«И выпил весь мой бренди», — добавил он про себя.

Гленда расхаживала по маленькой спальне, глядя в пространство. Джеймс долго не мог понять, что это значит, и наконец сообразил — она преподносит ему себя в выгодном свете — со всех сторон. Не слишком неприятное зрелище.

Повернувшись, она мило улыбнулась хозяину:

— Почему бы нам не спуститься вниз, Джеймс, пока мама поможет Джесси одеться?

— О Господи, — охнула мать, — я забыла одежду. Придется тебе надеть платье, в котором ты была прошлой ночью.

Джесси вспомнила о своих брюках и побледнела.

Джеймс, ставя поднос, весело заметил:

— Простите, миссис Уорфилд, но дождь совершенно испортил платье. Бесс пыталась спасти его, но безуспешно.

— Твой папа так и не сказал, почему ты разъезжала верхом под дождем, Джесси. Тысячу раз я твердила тебе, что такое поведение не пристало молодым девушкам. Что же нам теперь делать?

— Если Джеймс одолжит мне свою ночную сорочку и халат, я смогу вернуться домой.

— С удовольствием, Джесси, — пообещал Джеймс, слегка кланяясь.

— Так мы спустимся вниз, Джеймс? — осведомилась Гленда, подходя к нему очень близко. Он почувствовал аромат розового масла и едва не чихнул.

— Думаю, не стоит, Гленда, — покачал он головой. — Миссис Уорфилд, позвольте мне снести Джесси вниз. Но сначала я достану халат. Джесси, не двигайся. Я сейчас приду.

Гленда, дождавшись, пока Джеймс вышел из комнаты, повернулась к сестре:

— Джеймс так красив. Он расспрашивал тебя обо мне?

— Не припомню.

— Конечно, расспрашивал! Ведь я танцевала с ним на балу у Попплтонов! Он сразу же подошел ко мне, стоило мне появиться в зале. Не сводил с меня глаз и все повторял, как грациозно я танцую.

Джесси упрямо покачала головой. Гленда отдернула юбку от мокрого пятна на стене.

— Я тебя знаю, Джесси! Вынудила его обратить на тебя внимание, не так ли? Притворилась, что больна, и ему пришлось оставить тебя ночевать! Готова побиться об заклад, что ты стонала и закатывала глаза, лишь бы не дать ему уйти! Он держал тебя за руку, верно? Так вот, он вовсе не желал этого делать, сестричка! Он даже не считает тебя женщиной, и ты это знаешь.

— Довольно, Гленда, — велела миссис Уорфилд, нервно оглядываясь.

— А теперь ты заставляешь его тащить тебя вниз по лестнице! Какой позор, Джесси! Клянусь, ты нарочно испортила платье!

— Довольно, Гленда, — повторила мать, видя, что Джесси бледна как смерть. — Возможно, твоей сестре действительно нездоровится. Оставь ее в покое. Выгляни в окно, дорогая. А, Джеймс, вот и вы.

Джеймс машинально шагнул к кровати и уже собрался надеть на Джесси халат, но миссис Уорфилд громко охнула:

— О нет, Джеймс, так неприлично! Нет, милый мальчик, лучше прогуляйтесь с Глендой, пока я переодену Джесси. Гленда, иди с Джеймсом.

Джеймс понес Джесси вниз. Съежившись от неловкости, она камнем повисла у него на руках, замкнувшаяся, ушедшая в себя. Даже он чувствовал это. Джеймс успел подслушать большую часть разговора с Глендой, и угрызения совести за то, что он избавляется от Джесси, терзали его. Вероятно, жизнь девушки в родном доме совсем не легка. Неудивительно, что она все время проводит с лошадьми. Джесси чистила стойла. Чинила сбрую. Ездила верхом и участвовала в скачках. И как правило, приходила первой. Так что, похоже, вполне способна справиться со своей мамашей и завистливой сестрой, а если же нет… что ж, ей было куда скрыться — конюшни не так уж далеко от дома.

Джеймс донес ее до экипажа и бережно усадил.

— Ну вот, все в порядке. Завтра приеду узнать, лучше ли тебе. Лежи подольше. Побереги себя.

И, улыбнувшись миссис Уорфилд и Гленде, добавил:

— Леди, хорошенько позаботьтесь о Джесси. У нее была тяжелая ночь.

— Непонятно почему, — пробормотала Гленда, пожирая глазами то место, которое находилось у него пониже пояса.

— Еще успеем узнать, — успокоила ее миссис Уорфилд, милостиво позволяя Джеймсу помочь ей устроиться в экипаже.

— Ну-ка подвинься, Джесси, — велела она и улыбнулась Джеймсу.

— Спасибо за то, что приютили ее.

«Приютил… словно бездомного щенка», — горько подумала Джесси.

Джеймс смотрел вслед катившемуся по длинной аллее экипажу. Сквозь гравий, которым была усыпана аллея, пробивалась сорная трава. Нужно послать кого-нибудь выполоть ее и разровнять гравий граблями. Все такое голое, неустроенное! Хорошо бы посадить еще деревья — вязы и дубы. Марафон должен утопать в зелени, выглядеть процветающим поместьем. Джесси права, черт бы ее взял! Здесь требуется так много труда. Есть к чему приложить руки!

«Бедная Джесси», — подумал он и тут же рассмеялся. Да, ему жаль ее… до первых же скачек, в которых будут участвовать оба.

Глава 7

В четверг утром Джеймс, щурясь от яркого солнца, шагал по Калверт-стрит, мимо бесчисленных издательств и книжных лавок, к дому 27. Он стал завсегдатаем лавки Комтона Филдинга еще с тех пор, когда бегал в коротких штанишках.

Он вошел в отделанный темными панелями прохладный зал, заваленный от пола до потолка стопками книг, казалось, безнадежно перепутанных — известный научный труд Мейсона по дренажным системам валялся поверх «Памелы» Ричардсона. Но беспорядок был кажущимся — Филдинг мог в любую минуту безошибочно вытащить нужный том. Сегодня в лавке никого не было, и Джеймс обрадовался, поскольку услышал накануне, что из Парижа получены пьесы Корнеля. И теперь Джеймсу не терпелось во всех подробностях обсудить книгу с Филдингом.

Джеймс повернул за угол и остановился как вкопанный при виде Джесси Уорфилд, погруженной в серьезную беседу с хозяином. Какого черта она здесь делает? Уж конечно, она пришла сюда не затем, чтобы покупать книги. Кроме лошадей, ее ничто не интересует!

Ухмыльнувшись, он подошел чуть ближе. Если она не стесняется подслушивать, ему сам Бог велел.

— Мистер Филдинг, вот уже в третий раз вы просите меня читать старые дневники. О чем говорится в этом?

Комтон Филдинг, известный всему Балтимору ученый, прекрасный скрипач, часто выступавший на благотворительных балах и вечерах, человек, славившийся обширными познаниями в самых различных областях, осторожно развернул ломкие страницы.

— Видите, Джесси, ему свыше ста лет, я бы сказал, он относится к началу восемнадцатого века. Жаль, что автор не ставил даты! Элиша Бентуорт посоветовал мне отыскать старые календари и сопоставить дни с датами, но где найти силы на такое? Так вот, этот бесценный дневник охватывает трехлетний период, и большую часть этого времени автор провел на Карибском море. Что вы знаете об этом, Джесси?

— Ничегошеньки, мистер Филдинг, но если хотите, я прочту его. Мне понравились и первые два, только очень трудно было разобрать некоторые слова.

— Но результат стоил усилий?

— О да. Особенно описание жизни первых колонистов в Чарльстоне.

— А, мемуары мистера Нестора. Немного странный тип, этот мистер Нестор, но я так и думал, что вам понравится. И поскольку вы не уверены, хотите ли познакомиться со сказаниями Карибского моря, почему бы вам не взять дневник домой и не прочитать его без спешки? Если захотите оставить его у себя, вернетесь и заплатите.

Джесси уже бережно перелистывала дневник.

— О, послушайте только, мистер Филдинг!

«Мы приехали на Ямайку лишь затем, чтобы попасть под непрерывный унылый дождь и обнаружить, что здешний мерзкий ром прожигает дыры во внутренностях. Разгорелась ссора, и мне пришлось всадить шпагу в живот Дейви, этого паршивого ублюдка».

Девушка подняла сияющее лицо:

— Это о пиратах? Господи, какие же они кровожадные!

— Думаю, брат торговца ромом сам был пиратом или знал кого-то из этих людей, — задумчиво кивнул Филдинг, забирая у девушки дневник. — Вы правы, такое не для молодой леди.

— Я возьму его, — решительно заявила Джесси, и Джеймс едва не рассмеялся.

— Ну что ж… если вы уверены… Прочтете и расскажете мне.

Джеймс наконец решил обнаружить свое присутствие.

— Доброе утро, Джесси. Здравствуйте, Комтон. Что это за унылый дождь и мерзкий ром? О чем идет речь?

— Вы подслушивали, — охнула она, но тут же, вспомнив собственные грехи, смущенно уставилась в пол.

— Да, но ниоткуда не падал и цел и невредим, — заметил Джеймс.

— Я дал ей дневник, которому больше ста лет. Правда, совершенно не знаю, о чем он. Джесси прочтет и расскажет мне.

— Не знал, что ты вообще умеешь читать, — заметил Джеймс.

— Собственно, на что вы намекаете, Джеймс Уиндем? Думаете, я совершенно безграмотна?

— В жизни не видел тебя с книжкой. Да и здесь не встречал.

— То же самое можно сказать и о вас. Так что же вы здесь делаете, Джеймс? Я всегда считала, что вы с утра до вечера осматриваете свои владения, объезжаете лошадей и отдаете приказания конюхам.

Поскольку Джеймс точно так же думал о ней, то счел за лучшее промолчать.

— Я открыл для себя лавку Комтона с тех пор, как был мальчишкой. Он и приобщил меня к французским романам и пьесам.

Мистер Филдинг был известен огромным собранием французских книг, но Джесси, ни слова не знавшая по-французски, никогда не обращала на них особого внимания. Зато она прочла все романы, которые смогла найти, и в последнее время Филдинг стал давать ей дневники. Джесси признавала, что они довольно интересны, хотя сюжет начисто отсутствовал. Никаких красавцев героев, похищавших героинь, никаких любовных трагедий. О да, Джесси обожала подобные вещи.