэмюэль сказал ей, что лорд Карлтон заходил утром к нему в контору.

— Завтра он отплывает, — рассказывал Сэмюэль, — если установится попутный ветер. Надеюсь, когда он покинет Англию, Джемайма…

Но Эмбер уже не слушала. «Завтра! — думала она. — Боже мой, он уплывает завтра! О, я должна, должна увидеться с ним, непременно должна, еще хоть один раз…»

Его корабли стояли у пристани Ботолф, и Эмбер ожидала в карете, пока Иеремия ходил искать Брюса. Она нервничала, боясь, что Брюс все еще сердится на нее, но когда он подошел и увидел, кто его ждет, он улыбнулся. В тот день стояла жара, и Брюс был без парика, одетый только в бриджи и белую сорочку с широкими рукавами, загорелое лицо блестело от пота.

Эмбер наклонилась вперед и взяла его за руку нежно и призывно.

— Я должна была увидеться с тобой до твоего отплытия, Брюс, — быстро и тихо произнесла она.

— Мы заняты погрузкой такелажа, Эмбер, и я не могу уйти.

— Но мы можем подняться на борт, а? Только на одну минутку?

Он отступил на шаг и подал ей руку, помогая выйти из кареты.

Повсюду вокруг них кипела работа. У причалов тихо покачивались на воде корабли с высокими мачтами, с искусной резьбой и позолотой. Пристань была запружена людьми. Среди них сразу можно было узнать моряков по их походке враскачку из-за долгого пребывания в море. Сновали грузчики с тяжелыми бочками или большими деревянными сундуками и ящиками. Там и сям мелькали хорошо одетые купцы, от которых не отставали нищие — старые моряки-инвалиды, отдавшие ногу, руку или глаз за Англию. Шныряли мальчишки с вороватыми глазками, не спеша прогуливались престарелые джентльмены и вертелись ярко и вульгарно одетые дешевые проститутки — шумная разношерстная толпа.

Эмбер и Брюс шли по пристани, и взгляды всех людей устремлялись на них, ибо ее наряд, прическа, сверкавшие украшения не могли не привлекать внимания. Она была красива и выглядела аристократкой, к присутствию которых в порту местная публика не привыкла. Проститутки оглядывали Брюса не только с профессиональным интересом.

— Почему ты не пришел увидеться со мной? — спросила она вполголоса. Потом, минуя ограждение, двинулась по трапу на один из кораблей Брюса.

Идя следом, он ответил:

— Я решил, что моя компания будет тебе неприятна.

Он обернулся, сказал несколько слов кому-то из команды. Потом провел ее по палубе, затем вниз по лестнице, и они очутились в маленькой каюте. Комната выглядела уютной, хотя и не была роскошной. Здесь стояли широкая кровать, письменный стол и три стула. К темным дубовым стенам каюты были прибиты навигационные карты, на полу — стопки книг в кожаных переплетах.

— Я не собираюсь ссориться с тобой, Брюс, я не хочу сейчас разговаривать, только поцелуй меня…

Не успел Брюс обнять ее, как послышался резкий стук в дверь:

— Лорд Карлтон! К вам леди, сэр!

Эмбер с негодованием взглянула на него, он выпустил ее из объятий и тихо выругался. Но прежде, чем подойти к двери, он сделал ей знак спрятаться. Эмбер схватила плащ, муфту и торопливо прошла в соседнюю каюту. Когда Брюс отворил входную дверь, Эмбер услышала стук высоких каблучков по лестнице и звонкий голос Джемаймы:

— Лорд Карлтон! Слава Богу, что я нашла вас! У меня для вас поручение от отца…

Эмбер слышала, как Джемайма вошла в каюту и закрыла за собой дверь. Эмбер прижала ухо к двери, чтобы слышать каждое сказанное слово. Ее сердце бешено колотилось от возбуждения и от страха быть пойманной за подслушиванием.

— О Брюс! Я узнала, что вы завтра отплываете! Я просто не могла не прийти к вам!

— Не надо было приходить, Джемайма. Тебя могли увидеть, к тому же я так занят, что у меня нет ни одной свободной минуты. Я зашел сюда в каюту, только чтобы взять кое-какие бумаги. А, вот они. Пошли, я провожу тебя до кареты.

— Но Брюс! Ведь вы завтра уплываете! Я должна была увидеться с вами еще раз! Где угодно! Я буду в таверне «Краун» сегодня в восемь вечера. В нашей комнате, той же самой.

— Извини меня, Джемайма, я не смогу прийти. Клянусь, я слишком занят — мне надо посетить Уайтхолл, и мы отплываем до восхода солнца.

— Ну тогда сейчас. О Брюс, прошу вас! Только один разок…

— Тише, Джемайма! В любой момент сюда могут прийти Сэм и Роберт. Ведь ты не хочешь, чтобы они застали тебя здесь со мной.

Наступила пауза, Эмбер слышала, как Брюс подошел к двери, открыл ее, потом сказал:

— О, извини, я не видел, что ты уронила перчатку.

Джемайма не ответила, они вышли.

Эмбер подождала, чтобы убедиться, что они ушли, потом вернулась в каюту Брюса.

Ощущение собственной безопасности мгновенно растворилось в яростной ревности. Значит, он все-таки спал с ней! Грязный негодяй! А какова эта дрянь, Джемайма! Соплячка! Да чтоб ты сгорела!

Когда Брюс вернулся, он застал Эмбер, сидевшей на письменном столе, уперев ноги в кровать и подбоченясь. Она взглянула на него так, будто ожидала, что он должен опустить глаза долу и покраснеть от стыда.

— Ну! — грозно сказала она.

Брюс пожал плечами и закрыл дверь.

— Вот, значит, чем ты был занят всю прошлую неделю! — Она неожиданно встала, прошла через комнату и повернулась к нему спиной. — А говорил, что не собираешься совращать ее!

— Я и не собирался.

— Ах, он не собирался! Да ведь она только что сказала… — Эмбер резко повернулась к нему.

— Я не собирался ее совращать. Послушай, Эмбер, у меня нет времени на ссоры. Недели две назад, как-то утром Джемайма явилась в дом Элмсбери и велела доложить о себе как об Эмбер. Ты, конечно, считаешь, что я должен был с негодованием выгнать ее из своей спальни, но я не сделал этого. Бедное дитя, она была так несчастна, что ее выдают замуж за Джозефа Каттла. Она была уверена, что влюбилась в меня. Вот и все.

— Тогда как насчет таверны «Краун» и «нашей комнаты»? — последние слова Эмбер с издевкой произнесла голосом Джемаймы.

— Мы встречались там три-четыре раза после того эпизода. Если хочешь знать подробности, спроси у Джемаймы. А у меня нет на это времени. Пошли, мне надо на палубу.

Когда он повернулся к двери, Эмбер бросилась к нему, схватила за руки.

— Брюс! Прошу тебя, дорогой, не уходи так, не попрощавшись…

Полчаса спустя они вернулись к ее карете, он помог ей подняться.

— Когда ты снова будешь в Лондоне? — спросила она.

— Не знаю. Через несколько месяцев. Я найду тебя, когда вернусь.

— Я буду ждать тебя, Брюс. О, дорогой мой, будь осторожен! Береги себя. И думай иногда обо мне…

— Да, конечно.

Он отступил на шаг, закрыл дверцу кареты и велел кучеру трогать. Карета покатилась, он улыбнулся Эмбер, когда та высунула голову из окошка.

— Потопи тысячу голландцев! — крикнула она. Он засмеялся:

— Постараюсь!

Он помахал ей рукой, повернулся и пошел обратно на корабль. Толпа на пристани сомкнулась, и Брюс исчез из виду.

Эмбер вошла в свои апартаменты, все еще наполненная теплотой и расслабленная после минут любви, после нежного прощания с Брюсом, и отнюдь не собиралась вспоминать о Джемайме. Поэтому для нее было неприятной неожиданностью застать падчерицу в своей комнате. Джемайма поджидала ее.

— Могу ли я поговорить с вами наедине, мадам? — напряженно и взволнованно спросила Джемайма.

Эмбер же чувствовала себя торжествующей победительницей.

— Да, конечно, Джемайма.

Нэн выпроводила из комнаты всех слуг, кроме Теней, который остался сидеть на полу по-турецки и решать китайскую головоломку, подаренную ему Сэмюэлем на прошлой неделе. Служанка приняла у Эмбер муфту, веер и перчатки, одну из которых Эмбер где-то выронила. Она вообще относилась к своим вещам беспечно — потери так легко восполнялись. И если чего-нибудь недоставало, это давало повод купить новое.

Эмбер обернулась.

— Итак, — произнесла она небрежно, подняв руки, чтобы поправить прическу, — чего ты хотела?

Обе женщины были красивы и прекрасно одеты, но при этом отличались поразительно. Одна, что было очевидно, проста и наивна, другая представляла собой полную противоположность. Но дело было не во внешнем виде и не в поведении. Какая-то необыкновенная аура окружала Эмбер словно облако привораживающих духов, в аромате которых таилась страсть, безрассудность и жажда жизни.

Джемайма была слишком подавлена, слишком разочарована и несчастна, она не могла говорить спокойно.

— Где вы были? — то был не вопрос, а обвинение.

Эмбер удивленно вскинула брови и повернулась, чтобы поправить шов на чулке.

— Не твое дело.

— Я сама знаю — мое дело или не мое! Посмотрите — ваша? — она держала в руках перчатку.

Эмбер взглянула, у нее сузились глаза. Она выхватила перчатку у Джемаймы.

— Где ты это взяла?

— Сами знаете — где! Эта перчатка лежала на полу в каюте капитана корабля «Дракон»!

— И что из того? Надеюсь, мне не запрещается нанести визит мужчине, который отплывает сражаться с голландцами!

— Нанести ему визит! Не дурите мне голову! Знаю я, что это за визит. Да, теперь я знаю — кто вы! Вы шлюха!.. Вы наставляете рога моему отцу!

Эмбер стояла и в упор глядела на Джемайму, при этом все ее существо стало наливаться ненавистью и презрением.

— Ах ты, маленькая визгливая дрянь, — медленно произнесла она. — Ты ревнуешь, да? Ты ревнуешь, потому что я получила то, чего хотелось тебе.

И Эмбер начала передразнивать Джемайму, точно повторяя ее слова и интонацию, ибо слышала все это не больше часа назад, но сейчас эти слова звучали насмешливо, издевательски и жестоко:

— «Тогда прямо сейчас! О Брюс, ну, пожалуйста! Только один разок…» — Эмбер рассмеялась, наслаждаясь ужасом и унижением Джемаймы.

— О! — тихо ахнула Джемайма — Я и не знала раньше, какая вы…

— Ну, теперь знаешь, но ничего хорошего тебе это не даст. — Эмбер говорила быстро и уверенно, думая, что сейчас решит проблему с Джемаймой раз и навсегда. — Потому что, если тебе захочется сказать отцу то, что ты узнала обо мне, то подумай сначала, что он скажет, если ему станет известно, как его дочь тайком уезжает из дома и встречается с мужчиной в таверне! Да он просто с ума сойдет.

— Откуда вам это известно?

— Мне рассказал лорд Карлтон.

— Вы не докажете…

— Не докажу? Я могу позвать повитуху и тебя проверят, ты об этом не подумала?

Эмбер уже собралась выставить Джемайму вон из комнаты, но та произнесла слова, поразившие Эмбер, как удар грома:

— Можете позвать кого угодно! Мне все равно! Но я вот что вам скажу: либо вы заставите отца остановить мою свадьбу с Джозефом Каттлом, либо я расскажу ему о вас и лорде Карлтоне!

— Не осмелишься! Это… это может убить его!

— Может убить? Да вам-то разве не все равно? Вы только этого и ждете! О, как были правы все наши родственники! И какой я была дурой, что не понимала очевидного. Но сейчас я знаю, кто вы такая, — вы просто шлюха.

— Ты — тоже. Единственная разница — я получила то, ради чего пошла на это, а ты — нет.

Джемайма ахнула, размахнулась и ударила Эмбер по щеке, на что Эмбер мгновенно дала пощечину в ответ, а другой рукой схватила Джемайму за волосы и дернула так, что голова падчерицы откинулась назад, как у курицы. Джемайма закричала от страха и боли, Эмбер жестоко ударила ее еще раз, она потеряла всякий контроль над собой, едва ли осознавая, что делает. Джемайма стала биться, стараясь вырваться, она стала звать на помощь.

Вид ее испуганных глаз и крики только разъярили Эмбер, у нее вдруг возникло желание убить Джемайму. От серьезных увечий Джемайму спасла Нэн, которая ворвалась в комнату и разняла их.

— Мэм, — закричала служанка, — мэм! Господи, что же это! Вы с ума сошли!

Эмбер опустила руки и сердито встряхнула головой, чтобы убрать волосы с глаз.

— Убирайся отсюда! — крикнула она Джемайме. — Убирайся и не смей мне больше досаждать, слышишь? — последние слова были уже просто истерическим визгом, Джемайма торопливо убежала в слезах и рыданиях.

Убедить Сэмюэля в необходимости отложить бракосочетание Джемаймы было нелегко. Но Эмбер добилась этого, и свадьбу отложили еще на несколько недель, чтобы бедная девочка оправилась от горя разлуки с лордом Карлтоном. Эмбер, и без того издерганная, встревоженная и тоскующая по Брюсу, стала еще более раздражительной из-за беременности. Но ей приходилось скрывать свое состояние от всех, кроме Нэн, которая терпеливо выслушивала и даже выражала сочувствие постоянному ворчанию и недовольству хозяйки.

— Мне так осточертела эта добродетельная жизнь, — устало заявила однажды Эмбер, возвратившись после визитов.

Она часто навещала жен и дочерей многочисленных друзей Сэмюэля, сидела в гостиных и вела нескончаемые светские беседы о детях, слугах и о болезнях — хоть криком кричи! Эмбер изо всех сил старалась быть респектабельной дамой. И сейчас изобразила на лице любезную улыбочку и начала пародировать пожилую тетушку, которую только что навещала. Никто, даже ближайшие родственники не догадывались, что Эмбер беременна, хотя Сэмюэль знал об этом и, как ни глупо, пребывал в полном восторге.

— Дорогая моя, у тебя скоро будет ребенок. Поверь мне, ни одна женщина не знает, что такое настоящее счастье, пока не возьмет на руки своего первенца и не ощутит его маленький ротик у своей груди. — Эмбер скорчила гримасу отвращения и громко фыркнула: брр-р, черт подери, где он нашел счастье, когда встаешь по утрам и видишь себя раздутой, как фаршированный поросенок, и пыхтишь, как старуха, которая тащится в Сноу Хилл!

Эмбер в сердцах швырнула на пол веер.