Кэтрин Фишер

Обсидиановое зеркало

Рейчел Элинор Дэвис,

лучшей племяннице в мире

Сын милого убитого отца… [У. Шекспир. Гамлет. Перевод В. Кронеберга.]

1

Случилось нечто совершенно невероятное. Я могу разбогатеть. Прославиться. Стать героем науки.

Но, признаюсь, я настолько ошеломлен, что часами просто сижу в своей комнате и смотрю на дождь за окном.

Что мне делать с этим вселяющим ужас знанием? Осмелюсь ли я вообще когда-нибудь его использовать?

Дневник Джона Харкорта Симмса.

Декабрь 1846 года

Молодой человек вышел за дверь и надел черную фехтовальную маску. За сеткой тяжелой маски он почувствовал себя иначе.

Она сделала его загадочным, гибким и опасным.

Она сделала его актером.

И убийцей.

На нем был костюм Гамлета — акт пятый, дуэль с Лаэртом, — и рапира в руке. Действовать надо очень осторожно. Все могло закончиться плохо, но совсем не так плохо, как ему хотелось. Юноша сделал глубокий вдох и заглянул в зал через застекленную дверь. Репетицию приостановили. Актеры сидели вокруг мистера Уортона, а тот, активно жестикулируя, объяснял что-то Марку Паттену, который играл Лаэрта.

Юноша открыл дверь, вошел в зал и сразу, как будто кто-то щелкнул переключателем, погрузился в атмосферу, полную голосов, музыки и стука молотков за декорациями.

Мистер Уортон оглянулся и сердито уставился на него.

— Себ! Где ты запропастился? — спросил учитель и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Что ж, может, в этот раз все пройдет как надо. Ты проверил — рапира тупая? Не забыл момент, когда должен запрыгнуть на стол?

Вошедший кивнул и поднялся на сцену. Там было довольно сумрачно — свет еще не выставили, фанерные декорации кренились и отбрасывали длинные тени. В зеркале мелькнуло его отражение. Он успел заметить, что высоковат и костюм ему немного тесен. Глаза в прорезях маски были темные, взгляд — суровый.

— Готов?

Юноша вновь молча кивнул.

— Ну, как знаешь, — буркнул Уортон.

Преподаватель гуманитарных дисциплин, бывший военный, заметно нервничал и разгорячился. Воротник он расстегнул, а волосы слиплись, после того как Уортон провел по ним потной ладонью.

— Ладно, ребята. Все готово к прогону сцены дуэли?

Прогон. Подходящее определение. Гамлет уперся острием рапиры в пол и слегка согнул стальной клинок. Он наблюдал за тем, как на сцену поднимается Лаэрт. Паттен — сынок богатенького папаши. Любитель повыпендриваться.

— Отлично. — Уортон взглянул на сценарий. — Итак, начинаем с «Моя неловкость вам послужит фольгой…». И, Себ, пусть это прозвучит по-настоящему грустно и благородно. Ты запутался, ты зол. У тебя убили отца, и все, чего ты хочешь, — это отомстить. Но вместо убийцы ты вынужден драться с парнем, которого едва знаешь. Тебе тошно от всего этого, у тебя болит душа. Понятно?

Молодой человек снова кивнул в ответ. Они даже не представляли, насколько ему это понятно.

Все заняли свои места. Он ждал за сеткой своей ненависти, его сердце стучало, как вышедший из-под контроля мотор, кожаная оплетка рукоятки уже стала скользкой от пота.

Уортон тяжело спустился со сцены и занял место в первом ряду. В полумраке зала раздался треск и замигали красные лампочки. Пальцы на эфесе рапиры вдруг окрасились в цвет крови.

— Извините, — крикнул кто-то из-за кулис.

— Хорошо. Лаэрт и Гамлет. Дуэль. Двигайтесь точно, как мы вчера репетировали. — Мистер Уортон поправил очки на носу. — Не торопитесь.

Паттен занял позицию перед противником.

— Хоть сегодня сделай все как надо, придурок, — шепнул он.

— Сделаю, мало не покажется.

Ответ прозвучал очень тихо, но угрожающе.

Паттен выпучил глаза:

— Что?..

Но юноша в костюме Гамлета уже поднял рапиру и начал поизносить текст:

— Моя неловкость вам послужит фольгой, чтоб мастерство, как в сумраке звезда, блеснуло ярче.

— Вы смеетесь, принц, — зарычал Лаэрт.

— Клянусь рукой, что нет.

Опоздавший шагнул вперед. Дальше — рукопожатие. Он с такой силой сжал руку Паттену, что чуть не сломал ему пальцы.

— Какого черта. — Паттен отступил на шаг. — Ты не Себ!

Юноша улыбнулся и неожиданно для противника замахнулся, чтобы нанести удар.

Паттен в испуге поднял свою рапиру и завопил:

— Эй! Идиот! Подожди!

Фальшивый Себ не собирался ждать и толчком в грудь отбросил противника на декорации.

Уортон вскочил:

— Все не так! Ребята! Себ!

Выпад. Парируешь удар. Атака без остановок. Его вели вперед злость и боль потери. А потом вдруг в голове прояснилось, он почувствовал себя свободным и рассмеялся, дыхание выровнялось, он отбивал удары Паттена и не обращал внимания на крики. Люди выскочили на сцену.

Уортон заорал:

— Прекратите немедленно!

А он подгадал момент и, хладнокровно прицелившись, нанес удар по белой плоти между рукавом и перчаткой противника.

Паттен громко взвыл от боли и бешенства. Он отскочил, отбросил рапиру и схватился за запястье. Кровь уже ручейками сочилась у него между пальцами.

— Он ненормальный! У него рапира не затуплена! Он меня ранил!

Топот. Крики. Картонный балкон пошел рябью и обвалился, подняв облака пыли. Чьи-то руки схватили сзади за шею и оттащили, затем кто-то вырывал из пальцев рапиру. Впрочем, фальшивый Себ не сопротивлялся. Он тяжело дышал, стоя в кругу парней, которые таращились на него во все глаза. Он это сделал. Такое никто не сможет игнорировать.

А потом внезапно на него словно направили ослепительно-яркий луч прожектора. Мистер Уортон сорвал с юноши маску и теперь стоял перед ним злой, бледный и потрясенный случившимся.

— Джейк?! Джейк Уайльд! Какого черта ты себе позволяешь?!

Юноша сдержал улыбку:

— Я думаю, вы сами все видели. Сэр.

— Где Себ? Что ты с ним…

— Запер его в комнате. Он не пострадал.

Джейк старался говорить спокойным ледяным тоном. Таким должны были увидеть его эти безмозглые мальчишки с выпученными глазами, хотя на самом деле ему хотелось вопить им в лицо.

За спиной учителя Марк Паттен осел на сцену. Кто-то из ребят сбегал за аптечкой и наложил ему на запястье тугую повязку. Белые бинты тут же покрылись красными пятнами. Паттен поднял голову и уставился на Джейка. В его глазах читалась паника и злоба.

— Все, Уайльд, тебе конец. Тебя вышвырнут из школы! В этот раз ты конкретно попал. Мой отец — губернатор. Даже если не исключат, то ты дорого заплатишь. Кем ты себя возомнил? Ты долбаный псих!

— Хватит, — вмешался Уортон. — Кто-нибудь отведите Марка в медпункт. Остальные — свободны. Всё, репетиция отменяется.

Ребята выходили из зала, и вместе с ними в школьные коридоры выплеснулись слухи о случившемся. Некоторые, самые любопытные, актеры медлили в дверях. Уортон терпеливо выждал, пока они с Джейком не остались вдвоем и пока не стихло эхо шагов. Потом мужчина снял очки и положил их в карман пиджака.

— Что ж, на этот раз ты показал себя во всей красе.

— Надеюсь.

— Тебя исключат.

— Именно этого я и хочу.

Они стояли лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза.

— Джейк, ты можешь мне доверять. Я тебе уже об этом говорил. Что бы ни произошло, расскажи мне и…

— Ничего не произошло. Я ненавижу школу и хочу уйти. Вот и все.

Но это было не все. И они оба это понимали. Однако, стоя среди обломков декораций, Уортон понял, что больше он от парня ничего не добьется.

— Снимай костюм, и чтобы через пять минут был в кабинете директора, — холодно скомандовал он.

Джейк развернулся и, не сказав ни слова, вышел из зала.

С минуту Уортон просто стоял и разглядывал порушенные декорации, потом подобрал с пола рапиру и решительно зашагал к пожарному выходу. Хлопнул за собой дверью, поднялся по лестнице и, распахнув дверь с матовым стеклом с надписью «ДИРЕКТОР», слегка запыхавшись, спросил:

— У себя?..

Секретарь оторвала голову от бумаг:

— Да, но…

Уортон прошагал мимо ее стола прямиком в кабинет руководителя школы.

Директор ел печенье. На столе рядом с блюдцем с печеньем — фарфоровая чашка с кофе. Насыщенный аромат мгновенно пробудил в Уортоне ностальгию по кофейне в родном Шептон-Маллете, где он так любил читать утренние газеты. Еще до того, как он оказался в этой проклятой богом школе.

— Джордж! — Директор положил локти на стол. — Я вас ждал.

— Уже слышали?

— Слышал. — Из огромного окна за спиной директора открывался великолепный вид на Швейцарские Альпы на фоне чистого голубого неба. — Паттена увезли в больницу. Черт знает, как на это отреагирует его отец.

Уортон тяжело опустился в кресло. Они немного помолчали.

— Вы понимаете, что это значит? На этот раз Уайльд своего добился. Преступное нападение в присутствии множества свидетелей. Теперь это дело полиции. Он знает — если мы не вышлем его из страны, огласка дорого обойдется нашей школе.

Директор вздохнул:

— И выбрал ведь именно Паттена! Они враждуют?

— Я бы сказал — недолюбливают друг друга. Но выбор осознанный. Уайльд — умный парень, он понимает, что шума от Паттена будет больше, чем от других.