Кэтлин и Рид недоуменно уставились друг на друга.

— С каждой минутой это дело становится все более странным, — нахмурившись, проговорил Рид.

— Ох, Рид! — Кэтлин не сводила с мужа полных беспокойства глаз. — С Изабел что-то случилось. Не следует ли нам обо всем сообщить властям?

Он криво усмехнулся:

— У меня странное чувство, что именно власти так упорно ее разыскивают, Кэт.

Кэтлин обессилено откинулась на сиденье.

— Но почему?

— Если бы мы это знали, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, — ответил он задумчиво. — Хотя при дальнейшем размышлении я прихожу к выводу, что, может, лучше ничего не знать. Мы просто подождем и посмотрим, что будет дальше.

— Надеюсь, что с ней все в порядке.

— Я тоже, киска. Еще я надеюсь, что мы не окажемся втянутыми в неприятности. Я слышал, что испанские тюрьмы — не самое гостеприимное место, и лучше в них не попадать.

Зеленые глаза Кэтлин вспыхнули.

— Странно слышать это от человека, занимающегося пиратством, — сухо откликнулась она.

— Каперством3 , — насмешливо поправил он. — Единственный настоящий пират в семье — это ты, моя милая.

Три года относительно спокойной жизни притупили обиду, стыд и унижение, которые Рид испытывал, узнав, что собственная жена одно время весьма успешно грабила его корабли. Теперь он мог чуть ли не с улыбкой думать об этом; по крайней мере, он смирился с этим и сумел понять причины, толкнувшие Кэтлин на пиратство. Более того, в глубине души он восхищался ее отвагой и мастерством, с которым она управляла кораблем и владела шпагой.

В роли пиратки Эмералд, капитанши «Волшебной Эмералд», вспомнил он, Кэтлин была неподражаема. Она старалась изменить свою наружность, чтобы Рид

не узнал ее: выкрасила волосы в черный цвет, надевала маску и до неприличия смелый костюм, состоявший из высоких черных сапог, зеленого жилета и зеленых же штанов, обрезанных так коротко, что они едва прикрывали ягодицы.

Вечером того же дня, когда они находились в своей каюте на борту «Кэт-Энн», Кэтлин крепче прижалась к обнимавшему ее Риду.

— Наконец-то мы одни, — пробормотал он, уткнувшись ей в волосы. — Делла все еще присматривает за детьми?

— Да, — засмеялась Кэтлин. — До утра дети всецело ее забота, а я — всецело твоя.

— Это самая приятная новость за весь день.

Рид прикоснулся губами к мягкой коже на шее жены, затем стал целовать ее белые плечи быстрыми короткими поцелуями, пощипывая кожу губами, отчего у нее по всему телу побежали мурашки наслаждения.

Ее пальцы нежно перебирали густые черные волосы на его груди. Кэтлин всегда изумляло, как эти волосы могут быть одновременно и жесткими, и мягкими. Она любила прикасаться к ним ладонями, тереться о них грудью, когда они с Ридом занимались любовью.

Уткнувшись носом ему в шею, она легонько укусила его за мочку уха, затем провела языком по ушной раковине, дунула в ухо и засмеялась, почувствовав, как он вздрогнул.

— Ведьма! — пробормотал он и, повернув голову, нашел губами ее жадный рот. Их дыхание смешалось. Губы Кэтлин стали податливыми, как нагретый воск; языки соприкоснулись и переплелись в ласке. Рукой Кэтлин чувствовала биение его сердца, вот оно забилось быстрее, в такт с ее собственным.

Он разложил по подушке ее медно-рыжие волосы. Затем нежно провел пальцами вокруг слегка раскосых глаз, по высоким, изящно очерченным скулам, вздернутому носу, по упрямому подбородку и полным, покрасневшим от поцелуев губам.

— Ты такая чудесная, — прошептал он, — такая красивая. Я всегда буду хотеть тебя, даже если доживу до ста лет.

— Ну, тогда я перестану быть красивой, — шутливо заметила она, глядя в его потемневшие от страсти глаза.

— Для меня ты всегда останешься красивой, любовь моя.

Он повторил губами путь своих пальцев, затем легонько сжал один розовый сосок между большим и указательным пальцами, одновременно потянув губами за другой.

Она резко втянула в себя воздух, изогнув спину, когда он нежно прикусил этот набухший бутончик. Прижав к себе его голову, она перебирала темные кудри.

— Рид! О Рид! Да!

Мысли ее спутались, когда его рука скользнула по ее животу, ягодицам, задержалась на секунду на внутренней стороне бедра, а затем нырнула между ног и принялась ласкать крошечный пульсирующий холмик — центр ее женственности.

Кэтлин была охвачена огнем страсти. Руки ее, словно действуя по собственной воле, гладили его широкие плечи. Подняв голову, Рид зажал ей рот губами, заглушая ее стоны. Она прижала его к себе. Ей доставляло огромное наслаждение ощущать ладонями твердость его мускулов. Тело ее извивалось под его пальцами. Он глубже погрузил пальцы в ее теплую шелковистую глубину и ощутил ее влажность и жар.

Всем телом она говорила ему, чтобы он взял ее. Обхватив рукой его отвердевший член — свидетельство его страсти, она стала ласкать его, пальцами давая понять, чего ей сейчас больше всего хотелось.

Он навис над ней, и ее тело выгнулось ему навстречу.

— Скажи это, Кэт. Я хочу это слышать, — хрипло прошептал он.

— Возьми меня, — выдохнула она. — Овладей мною. Мне это нужно.

Он вошел в нее, и по ее телу прокатились первые волны наслаждения. Она впилась ногтями ему в спину, и он невольно тихонько застонал. Киска превратилась в тигрицу. Ее страсть распаляла его больше всего. Ритм их движений все убыстрялся и убыстрялся, вознося их к вершине наслаждения. Их влажные, скользкие тела стремились достичь самого пика, когда наслаждение становится таким сильным, что почти причиняет боль. Их одновременно подняло на гребень волны и несло какое-то время, пока не опустило в более спокойные воды…

Ослабев от страсти, Кэтлин млела в его объятиях, положив голову на широкое плечо. С глубоким вздохом удовлетворения, вырвавшимся из самой глубины ее тела, она проговорила:

— Я люблю тебя, Рид. С каждым днем все больше. Он улыбнулся и крепче обхватил ее за тонкую талию. Он высоко ценил слова любви, так как было время, когда оба они боялись открыть друг другу свои истинные чувства. Он нежно поцеловал влажные завитки, упавшие ей на лоб.

— И я люблю тебя, киска. На всю жизнь.

Глубокий сон Кэтлин нарушили какие-то неприятные звуки. Сонно забормотав что-то, она попыталась выгнать их из своего сна, но не смогла. Потом почувствовала, как сдвинулась перина, и поняла, что Рид встал. В глаза ей ударил свет фонаря, ощутимый даже сквозь закрытые веки. Мозг ее постепенно освобождался от сна. Она услышала скрип двери и голос Рида, разговаривавшего с тем, кто находился по другую сторону двери.

— Хорошо, я займусь этим. Одну минуту.

— В чем дело? — проговорила она охрипшим после сна голосом, открывая глаза. Рид натягивал штаны.

— На борту обнаружили какого-то портового крысеныша. Хотел, наверное, спрятаться, а вместо этого сразу попался.

— А почему Кениган не может с этим разобраться? — нахмурилась она.

— Потому что крысеныш лопочет что-то по-испански, и Кениган понял лишь, что он хочет увидеть капитана. Что ж, сейчас он увидит капитана и, клянусь, пожалеет, что прервал мой отдых.

Рид выглядел таким сердитым, что Кэтлин стало жаль бедного мальчишку. Она хотела попросить мужа быть помягче с мальчиком, но в этот момент послышались крики и топот бегущих людей. Звуки приближались. Кэтлин подумала, что люди, производившие весь этот шум, промчатся мимо их каюты, но дверь внезапно распахнулась, и в каюту, спотыкаясь, вбежал костлявый грязный оборванец. Прижав к груди одеяло, Кэтлин, открыв рот от изумления, глядела на него и ввалившихся следом четырех здоровых матросов.

Разъяренный Рид начал что-то говорить, но мальчишка приблизился к нему и в свою очередь быстро заговорил по-испански, сопровождая свою речь оживленной жестикуляцией. За криками матросов его голоса почти не было слышно.

Внезапно он заметил Кэтлин, сидевшую на кровати, и, пошатываясь, сделал шаг в ее сторону, устремив на нее полный мольбы взгляд черных глаз.

Рид оттащил его, схватив за руку.

— Ты что, черт возьми, морочишь нам голову?! — закричал он.

Мальчик не отрывал взгляда от лица Кэтлин, а она в свою очередь рассматривала оборванца, и ее глаза посылали настойчивые сигналы в мозг, еще не до конца сбросивший сон. Его глаза! Эти огромные черные глаза, обрамленные длинными, густыми ресницами. И губы! — безупречно очерченные, похожие на лук Купидона; и эти брови — изящно изогнутые дуги, черные и блестящие как вороново крыло.

— Боже мой! — выдохнула Кэтлин, не веря своим глазам.

Но прежде чем она успела сказать еще что-то, Рид стал подталкивать матросов к двери, таща за собой мальчишку.

— Погоди! — вскрикнула Кэтлин и, завернувшись в одеяло, спрыгнула с кровати.

— Ради Бога, Кэтлин! Ляг сейчас же! — взорвался Рид.

— Нет! Ты не понимаешь, — перебила она. — Пусть мальчик говорит. Отпусти его.

— Ты что, с ума сошла? — воскликнул Рид. Кэтлин глубоко вздохнула и заговорила более спокойно:

— Рид, пожалуйста! Отошли людей, и я тебе все объясню. Поверь, я знаю, что делаю.

Ее уверенный тон заставил его уступить.

— Ну хорошо, пусть останется здесь и мы наконец разберемся в этой истории.

— Теперь отпусти его, Рид! — обратилась к мужу Кэтлин после ухода матросов.

Он с сомнением посмотрел на нее и нехотя подчинился. Мальчик молча ждал, пока Кэтлин подходила к нему. С шутливой улыбкой она протянула руку и сдернула с его головы картуз. Копна черных, длиной до талии волос рассыпалась по спине.

Изумленный, Рид услышал, как Кэтлин негромко проговорила:

— Позволь представить тебе Изабел Фернандес.

С рыданием, сотрясающим все ее истощенное тело, Изабел бросилась в объятия Кэтлин. Крепко прижав подругу к себе, Кэтлин нежно покачивала ее, как она частенько делала, утешая собственных детей, и гладила спутанные волосы.

Она чувствовала на груди теплые слезы Изабел и ее собственные глаза увлажнились.

— Моя милая Изабел! Что с тобой случилось? — Девушка была почти невесомой, и через надетую на ней тонкую рубашку прощупывались кости.

Кэтлин захлестнула волна жалости. Слегка отстранив от себя свою хрупкую подругу, она внимательно на нее посмотрела. Та ответила ей умоляющим взглядом черных, как агат, глаз. Голос Изабел, когда она заговорила, дрожал от слабости, и она вынуждена была навалиться всем телом на обнимавшую ее руку Кэтлин, чтобы не упасть. С видимым усилием она еле слышно прошептала:

— Помоги! Помоги мне, Катина. Ради всего святого, спрячь меня. Спаси меня! — и, собрав последние силы, добавила: Рог favor! Пожалуйста!

Затем, словно сознавая, что она наконец-то в безопасности и может расслабиться, упала в глубокий обморок.

Рид подхватил ее, прежде чем она ударилась об пол. Взяв миниатюрную девушку на руки, он вопросительно посмотрел на жену.

— Что будем делать, Кэт? Уложим в постель и дадим выспаться или сначала вымоем?

Кэтлин благодарно улыбнулась мужу:

— Думаю, сон ей нужен больше, иначе она не упала бы в обморок.

Рид нахмурился:

— Возможно. Но она могла упасть в обморок и от голода. Боже, до чего же она костлявая! Она всегда была такой худой?

— Нет, — Кэтлин горестно покачала головой. — Конечно, она всегда была крошечной, но такой никогда. Бедняжка умирает с голоду, Рид. Хотела бы я знать, когда она нормально ела в последний раз.

— Ну, уверяю тебя, как только она очнется, она сможет наесться досыта, — торжественно обещал Рид. — Но сначала нам предстоит решить еще одну проблему.

В ответ на ее вопросительный взгляд он объяснил:

— Кэт, она вся горит. У нас с тобой на руках очень больная молодая леди.

Кэтлин огорченно вскрикнула.

— Не волнуйся, — успокоил ее Рид. — Мы позаботимся о ней. Хорошо, что у нас на борту собственный врач. Ясно, что вызывать врача из города, не зная, в какую беду она попала, слишком рискованно. Но пока доктор не скажет, что ее болезнь не заразна, ты и дети будете держаться от нее подальше.

— Но Рид! — запротестовала Кэтлин.

Он резко прервал ее, пресекая дальнейшие возражения:

— Нет, Кэтлин. Она твоя подруга, и мы поможем ей, но нет на свете человека, ради которого я стал бы рисковать жизнью детей и твоей жизнью. Ты слишком много для меня значишь.

На следующее утро состояние Изабел ухудшилось. Ее трясло так сильно, что зубы стучали. Она находилась в забытьи и бормотала что-то нечленораздельное, так что Рид никак не мог понять, что за беда с ней приключилась. Корабельный врач заверил Рида, что лихорадка — результат ее плачевного состояния. Судя по всему, последнее время она питалась настолько скудно, что была на грани голодной смерти. При нормальном питании и уходе, сказал врач, Изабел выживет, если, конечно, им удастся сбить лихорадку.

Ввиду подобного диагноза Рид согласился, чтобы Кэтлин помогала ухаживать за Изабел. Вдвоем с Деллой они сняли грязные, кишащие паразитами обноски с исхудалого тела Изабел, смыли с нее грязь, и даже сумели помыть голову. Теплая вода способствовала тому, что жар немного спал и процесс развития болезни приостановился.

Ближе к полудню Рид заметил на пристани трех мужчин, не похожих на обычных матросов или портовых рабочих. Что-то в них вызвало у него подозрение, хотя он никак не мог понять, что именно. Одеты они были так же, как обычные рабочие, и не стояли без дела.

Некоторое время он наблюдал за ними. В какой-то момент один из них поднял тяжелую корзину. В мозгу Рида словно что-то щелкнуло — он понял. Наклонившись за корзиной, мужчина перегнулся в талии, вместо того чтобы согнуть ноги, перенося на них таким образом практически весь вес поднимаемой тяжести. Этот прием быстро осваивает любой матрос или грузчик. Конечно, эти мужчины могли быть новичками, но Рид почему-то в этом сомневался. Он видел, как они исподтишка бросали вокруг себя быстрые взгляды, причем чаще всего объектом их внимания становилась «Кэт-Энн».

Рид нашел своего рулевого и указал ему на мужчин. Финли подтвердил его подозрения. Он тоже обратил внимание на эту троицу. Насколько он знал, они появились накануне днем. Кроме того, находясь вечером на вахте, он видел двух мужчин — этих или других, он не мог сказать, — прячущихся в тени ближайших строений.

Хотя Рид мог основываться только на догадках, он готов был поспорить, что причиной их появления была Изабел. Конечно, мужчины могли высматривать, кого бы ограбить, или собирались зайцами проникнуть на какой-нибудь корабль, но он был уверен, что это не так. Накануне Кэтлин и он побывали в доме родителей Изабел, причем сделали это совершенно открыто. Учитывая предупреждение старухи, совпадение становилось слишком очевидным.

— Кто-нибудь видел, как юный «заяц» поднялся к нам на борт вчера вечером? — спросил Рид.

— Не скажу наверняка, но если вы имеете в виду этих трех шпиков, то думаю, что нет, — ответил Финли. — Никто из нас самих не видел, как он пробрался на корабль. Если бы я не пошел в камбуз за чашкой кофе, прежде чем заступить на вахту, мы бы не обнаружили его до отплытия. Я поймал его, когда он пытался стащить себе еду. Рид кивнул.

— Значит, все остальное происходило уже внизу, и наши наблюдатели не могли этого видеть, — заключил он.

Финли согласился с этим выводом.

— Эти трое соглядатаев следят за нами, — продолжал Рид задумчиво. — Занимайся своим делом, но не упускай их из виду и сообщи мне, если заметишь что-нибудь необычное. Предупреди команду, чтобы они не вступали в разговор с людьми, которых не знают, и, главное, я требую, чтобы они ни в коем случае не упоминали о нашем «зайце».

Финли вопросительно посмотрел на Рида. В ответ Рид сказал:

— Сейчас я не могу всего объяснить. Считайте это приказом капитана. Любого, кто его нарушит, ждет суровое наказание.

Финли не стал больше задавать вопросов.

— Хорошо, капитан. Я передам всем ваш приказ. Что-нибудь еще?

— Нет. Давайте загружаться. Чем скорее мы отплывем, тем спокойнее я буду себя чувствовать.

Позже днем Рид послал двух матросов, которым доверял больше всего, в город. Спустя несколько часов, посетив несколько таверн, они вернулись с информацией, которую он хотел получить. Удостоверившись, что Кэтлин одна в их каюте, он пошел к ней и рассказал о людях, шпионивших на пристани, и о том, что узнали двое матросов.

— Кэт, они выяснили, почему скрывается Изабел.

Он замолчал. Ему не слишком-то хотелось делиться полученной информацией, которая, как он опасался, расстроит жену.

Кэтлин прикусила губу. Судя по всему, новости были плохими, в противном случае Рид не стал бы тянуть, а выложил их сразу. Внутренне собравшись, она сказала:

— Расскажи мне.

Глубоко вздохнув, Рид уселся на край письменного стола.

— Вот уже три года Изабел замужем за графом Карлосом Сантьяго, очень богатым и знатным дворянином. Я хочу сказать, что она была его женой все это время, за исключением последних двух месяцев. Судя по всему, это чрезвычайно властный человек, известный своей жестокостью по отношению к слугам. Даже многие его знакомые дворяне недолюбливали его. Но не об этом речь. Однажды утром его нашли в его личной гостиной мертвым. В руке у него была шпага, другая шпага валялась у двери, ведущей во двор.

Сначала подумали, что какой-то неизвестный, имевший причины ненавидеть графа, вошел в комнату, сразился с ним и, убив, скрылся. Однако выяснилось, что обе шпаги принадлежали дону Карлосу. Кроме того, нигде не могли найти Изабел. Служанка опознала кусочек материи, обнаруженный рядом с телом. Он был оторван от любимого халата Изабел.

— Изабел никто так и не видел с вечера убийства и по сей день. Власти разыскивают ее уже два месяца. Излишне говорить, что она их подозреваемый номер один. Мне очень жаль, Кэт.

Потрясенная, Кэтлин энергично затрясла головой.

— Нет! Был убит знатный сеньор, и им нужен козел отпущения. Должно быть какое-то другое объяснение.

— Тогда почему Изабел не объявилась и не заявила о своей невиновности? — не сдавался Рид.

— В самом деле, Рид! — воскликнула она. — Уж лучше бы ей тогда было купить веревку, на которой ее же и повесили бы. Ты думаешь, они стали бы ее слушать? Им ведь нужен кто-то, кого можно обвинить в убийстве и закрыть дело, а на справедливость им наплевать.

— Хорошо, предположим, что это так. Но факт остается фактом — мы сознательно укрываем женщину, скрывающуюся от правосудия. Вопрос в том, что нам теперь делать?

Кэтлин посмотрела на мужа прямо — в изумрудных глазах решительность, подбородок упрямо выпячен.

— Ничего, — твердо проговорила она. — Мы будем вести себя так, будто ничего этого не знаем; будто Изабел не переступала порога этой каюты и мы ее никогда не видели.

— А если нас станут допрашивать? — настаивал Рид. — Им наверняка известно, что вчера мы ездили к Фернандесам. Думаю, именно поэтому эта троица так пристально наблюдает за «Кэт-Энн». Поскольку они не подошли к нам, полагаю, они не видели, как Изабел пробралась на корабль прошлой ночью.

— Если нас будут допрашивать, мы ничего не знаем, — повторила Кэтлин. — Если они придут с обыском, мы где-нибудь ее спрячем.

— А что если она и в самом деле убила своего мужа?

Кэтлин пожала плечами.

— Ну, тогда я предположу, что он это заслужил, — уверенно заявила она. — Я знаю Изабел. Она очень хороший, мягкий человек. Если уж она пошла на убийство, значит, у нее были на то веские причины.

Рид вздохнул:

— Хорошо, Кэт. Как ты говоришь, ты знаешь Изабел. Мы оставим ее на корабле, спрячем, если будет необходимо. Ну, а когда она будет в состоянии говорить, послушаем ее версию всей истории.

Напряжение Кэтлин спало. Она расслабилась и благодарно улыбнулась мужу:

— Спасибо, Рид. Считай меня своей должницей. Он греховно улыбнулся, голубые глаза заблестели: