— Да… — в недоумении пробормотал Майя.

А потом недоумение сменилось шоком. Посланец распростерся на старом ковре у ног Майи, умудряясь, однако, при этом не терять достоинства.

— Ваша светлость император, — произнес он.

— Вставай, приятель, хватить молоть чушь! — вмешался Сетерис. — Мы уже поняли, что у тебя письмо от отца эрцгерцога.

— Вы ошибаетесь, — ответил посланник, по-кошачьи ловко вскочив на ноги. — Мы принесли известия от Унтэйлейанского Двора.

Желая предотвратить спор, Майя быстро сказал:

— Прошу вас, объясните.

— Ваша светлость, — почтительно начал посланник, — вчера между восходом солнца и полуднем потерпел крушение воздушный корабль «Мудрость Чохаро». На борту находились император Варенечибель Четвертый, принц Немолис, эрцгерцог Наджира и эрцгерцог Кирис. Они возвращались со свадьбы правителя княжества Ту-Атамар.

— И «Мудрость Чохаро» разбилась, — очень медленно проговорил Майя.

— Да, ваша светлость, — подтвердил посланец. — Погибли все пассажиры и члены экипажа.

Несколько секунд Майя слышал только биение собственного сердца. Слова молодого придворного не имели смысла. Ничто не имело смысла. В тот момент, когда Сетерис грубо разбудил его, начался мрачный бессвязный кошмар. Но внезапно все стало ясно, мучительно ясно. Словно издалека, он услышал собственный дрогнувший голос:

— Чем было вызвано крушение?

— Какая разница? — вмешался Сетерис.

— Ваша светлость, — ответил посланец, подчеркнуто не обращая внимания на Сетериса, — причина катастрофы пока не установлена. Но лорд-канцлер повелел Свидетелям провести расследование.

— Благодарю вас, — сказал Майя. Он не знал, что сейчас чувствует. Не знал, что ему следует чувствовать, зато знал, что должен делать. — Вы привезли для меня письма?

— Да, ваша светлость.

Посланник шагнул к столику и взял сумку. Оказалось, что письмо только одно. Сетерис хищно выхватил у курьера конверт и быстро сломал печать. Может быть, он решил, что посланник лжет?

Он быстро просмотрел письмо, и на его неприятном лице появилась злобная гримаса. Он швырнул письмо Майе и вышел из комнаты. Майя не успел подхватить бумагу, и она упала на пол.

Придворный невозмутимо опустился на одно колено, поднял письмо и подал его Майе.

Майя почувствовал, как кровь прилила к лицу, и опустил уши. Однако он понимал, что не следует ничего объяснять и не следует извиняться за поведение Сетериса. Он постарался сосредоточиться на письме. Послание было подписано лорд-канцлером его отца, Улерисом Чаваром.

...

Эрцгерцогу Майе Драджару,

наследнику императорского трона Этувераза.

Приветствуем Вашу Светлость в час величайшего горя.

Зная, что Ваша Светлость Император пожелает оказать подобающие почести покойному отцу и братьям, мы приказали начать подготовку к официальным похоронам, которые должны состояться через три дня, двадцать третьего числа сего месяца. Мы намерены известить о трагическом событии правителей пяти княжеств, а также сестру Вашей Светлости, которая в настоящее время пребывает в Ашедро. Мы уже приказали курьерской службе выделить необходимое количество воздушных кораблей, чтобы все приглашенные лица смогли прибыть во дворец к началу похорон.

Разумеется, нам неизвестны планы Вашей Светлости, но мы готовы в любую минуту приступить к выполнению Ваших указаний.

Примите наши искренние соболезнования и уверения в неизменной преданности,

Улерис Чавар.

Майя поднял голову. Посланник наблюдал за ним с абсолютно бесстрастным лицом, и лишь навостренные уши выдавали его заинтересованность.

— Я… мы должны переговорить с нашим кузеном, — пробормотал он, путаясь в непривычной формальной конструкции. — А вы… да, вы, наверное, устали. Сейчас мы позовем слугу, и он обо всем позаботится.

— Ваша светлость очень добры, — ответил эльф, и если ему и было известно о том, что в поместье Эдономи всего двое слуг, он ничем этого не выдал.

Майя позвонил в колокольчик, зная, что Пелчара, лакей с птичьим лицом, только и ждет возможности выведать новости. Хару, который занимался работами вне дома, скорее всего, еще спал. А всем было известно, что Хару спит как убитый.

Пелчара приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Его глаза блестели, уши стояли торчком, а на лице было написано любопытство.

— Этот господин, — начал Майя и покраснел от смущения, сообразив, что не знает имени посланника, — проделал долгий путь. Проследи за тем, чтобы он получил все необходимое.

Майя запнулся, с ужасом представляя, как будет рассказывать о происшедшем Пелчаре.

— Я буду у кузена, — пробормотал он и выбежал в коридор.

Под дверью спальни Сетериса он заметил полоску света и услышал шаги кузена — видимо, тот расхаживал по комнате из угла в угол. «О боги и богини, только бы он не успел приложиться как следует к графину», — взмолился про себя Майя, понимая, что молитва его вряд ли будет услышана, и постучал.

— Кто там?

Судя по голосу, кузен не был пьян сильнее, чем четверть часа назад.

— Это Майя. Можно?..

Дверь распахнулась, и Сетерис окинул его неприязненным взглядом.

— Ну? Чего тебе еще, парень?

— Кузен, — испуганно прошептал Майя, — что мне делать?

— Что тебе делать? — расхохотался Сетерис. — Ты у нас теперь император, малыш. Ты должен править всеми Эльфийскими Землями, изгнать из страны своих сородичей-варваров. Или, если захочешь, наоборот, можешь избавиться от эльфов и пригласить гоблинов. Зачем приходить ко мне, ныть и спрашивать, что делать?

— Потому что я не знаю.

— Страшилище безмозглое, — буркнул Сетерис, глядя в пространство, и Майя понял, что кузен выбранил его просто по привычке.

— Да, кузен, — робко шепнул Майя.

Сетерис снова пристально взглянул ему в лицо, но уже без гнева.

— Значит, хочешь получить совет?

— Да, кузен.

— Заходи, — бросил Сетерис, и Майя впервые за годы, проведенные в этом доме, вошел в спальню опекуна.

Обстановка была строгой, под стать хозяину — ни предметов роскоши, ни вещей, напоминавших о жизни при Унтэйлейанском Дворе. Ничего лишнего. Сетерис указал на единственный стул, а сам присел на кровать.

— Ты боишься, и не без оснований, малыш. Волки уже почуяли кровь и готовятся сожрать тебя с потрохами. Письмо при тебе?

— Да, кузен.

Майя протянул Сетерису письмо, помятое и испачканное после падения на грязный пол. Сетерис перечел послание, нахмурился и навострил уши. Это значило, что он напряженно размышлял. Длинными белыми пальцами Сетерис аккуратно разгладил бумагу и сложил листок.

— Улерис слишком много на себя берет.

— Правда? — И в следующее мгновение Майя понял. — Вы знакомы?

— Мы с ним старые враги, — пожал плечами Сетерис. — Похоже, он ничуть не изменился.

— В каком смысле?

— У Улериса нет причин любить тебя, малыш.

— Но он уверяет меня в своей преданности.

— Допустим. Но в преданности кому? Определенно не тебе, потому что ты всего лишь младший, нелюбимый отпрыск его покойного владыки. Император не желал видеть тебя на троне, и ты прекрасно это знаешь. Пошевели мозгами, мальчик — если, конечно, у тебя есть мозги.

— Что ты имеешь в виду? Я не понимаю!

— Милосердные богини, дайте мне терпения, — с преувеличенным раздражением воскликнул Сетерис, глядя в потолок. — Подумай хорошенько, малыш. Ты император. Что следует сделать сразу после того, как ты унаследуешь императорский трон?

— Кузен, сейчас не время для загадок.

— Никаких загадок.

Сетерис свирепо уставился на Майю, и вскоре тот понял.

— Коронация!

— Ха! — Сетерис звонко хлопнул в ладоши, и Майя вздрогнул. — Именно. А теперь ответь мне, почему в планах Улериса первым пунктом нет коронации, а точнее, почему он вообще о ней не упоминает?

— Но похороны…

— Нет! Ты рассуждаешь, как ребенок, а не как император. Мертвым безразличны почести, о которых Улерис болтает в своем письме, и он отлично это знает. Тебя должны заботить не мертвые, а живые. И власть над ними! Ведь сам он только об этом сейчас и думает.

— Но…

— Думай, парень, — перебил его Сетерис, наклонившись вперед, и в его ледяных глазах вспыхнуло пламя. — Если ты на это способен, если у тебя в башке за всю жизнь появилась хоть одна самостоятельная мысль, в чем я очень сомневаюсь. Думай как следует. Ты приезжаешь к Унтэйлейанскому Двору, похороны начинаются и заканчиваются. Что потом?

— Потом я обращаюсь с просьбой к… Ох!

— Ты понял!

— Да…

Майя понимал свое нынешнее положение лучше, чем Сетерис мог себе представить, потому что в результате многолетнего общения с кузеном он многое усвоил. Ничего не предпринимая и выжидая, он поставит себя в положение просителя по отношению к Чавару, а просителю всегда можно отказать.

— И что мне следует сделать?

Сетерис ответил немедленно:

— Ты должен перехватить инициативу, а для этого необходимо попасть ко двору прежде, чем Улерис успеет укрепить свои позиции.

— Но как?

На дорогу из Эдономи в столицу обычно требовалась неделя.

— На воздушном корабле. — Сетерис сказал это так, словно речь шла о чем-то обыденном, но Майе мгновенно стало плохо.