Кэтрин Дойл
Воины забытой волны
Посвящается Джесс
Морозным зимним утром мерроу заплыла далеко от дома в воды полузабытого острова. Туманная дымка прильнула к её коже, когда русалка вынырнула на поверхность: сначала корона из кораллов и костей, затем — жёлтые глаза, круглые как луны. Бледный шрам протянулся вдоль челюсти.
Мерроу застыла.
На берегу океана стоял мальчик. Она чуяла морскую соль в его крови.
Мерроу облизнула губы.
Хранитель бури.
Она его помнила.
Мальчик стоял с закрытыми глазами, пар клубился от его дыхания. Он протянул руку, пошевелил пальцами над водой и замер. Затем его тело содрогнулось, словно что- то рвалось наружу из его груди. Он открыл глаза — на лице проступил страх.
Магия.
Мерроу подплыла поближе. Солнце взбиралось на небосвод цвета слоновой кости — скоро берег заполнят островитяне, взревут моторы, витрины вспыхнут, словно фонари. Ей не следует держаться так близко к берегу… так близко к голосу, что звал из глубин. Но она всё равно приплыла — взглянуть на мальчика, пробудившего Мор- риган от вечного сна.
После всех этих лет он наконец-то явился.
Мальчик застонал, кончики его пальцев заискрились.
— Давай! — Он пнул в воде пучок водорослей. — Давай же, глупец!
Магия, которая не находила выхода.
Мерроу нахмурилась. Время истончалось. Она ощущала тьму за горизонтом; тьма вздымалась, словно морские волны, пробивая дорогу в этот мир. К этому острову. К мальчику. К этому мальчику.
Безмозглый Дагда. Он приведёт нас всех к погибели.
Мальчик подхватил с земли камень и запустил в воздух. Мерроу проследила за его полётом, и её губы дрогнули, когда камень плюхнулся в воду рядом с её головой.
Одно биение сердца, ещё одно — мальчик стряхнул оцепенение и бросился в воду. Он двигался прямо к ней, вода плескалась вокруг лодыжек, коленей, бёдер.
Мерроу помедлила ещё мгновение, но осторожность взяла верх, и она нырнула в набегающую волну — лишь серебристый хвост мелькнул на прощание.
Рано, рассуждала мерроу, погружаясь в морские глубины. Не сейчас.
Её воины связаны иной клятвой.
Они подождут. Погибели или Заклинателя волн.
Смотря с чего всё начнётся.
ТИКАЮЩИЕ ЧАСЫ
Финн Бойл лежал на старой ветхой кушетке, пытаясь разбудить себя криком. В глубине души он понимал, что спит, но глаза не открывались, он мог лишь вслушиваться в тихое бормотание в голове, напоминавшее змеиное шипение.
Тик-так, шептал голос. Ты слышишь меня, юный Бойл?
Перед мысленным взором Финна стояла Морриган — её зловещая ухмылка, слишком широкая для худого заострённого лица.
Тик-так, жди меня,
Тик-так, осталось три дня.
Она расхохоталась, тень скользнула к нему, запуская пальцы во тьму его разума. Тик-так, тик-так, тик- так.. Слова захлёбывались в исступлении, голос срывался на визг, смех оборачивался воплем. Тик-так, тик-так, тик-так.
Отстань! Финн пытался кричать во сне, но слова застревали в горле.
Тело его словно очутилось в центре торнадо, руки слепо молотили по воздуху, пока он безуспешно пытался прийти в себя. Кушетка скрипела, ржавые пружины ходили ходуном. Помогите! Она хочет выцарапать мне глаза! Пожалуйста…
Раздался явственный шлепок.
Финн подскочил, когда что-то холодное скользнуло по его носу.
Он принюхался. Это ведь не…
— Ветчина, — произнёс знакомый голос. — Крошится.
Финн смахнул ломтик с лица.
Дед стоял над ним, синие глаза мерцали в рассветном сумраке.
— Я боялся, ты снова начнёшь буянить. — В одной руке дед сжимал открытую упаковку ветчины, в другой — кусок ярко-оранжевого сыра. — Решил, ветчина гуманнее.
Финн откинул с лица спутанные волосы. Здороваясь с дедом, он ощутил за грудиной знакомый толчок. Магия Хранителя бури проснулась вместе с ним.
— А нельзя было просто позвать меня по имени, как сделал бы любой нормальный человек? — спросил он со вздохом.
— Когда это я был нормальным? — удивился дед, откусывая от сырного куска. — И потом, я восемь раз звал тебя по имени, трижды ткнул пальцем и только что потряс за плечо. Следующим логическим шагом…
— …стала ветчина, — закончил Финн, садясь на кушетке и кладя ломтик на подлокотник.
— Боюсь, что так, малыш. — Дед пристально всмотрелся в него, брови поднялись над роговой оправой. — Что, опять?
— Тик-так, — хмуро кивнул Финн. — Обратный отсчёт.
Морриган поселилась у него в голове вот уже много месяцев назад, но в последние две недели сны с её участием сделались совершенно невыносимыми. Голос, некогда бестелесный и далёкий, перешёл к обратному отсчёту, отовсюду тянулись жадные пальцы, шептали бескровные губы. Морриган обретала силу.
— Обратный отсчёт — дело нешуточное, — сказал дед.
Порыв ветра из щели под окном взвихрился вокруг кушетки. Финн закутался в одеяло. Весь последний месяц зима наползала на остров, выстуживая ветер, воя в щелях. Стёкла покрывались инеем, а если Финн вскакивал посреди ночи, изо рта у него валил пар.
— Почему бы тебе не перебраться в мою спальню? — предложил дед. — Энергия там положительная. А ещё отличный обогреватель, который сдует с тебя носки.
— Всё равно я буду просыпаться, — сказал Финн, вытягивая вверх руки и вертя шеей, пока не раздался характерный щелчок. Ещё летом Финн уступил свою кровать маме, настояв, что будет спать на одолженной Доналом кушетке, которая выглядела так, будто её откопали в доме с привидениями, и пахла безысходностью. Кушетка немилосердно скрипела, и маленькая гостиная выглядела из-за неё ещё меньше. Впрочем, Финн знал, что, где бы он ни уснул, Морриган всё равно отыщет его.
Он поднялся на ноги.
— Сколько времени?
— Времени? — Дед уже удалился на кухню. — Ты ведь знаешь, я не сторонник этих условных концепций.
Время.
Финн подошёл к свече, горевшей на каминной полке, — единственному живому пламени в комнате, полной свечей. Воск истаивал, свеча уменьшалась, молочно-синяя лужица ширилась. Разумеется, это была не обычная свеча. В сияющем днём и ночью магическом вареве, рождённом морем и кровью, она вобрала в себя его деда со всеми его воспоминаниями и теперь стремительно догорала.
Время. Его дед заимствовал огромное количество времени.
Финну было не по себе. В последние дни ему казалось, что всё как будто ускользает из-под контроля. Часы тикали в ночи, Морриган подбиралась всё ближе, и он ощущал себя диспетчером сбежавшего поезда. Тьма наползала из углов, колдовское тиканье сливалось с его пульсом. Что- то вот-вот случится. Ждать осталось совсем недолго.
Она проснётся, когда мальчик вернётся, радостно сообщил ему Айвен. Слишком радостно. Она воскреснет, когда Хранитель бури прольёт ради неё кровь.
Финн не проливал кровь ради Морриган, когда она проснулась, но был не в силах снова погрузить её в сон. Из головы никак не шло приключение в Морской пещере прошлым летом. Он едва не потерял сестру, а заодно и себя в непроглядной тьме, где вечно звучал жуткий смех Морриган. Воспоминание набухало, обретало остроту, и порой, задумавшись, Финн ощущал, как оно колет ему под рёбра.
— Сэндвич? — спросил дед с кухни. — Ветчиной, так и быть, поделюсь, но насчёт остатков горчицы не обессудь. Зернистая, французская, дорогущая!
— Нет, спасибо. — Финн смотрел на маленькое пламя на каминной полке. Признавая его, магия, что содержалась внутри свечи, вспыхнула. Он протянул руку над стеклянной подставкой, приказывая пламени станцевать для него.
Давай… ну, давай же…
Финн был Хранителем бури, единственным на острове, кто был избран повелевать стихиями во славу Дагды, насколько хватит сил его уму и телу. Единственным, кто мог управлять землёй, ветром, воздухом и огнём, не говоря уж о простой мысли.
Казалось бы, нет ничего проще. Нет ничего естественнее.
Финн стиснул зубы и пошевелил пальцами так, как учил его дед. Давай же.
Пламя не слушалось.
Кожу на лице начало покалывать.
Вверх, пожелал он. Танцуй!
Магия рвалась из груди, магия захлёстывала его.
Со вздохом Финн уронил руку.
Гостиная вокруг вновь обрела привычные очертания, и Финн обнаружил, что дед стоит рядом.
— Она придёт, малыш.
— Прошло уже пять месяцев.
— Может быть, нужен ещё один.
— У меня нет этого месяца!
— Насколько я понимаю, Морриган блефует, — неуверенно промолвил дед. — Забавы ради нервирует тебя. Хочет забраться к тебе в голову.
— Она уже там, дедушка. Я должен научиться пользоваться своей магией. Сейчас.
Дед вздохнул над сэндвичем.
— Со мной всё было иначе… Мне не требовалось никакой особой концентрации… — Он перевёл взгляд на свечи, которыми были заставлены полки, — магия Хранителя бури, магия, которая собиралась годами. Сварена и разлита по бутылям. Та самая магия, которая бурлила у Финна в крови. — Ты всегда можешь зажечь любую… — Дед запнулся, заметив его выражение лица.
— В последний раз, когда я пытался использовать магию свечей, меня вырвало, и я потерял сознание, — напомнил ему Финн. — Я переполнен магией. Я просто не знаю, как выпустить её наружу…
Внимание его привлекла книжная полка над дедовым плечом — он изучал её вчера вечером, пересчитывая столбики воска, имя за именем, фитиль за фитилём, пока не уснул. Каждый вечер он дотошно осматривал свечи, словно генерал перед парадом, а его собственная магия шкворчала и бурлила в венах.
