Он никогда в жизни не был так напуган. То, что должно было стать обыкновенным состязанием, превратилось в кошмар. Алек заранее представлял, как он весело машет Джинни, оставшейся позади, как наслаждается душистым легким бризом под ярким солнышком и голубым небом Нассау. Каким же идиотом он был! Гонки в ноябре! Неужели не мог сообразить? Но ведь Джинни должна была понимать, она родилась здесь, только так спешила избавиться от него, что ничего не сказала, хотя прекрасно знала, насколько велика опасность. И все потому, что ей не терпелось завладеть верфью и поскорее отделаться от мужа.

Пусть только она уцелеет, он сам прикончит ее!

— Я хочу перейти на борт клипера, — крикнул он Эйбелу. — Как только мы войдем в залив!

— Есть, капитан.

Глава 17

Джинни, затаив дыхание, наблюдала, как баркентина, кренясь, вздрагивая и ныряя, упрямо подбиралась все ближе к клиперу, и закрыла глаза, вознося к небу молитву. Алек почти рядом. Не важно, что ждет впереди, по крайней мере они встретят это вместе.

Бешеный ветер упорно сносил легкий клипер влево, и гибель казалась неминуемой. Но ветер неожиданно немного ослабел, поменял направление, и судно продолжало путь по направлению к глубоким водам залива Окракоук-Айленд.

Алек, застыв от ужаса, не сводил глаз с палубы «Пегаса».

— Клянусь Богом, эта девчонка — настоящий капитан, — объявил О'Ши таким веселым голосом, что Алеку захотелось задать ему трепку.

— Сколько еще до залива?

— Почти дошли. Видите этот клочок земли, поросший дубами и соснами? Пусть хоть сотня ураганов пронесется над Окракоук Айленд, проклятые деревья все равно ничем не возьмешь!

Алек оглядел искривленные деревья, плоский и голый островок и передернулся. Не хотелось бы застрять в этом Богом забытом месте.

Джинни не поняла, как им это удалось, но клипер наконец оказался в глубоких водах залива.

— Держи прямо по ветру, — велела она Дэниелсу.

Матросы начали убирать паруса. Джинни заметила, как один из матросов, неловко повернувшись, едва не свалился в воду, но тут же выпрямился, упираясь ногами в ванты, и, широко улыбнувшись, лихо отсалютовал ей. Джинни внимательно оглядела клипер. Теперь делать нечего, нужно пережидать шторм.

Баркентина подходила все ближе. Джинни различила Алека, одетого в штормовку, с непокрытой головой. Он показывал куда-то, выкрикивая команды, которые она не могла разобрать.

Что он делает?

Поняв наконец, что он намеревается перепрыгнуть на борт клипера, Джинни почувствовала себя так, словно проглотила четырнадцать сливовых косточек и все теперь сидят у нее в животе. Он, кажется, сошел с ума! О Господи, он вправду собирается сделать это! Если ветер внезапно переменится и наберет силу, баркентина окажется рядом и может удариться бортом о борт клипера. Алек! Что тогда станется с Алеком! Но мир не состоял из «если». Он состоял из «сейчас», и Алек шел к ней!

Джинни, плотно сжав губы, наблюдала за баркентиной. Они могли погибнуть в шторме! Эта мысль приводила ее в бешенство. Она злилась на себя за глупость, за эгоизм… и не переставала думать об этом. И хотела, чтобы он был рядом.

Ничто на свете не имело больше значения. Только быть с ним.

Баркентина находилась в опасной близости от клипера. Ветер внезапно переменился, и Джинни поняла: столкновение неизбежно. Она судорожно схватилась за основание грот-мачты, но в последнюю минуту баркентина резко отвернула. О'Ши — настоящий волшебник. Именно он стоял у штурвала, и его пляшущие пальцы творили чудеса. Джинни вновь увидела Алека, стоявшего у поручня и готового к прыжку. Четверо ее людей стояли на палубе, собираясь подстраховать его.

Алек взвился в воздухе. На какой-то бесконечный момент ветер удерживал его, словно невесомую игрушку, и так же внезапно толкнул вперед. Он приземлился на ноги, с согнутыми коленями, но сила удара была такова, что швырнула его на палубу. Алек ловко перекатился на бок и вскочил, широко улыбаясь. Матросы ринулись вперед, чтобы пожать ему руку. С баркентины слышались приветственные возгласы. Команда клипера разразилась радостными воплями. Джинни стояла словно прикованная к месту, глупо улыбаясь мужу.

О'Ши, снова повернул штурвал, и нос баркентины легко царапнул корму клипера. Алек выпрямился и взглянул на жену. Она в безопасности!

Он шагнул к ней, пошатываясь под бешеным ветром, и, подойдя ближе, протянул руки. Джинни без колебаний бросилась ему в объятия.

— Ты жива и здорова, — пробормотал Алек прямо в ее мокрую шерстяную шапку. — Слава Богу, ты жива. Я не перенес бы, если…

Чувства были слишком сильны, слишком новы для нее, и Джинни, сама не понимая, что говорит, выпалила:

— Ты оставил О'Ши за капитана?

— Он прекрасно справится, — улыбнулся Алек. — Я хотел убедиться, что с тобой ничего не случилось.

Его руки окутали ее, обвили, скользя по плечам и спине. Наконец Джинни немного отстранилась.

— Мы в относительной безопасности, но все может случиться. Теперь, когда мы убрали паруса, остается только пережидать шторм.

Наступила его очередь немного помолчать; потом Алек снова улыбнулся ослепительной, бесшабашной улыбкой, и прекрасные глаза весело сверкнули в полумраке.

— Гонки до Нассау — вот все, что я хотел. И посмотри, до чего ты меня довела, женщина, и куда втянула! Проклятый ураган! Не могу только решить, Джинни, когда поколотить тебя — сейчас или потом.

— Значит, этот отвратительный шторм — моя вина?

— По правде говоря, вряд ли. Давай-ка лучше уйдем с этого чертова дождя. Говоришь, все люки задраены?

— В отличие от твоей неповоротливой баркентины на моем клипере почти нет люков. Но, может, мы спустимся в каюту? Я оставлю на палубе только троих. Ни к чему остальным терпеть этот кошмар.

Минуту помолчав, Джинни намеренно-спокойно добавила:

— Если случится худшее, мы еще успеем выбраться наверх.

Алек зябко поежился. Но что тут можно сделать? За все годы, проведенные в странствиях по Атлантическому и Тихому океанам, он перенес немало штормов, но никогда не встречался с ураганом такой силы, способным за считанные минуты разметать по морю обломки баркентины. Он уже направился к трапу, но внезапно остановился:

— Ты велела привязать Дэниелса к штурвалу?

Джинни кивнула:

— Кто знает, как поведет себя ветер? А О'Ши тоже так сделал?

— Пока нет, но скоро, вероятно, последует примеру Дэниелса. Иди ты первая. Я после тебя, жена.

Но Джинни неожиданно замялась. Она так обрадовалась, что Алек рядом, и на минуту совершенно забыла, что ответственность за «Пегаса» лежит на ее и только на ее плечах. И не только за клипер, но и за команду, людей, перенесших вместе с ней немало тяжелых минут.

— Я капитан, Алек. И не могу оставить Дэниелса одного.

— Но что может дать твое присутствие? Чем ты поможешь?

— Поговорю с ним. Посоветую, если потребуется. Отдам приказ, если понадобится.

«Да, — подумал Алек, мгновенно сбитый с толку, — это настоящий удар ниже пояса!»

И предложил весело, почти небрежно:

— Спустись со мной в каюту, хоть ненадолго, любимая. Только, чтобы переодеться в сухую одежду.

Джинни кивнула. Алек прав, нужно сменить костюм. И по правде говоря, она хотела прижаться к нему, еще раз убедиться, что с ним все в порядке, что он цел и невредим.

Ступив в капитанскую каюту, Джинни зажгла фонарь, надежно закрепила его на крышке стола — в такой ураган не хватало только пожара на корабле! И только после этого повернулась к мужу:

— Ты слишком рисковал! Я ужасно испугалась! А если бы сломал ногу или руку?

— А ты переживала бы?

— Немножко, — лукаво усмехнулась она. — Как не бояться за рыцаря, явившегося из тьмы, чтобы быть рядом со мной?

— По правде говоря, я больше тревожился за твой клипер.

— Никто не рискует жизнью из-за вещи, Алек, — мягко возразила она, не собираясь попадаться на удочку.

— В этом ты права, жена. Но я ничего не повредил, так что об этом можно забыть, иначе я могу подумать, что ты начинаешь проявлять супружескую заботу.

— Пришлось бы пристрелить тебя, сломай ты ногу.

Теперь и Алек рассмеялся:

— Снимай-ка поскорее свои промокшие доспехи!

— А как насчет тебя?

Алек задумчиво нахмурился:

— Думаю, мне лучше залезть под одеяло. Не хочешь присоединиться?

Джинни поглядела на мужа так, будто он потерял рассудок:

— Алек, мы боремся с ураганом, а ты хочешь, чтобы я легла с тобой в постель?

— Почему нет? Все равно от нас ничего не зависит. Мы либо погибнем в следующие двадцать четыре часа, либо нет.

— Ты, я вижу, весьма философски относишься к перспективе близкого конца.

— Тс-с. Прислушайся, Джинни. Где ветер? Мертвая тишина.

Джинни почувствовала, как по спине пробежал озноб.

— Мы в самом центре урагана, — шепнула она, чтобы разбить это страшное молчание.

— Сколько это продлится?

— Не знаю.

Она стащила штормовку. Алек в мгновение ока освободился от одежды и оказался под восхитительно сухими одеялами. Джинни прислушалась к оглушительной тишине, стоя посреди каюты, забыв снять мокрую рубашку.

— Джинни, иди скорее, замерзнешь.

Джинни подпрыгнула от неожиданности, обернулась и, увидев, что он почти голый, взвизгнула.

— Иди сюда, — повторил Алек, смеясь. На этот раз Джинни послушалась и, сбросив сорочку, легла рядом, под откинутое Алеком одеяло:

— Только ненадолго, Алек. Мне скоро нужно быть на палубе.

Муж привлек ее к себе, стащил с головы шапку и швырнул ее на пол:

— Хочешь, я расплету тебе волосы?

— Нет, все равно придется снова заплетать. Ненавижу, когда они липнут к лицу.

Алек снова нахмурился, но решил поскорее покончить с неприятным разговором:

— Джинни, любимая, ты никуда не пойдешь, пока ураган не стихнет.

— То есть как? О чем ты?

— Могу повторить. Будь же рассудительной, милая, я хочу, чтобы ты оставалась здесь, в тепле, и безопасности.

Джинни застыла словно статуя:

— Так вот почему ты рисковал жизнью и перескочил на клипер словно дикарь! Ты не хотел быть со мной! Пожелал здесь командовать? Не доверяешь мне, простой, безмозглой женщине, боишься, что потоплю твое драгоценное судно!

— И да и нет, — признался Алек. Его не одурачить, он прекрасно чувствует, что Джинни лежит в его объятиях, оцепеневшая и бесчувственная. Проклятие, почему она не может разумно смотреть на вещи? Он знал, что прав, и намеревался настоять на своем.

Алек сказал спокойно, не повышая голоса:

— Пожалуйста, сделай, как я сказал. Ты останешься в каюте. Я только что отдал все необходимые приказы.

— Черта с два!

Она вырвалась, всадив кулак ему в плечо, и приземлилась на пол, ужасно холодный и жесткий. Схватив фланелевый халат, Джинни накинула его на плечи:

— Держись от меня подальше, Алек!

Алек вновь опустился на койку и, лежа на боку, наблюдал за женой суженными глазами, в которых не играли, как обычно, веселые искорки.

— Замерзнешь, — повторил он, держась за край, чтобы не упасть, и видя, как Джинни, покатившись по полу, схватилась за ножку стола.

— Ничего страшного, спасибо.

Подтянувшись, Джинни встала, туго затянула пояс вокруг тонкой талии, но в этот момент клипер швырнуло влево; Джинни потеряла равновесие и отлетела к двери. Она едва успела схватиться за ручку и, оглянувшись, заметила, что Алек приготовился к прыжку, как перед этим с борта баркентины.

— Посмей только шевельнуться!

— Джинни, я повторяю, иди сюда. Там, наверху, опасно, ты сама это видела. Не хочу, чтобы ты упала или еще что похуже.

— Иди к дьяволу, Алек!

Джинни отвернулась, покачиваясь вместе с клипером, осторожно опустилась в кресло у письменного стола и лишь потом, подперев кулачками подбородок, уставилась на мужа и объявила, медленно, отчетливо выговаривая слова, пытаясь скрыть овладевшее ею бешенство:

— Я — капитан этого судна, сэр. Мне все равно, будь вы даже президентом Монро, и то, что вы — мой муж, не составляет ни малейшей разницы. Это ничего не меняет.

Алек твердо держал нарастающий гнев в узде. Ярость сжигала его изнутри, но он мог справиться с ней. И, как ни странно, хоть и весьма смутно, понимал точку зрения Джинни, но разве в этом сейчас дело?

— Пожалуйста, выслушай, жена, поскольку мне вовсе не улыбается повторять это снова и снова. Я взял на себя командование клипером. Мой долг и ответственность как твоего мужа и опытного моряка — обеспечить безопасность твою и матросов. Ты останешься в каюте, даже если мне придется привязать тебя к койке. Ты поняла, Джинни?

Клипер раскачивало и швыряло, бросало из стороны в сторону: судно то замирало на месте, то рвалось вперед, словно норовистая лошадь. Но муж с женой уже ничего не замечали.

— Мы больше не в центре урагана.

— Совершенно верно. Ты сама ведь слышишь, что творится? Неужели совершенно не понимаешь меня, Джинни?

Что делать? Он сильнее и может принудить ее. Это несправедливо, но истерикой и воплями ничему не поможешь. Придется попробовать объясниться спокойно:

— Это мой корабль, Алек.

— Ничего подобного. Ты — капитан только по моей милости, ничего больше. Если ты разобьешь клипер, я потеряю огромные деньги.

На этот раз он зашел слишком далеко в своих издевательствах и Джинни взорвалась. Она взметнулась на ноги, упершись ладонями в крышку стола:

— Ты готов все у меня отобрать! Но я не позволю вам, барон Шерард, проклятый английский болван!

Молниеносно схватив сухую одежду, она ринулась к двери каюты. Но Алек оказался быстрее. Схватив Джинни за руки, он с силой дернул ее на себя, удерживая на месте:

— О нет, Джинни, ты уже сказала и сделала все, что могла. И проиграла, девочка, в честном бою.

— Тут нет ничего справедливого и честного! Пусти меня, Алек! Я капитан! Пусти меня!

Он не разжал рук, но Джинни умудрилась вывернуться и лягнуть его в голень. Вой ветра не заглушил стон боли. Ну что ж, на этот раз она одержала верх! Алек рассмеялся бы, не застрянь они в этом почти не защищенном заливе, отданные на растерзание ветру, ожидая и надеясь, что ураган на этот раз не пустит их ко дну.

Он наклонился и поцеловал ее, крепко, безжалостно, вжимаясь губами в ее холодные, плотно сжатые губы, и успел поднять голову как раз в тот момент, когда она открыла рот, не для того, чтобы ответить поцелуем, а явно намереваясь укусить. Алек улыбнулся, хотя глаза по-прежнему оставались серьезными.

Джинни задыхалась от злости и напряжения, жалея, что не может лягнуть его посильнее и повыше, прямо в пах. Но Алек сжимал ее слишком крепко, слишком сильно.

— Ты приказал мне идти вниз, только чтобы затащить меня в постель! Ну а потом, как всякий самодовольный осел мужского пола, оставишь меня здесь, а сам отправишься спасать чертов мир.

— Нет, всего-навсего чертов клипер. И да, ты права, я действительно хочу затащить тебя в постель, снова взять, еще и еще раз. Ты моя жена. Мы можем не дожить до утра. Почему же нет? Может, это смягчит тебя, Джинни, заставит понять, что ты на самом деле женщина и что женщина должна быть мягкой, покладистой и уступчивой.

Алеку показалось, что ветру вторит разъяренное рычание, но Джинни ничего не ответила. Он почувствовал угрызения совести, но только на миг, поскольку ей удалось с достаточной силой всадить кулак в его голый живот.

— Довольно, — процедил он и потащил ее к койке. Придерживая Джинни одной рукой, он сорвал с нее халат, потом поднял и, швырнув на спину, придавил всем весом. Джинни пыталась отдышаться, глядя на него, чувствуя, как сильные руки раздвигают ее бедра.

— Нет, Алек, нет!

— Почему же? Ты моя, Джинни, этот проклятый клипер — мой, и мы можем оказаться на дне еще до того, как наступит утро. Почему нет?

Но, к несчастью для Алека, во время этого ультиматума, произнесенного столь решительно и уверенно, Джинни удалось чуть ослабить хватку его пальцев на левом запястье. Она рванулась, дернулась и начала извиваться, осыпая лихорадочными ударами его шею и плечи.

Неудержимое бешенство слепило Алека. Поймав ее руки, он поднял их над ее головой и вновь притиснул Джинни к койке.

— Надеюсь, это напоминает тебе о другом вечере, Джинни?

Джинни, оглушенная, тупо смотрела на него.

— Так как же, Джинни? Помнишь, глупышка, ту ночь на борту моей баркентины? Я связал тебе руки над головой и подарил первое в жизни женское наслаждение. Ты тогда словно обезумела: завывала громче, чем сейчас ветер, так тебе было хорошо. Помнишь, как я ласкал тебя, пальцами и ртом? Помнишь, как твои ноги раздвигались для меня, все шире и шире? И я вовсе не принуждал тебя расставлять бедра, дорогая, ты сама была готова на все. На все, что я смогу и захочу дать тебе.

Клипер внезапно резко рыскнул вправо.

— Иисусе, — выдохнул Алек. Он хотел наказать ее, дать понять, что она принадлежит ему и что его воля всегда возьмет верх. Но буйные рывки клипера немедленно отрезвили его. Страх, нерассуждающий, выворачивающий внутренности, заставил Алека вскочить. Прерывисто вздохнув, он приказал: — Я иду наверх. Останься здесь.

Конечно, Джинни и не подумала подчиниться и в тот же момент, как его ноги коснулись пола, взметнулась с койки, готовая к новому сражению. Пришлось снова привязать ее, совсем как тогда. Только на этот раз — не уставал повторять себе Алек — ради нее же самой, черт бы побрал ее ослиное упрямство.

Джинни вопила, рычала, билась, пока Алек крепко, надежными узлами прикручивал ее руки к спинке, а ноги — к столбикам. Несколько секунд он с нескрываемым сожалением глядел на это прелестное обнаженное тело, но наконец решительно натянул на нее одеяло:

— Так ты не замерзнешь. Я скоро вернусь, посмотрю, все ли в порядке.

— Решил позволить мне утонуть, так легче избавиться от ненужной жены!

Алек, морщась, натянул промокшую одежду, не обращая внимания на дурацкие слова. Нет ничего хуже, чем липнущая к телу одежда, да еще в такую погоду!

— Не делай этого со мной, Алек.

Странно… голос совсем не разъяренный. Но и не умоляющий. Словно Джинни… словно Джинни охвачена непонятным отчаянием. Алек, нахмурившись, обернулся:

— Я не могу доверять тебе, Джинни…

— И поэтому ты привязал меня к проклятой койке?

— Да. Здесь ты в безопасности.

— Ха! Если мы пойдем ко дну, я не сумею спастись и утону, как пойманная крыса.

Тут она, возможно, была права, но Алек не хотел об этом думать.

— Я поднимусь на палубу, посмотрю, что с Дэниелсом. И скоро вернусь. Обещаю подумать насчет этого.

И он исчез. Хоть по крайней мере фонарь оставил!

Подумать только, что она молилась за его безопасность! Дура, нет, гораздо хуже, чем дура! Идиотка, последняя идиотка! И он выиграл!

Но эта простая мысль стала последней каплей. Джинни рвалась, дергала, но узлы держали крепко. И тогда Джинни заставила себя успокоиться, несколько раз глубоко вздохнула, прислушалась к легкому потрескиванию выдержанных дубовых досок при каждом повороте судна. Ветер все громче визжал в снастях. До роковой развязки осталось совсем немного.

Необходимо во что бы то ни стало освободиться. Только медленно, спокойно: нужно доказать, что она может справиться с веревками, стягивающими запястья, что она умнее и сообразительнее проклятого негодяя, связавшего ее.

Джинни принялась за работу.

— Дэниелс? Как вы? Может, отдадите мне штурвал?

— Милорд! Нет, сэр, со мной все в порядке. Трудно держать курс в такой ветер, вот клипер и рыскает. Пока ничего страшного, сэр.

Алек кивнул и оглянулся на баркентину. Судно шаталось и раскачивалось, но ход был ровным, и опасности никакой. Не то что клипер — Алек чувствовал себя так, будто находился в игрушечной лодчонке.