Чипполо задумался, а затем твердо сказал:

— Еще раз повторяю, дитя мое: не волнуйся и не переживай. Я куплю тебя, и тебе не придется раздеваться. — Увидев, что девушка готова спорить, он продолжил:

— Послушай меня, Джиана. Все это время ты была пассивным наблюдателем происходящего. Ты до сих пор не представляешь себе, что значит быть предметом вожделения. Нет-нет, не говори ничего, мы потом поспорим с тобой. На Цветочном аукционе ты на себе испытаешь, что такое быть проданной, как конь.

Джиана отпрянула назад. Она была испугана даже сильнее, чем в тот вечер в публичном доме, когда синьор Сальвадо трогал ее грудь. Но ведь осталось две недели, всего две недели!

— Не как конь, дядюшка, — зло проговорила она. — Как кобыла.

— Отлично. Похоже, ты приняла мое предложение.

***

Долгожданная гроза умыла раскаленный город и унесла с собой жару. Стало прохладно, и Джиана решила прихватить с собой шаль. На ее нежном личике не было ни тени косметики, отчего она казалась совсем юной и непорочной в своем белом шелковом платье.

Дэниел велел кучеру править к Виа-Мерулана. Они подъехали к высокому зданию из красного кирпича, прятавшемуся среди деревьев за высокой железной оградой. Слуга в черной ливрее отворил им ворота лишь после того, как Дэниел показал ему специальное приглашение. Свора сторожевых собак рвалась с цепи, злобно лая.

— Не бойся, Джиана. Синьора Лампони никого не пускает к себе без приглашения. Скоро я тебя ей представлю. Сначала ты присоединишься к остальным девушкам, а потом вы отправитесь в большую гостиную — к мужчинам. Аукцион начнется ровно в восемь. — Дэниел взял Джиану за подбородок, чтобы привлечь ее внимание:

— Соберись! Смотри и слушай! Все девушки, кроме тебя, пришли сюда по доброй воле и очень хотят, чтобы их купили. Но никуда не денешься от того, что все это затеяно ради мужчин и их желаний. Мужчины высоко ценят девственность, и они же отнимают ее у девушек. Полагаю, что таким образом они самоутверждаются.

— Но вы ведь тоже мужчина, дядя Дэниел.

— Да, но я уже стар и философски отношусь к тому, что с годами мужская сила слабеет, и я не хочу, чтобы ты стала жертвой, Джиана.

— Но неужели все так плохо? Разве нет мужей, которые верны своим женам? Не все же они животные. Вот, например, муж Анжелы, синьор Кавур.

— Да, насколько я знаю, он не изменяет жене. Она милая, и он хорошо обращается с ней. Но даже несмотря на его любовь, она ведет образ жизни, от которого тебя мутит, а он… — Дэниел пожал плечами: ему было странно признаваться самому себе в том, что н он находил такой порядок вещей вполне естественным, пока не познакомился с Авророй.

— Синьор Кавур толстый, — заметила Джиана, — а Анжелу заставляет голодать. Но она все готова сделать, чтоб ублажить его.

— Она весьма мудра для своих лет, — рассмеялся Дэниел. — Может, он и будет всегда верен ей, кто знает?

Джиана крепко сжала губы, и Чипполо похлопал ее по руке.

— Не огорчайся, девочка моя. Придет день, и ты встретишь мужчину, достойного тебя. — Дэниел ждал, что Джиана опять запоет свою песню про Рендала Беннета, но, к его удивлению, она промолчала… Служанка с каменной физиономией проводила Джиану в комнату, где уже весело болтали пять девушек. Увидев ее, они как по команде замолчали. Джиане пришло в голову, что все это напоминает ей пансион мадам Орли, но мысль о сходстве улетучилась, едва девушка посмотрела в глаза другим. Их взгляды были оценивающими: ведь Джиана могла стать соперницей любой из них. Все девушки были молоденькими и привлекательными, на всех были платья пастельных тонов.

— Ах, вот и вы, синьорина. Заходите. Девушки, я хочу поговорить с вами, прежде чем вы отправитесь к господам.

Синьора Лампони была высокой, крупной женщиной с темными волосами и большими карими глазами. На ней было строгое черное платье — ни дать ни взять почтенная матрона, а не торговка юными девственницами.

Пять пар глаз вперились в нее, уши ловили каждое ее слово. Джиана с трудом заставила себя слушать, что говорит хозяйка.

— Если хотите, можете выпить с господами, — наставляла Лампони девушек. — Можете вести с ними беседу. Но не стойте у одного человека. Чем больше гостей увидит вас и оценит ваши прелести, тем больше у вас шансов хорошо заработать. Никто не должен трогать вас — это против правил. Думаю, вы не забыли, что у меня в гостях очень богатые люди. Не исключено, что если вы очень постараетесь, то окажетесь на хорошем содержании.

Девушки загудели. «Господи, — думала Джиана, — они и вправду мечтают об этом! Но все они еще так юны, будто только что со школьной скамьи».

— Помните, — продолжала синьора Лампони, — что, оказавшись на помосте, вы должны раздеваться нерешительно. Играйте в невинность! Все вы девственницы, несмотря на то, что весьма опытны в некоторых делах, — усмехнулась матрона. — Это и делает вас особенно ценными. Конечно, оставшись наедине с мужчиной, каждая из вас будет делать то, что он пожелает. Уверена, что вы не ударите лицом в грязь.

— Как жаль, что нельзя каждый день вновь становиться девственницей, — со смехом сказала одна из девушек. — Мы бы тогда за месяц разбогатели!

— Хватит болтать! — махнула рукой синьора Лампони. — Настал час вашего выхода!

Джиана медленно направилась вслед за остальными девушками в ярко освещенную большую гостиную. Это была роскошная комната с расписными потолками и двумя мраморными каминами у противоположных стен. На окнах висели алые бархатные шторы, на сверкающих паркетных полах темнели пушистые ковры. В дальнем конце большой гостиной был высокий помост. Тридцать мужчин в вечерних костюмах уютно расположились за небольшими столиками. Они оживленно разговаривали, курили сигары и попивали вино — так, словно это был обычный светский раут. Когда девушки вошли в гостиную, разговоры смолкли, а потом зазвучали снова, но теперь низкий гул мужских голосов перемежался девичьим щебетанием.

Ладони Джианы покрылись ледяным потом, она пыталась вытереть их о свою пышную юбку. Она не могла кокетничать с этими людьми, демонстрировать им свое тело, говорить с ними для того, чтобы они захотели купить ее! Джиана увидела Дэниела и умоляюще посмотрела на него, но он сердито покачал головой и отвернулся. Девушка понимала, что не может стоять как истукан: надо было двигаться, смеяться, разговаривать. Но она не в силах была пошевелиться, страх сковал ее. Джиана уговаривала себя, что глупо так себя вести, но ничего не помогало…

***

Александр Сакстон взял у слуги бокал хереса. Попивая вино, он с удивлением наблюдал за тем, как девушки предлагают себя мужчинам. И все ради денег! Какого черта он согласился прийти сюда?!

— Посмотри-ка на эту маленькую чаровницу! — обратился к нему Сантело Травола, указывая на черноволосую девушку с пышным бюстом, одетую в белое платье с высоким воротом. — За нее предложат немало денег, помяни мое слово!

— Да она уже похожа на шлюху, — возразил Алекс.

— Ты слишком серьезен, друг мой. Смотри, одна из них направляется к нам. Пожалуйста, веди себя корректно, Алекс.

***

Ноги Джианы приросли к полу, когда в одном из мужчин она узнала того самого незнакомца, которого видела в публичном доме мадам Люсьен, когда он развлекался с Марго. У девушки тогда было такое ощущение, словно это она лежит с ним в постели. Вспомнив об этом, Джиана густо покраснела. Тут незнакомец поднял глаза и равнодушно посмотрел на нее. А потом насмешливо улыбнулся и поманил ее к себе пальцем.

Джиана начала испуганно озираться вокруг, но Дэниел был занят разговором и не мог прийти ей на помощь. Незнакомец удивленно смотрел на девушку, не понимая, чем вызвано ее замешательство.

— Как тебя зовут? — услышала она его голос.

— Меня зовут… Элен, — едва прошептала Джиана. Вдруг незнакомец перешел с итальянского на английский:

— Хочешь бокал хереса?

Джиана покачала головой.

— А ты не очень-то стремишься понравиться мне… Элен.

И тут Джиана, забывшись, сердито ответила по-английски:

— А мне все равно, нравлюсь я вам или нет.

— Кошка выпустила когти! Будь осторожен, Алекс! Похоже, на эту штучку не действуют твои чары.

— Ну так деньги подействуют, Сантело, — сказал Алекс, оглядывая Джиану. — Итак, ты — англичанка.

Девушка поняла, что совершила непростительную ошибку и неуверенно залепетала по-французски:

— Non, monsieur, je suis francaise. I faut… excusez-moi, sil vous plait. «Нет, месье, я француженка. Следовало бы… Извините меня, пожалуйста (фр.).»

— Нет, не извиняю, — продолжал Алекс по-английски. — Я хочу поговорить с тобой, Элен. Присаживайся.

Девушка испуганно посмотрела на него и села, согнув дрожащие колени.

— Итак, что юная англичанка, английская девственница делает в Риме, кроме того, что торгует собою?

— А что вы, американец, делаете в Риме? — ответила она на родном языке, поняв, что притворяться бесполезно.

— В противоположность тебе, моя дорогая, я не продаю, а покупаю, — насмешливо произнес он. — Вижу, ты распознала мой акцент.

Джиана заметила, что его черные глаза зажглись интересом. И вдруг она поняла, что не знает, как вести себя с ним, и от этого почувствовала себя еще более неуверенно. Она попыталась встать.

— С вашего позволения, сэр…

— Мы еще не поговорили, Элен, и ты останешься. Я этого хочу. Какого цвета твои настоящие волосы?

Джиана посмотрела ему в глаза и непроизвольным движением дотронулась до каштановых кудряшек.

— Ага, это парик. Я так и думал. У голубоглазых женщин не бывает каштановых волос. — Он наклонился к ней, и Джиана, решив, что американец хочет снять с нее парик, в ужасе отпрянула назад. Алекс нахмурился, заметив, как она побледнела.

— А мне нравится твое поведение, — медленно проговорил он. — Этакая невинная пташка. А может, Сантело прав, и ты больше похожа на маленького котенка с острыми когтями?

— Я не животное, — огрызнулась Джиана, — и нет у меня никакого особенного поведения! — Девушка облизнула пересохшие губы, понятия не имея о том, что это весьма красноречивый жест.

Алекс рассмеялся:

— Да что ты говоришь, крошка! А кто первый подошел ко мне, забыла? Когда я понял, что стал предметом твоего…м-м-м… вожделения, то как вежливый человек решил ответить.

— Вы мне не нравитесь, — не удержалась Джиана. Правда, говорила она так тихо, что лишь Алекс мог ее слышать.

— Чем больше ты грубишь, тем интереснее становишься, — заявил Алекс, глядя на ее покрасневшее лицо. — Сколько тебе лет, Элен?

— Мне семнадцать, а вот вы, по-моему, довольно стары.

— А мне двадцать восемь. Что ж, для твоих юных лет я просто ископаемое. Но, Элен, я здесь самый молодой. Может, ты захочешь продать свою дорогую невинность мне, а не кому-нибудь из этих старцев?

«Он не имеет права дотрагиваться до меня, — пронеслось в голове у Джианы. — А что, если он это сделает?» Щеки девушки из красных превратились в багровые. Он думает, что она шлюха! Джиана понимала, что не нравится американцу, и от этого чувствовала себя еще более уязвленной.

— Вы очень вульгарны, сэр, — заявила она, — но, пожалуй, это можно понять: ведь вы из Америки.

— А ты играешь роль благовоспитанной англичанки? Что ж, ты весьма талантлива.

— Осторожнее, Алекс, как бы у нее между ног не оказались колючки! — со смехом предупредил Сантело.

Девушка бросила сердитый взгляд на итальянца, cидевшего на соседнем стуле.

— Сантело, — сказал Алекс, — мне кажется, ты ей не по нраву. — Откинувшись назад, он положил ногу на ногу.

— Да нет, я парень, что надо! — захохотал Сан-тело. — И готов предложить за нее хоть целую лиру!

Но тут одна зеленоглазая брюнетка завладела вниманием Сантело, неожиданно потянув его за руку.

— Ну вот, — удовлетворенно заметил Алекс, — теперь мы можем спокойно поболтать. Не похожа ты на Элен, дорогуша. Как твое настоящее имя? Молли?

Или Дейзи?

— Вы правы, — холодно ответила она. — Меня зовут Молли. Вы необычайно проницательны.

Алекс усмехнулся, показав белые зубы.

— У тебя острый язычок, крошка. Хотелось бы надеяться, что и он, и твой ротик умел и в других делах, а не только в болтовне. — Джиана, побледнев, отшатнулась. — Да ладно, не прикидывайся невинной дурочкой. А скажи мне, Молли или Элен, тебе по нраву доставлять мужчинам удовольствие этим способом?

Девушка молча покачала головой.

— Что же в таком случае тебе нравится?

— Мне нравится вышивать покров на алтарь.

Алекс, склонив голову набок, смотрел на Джиану. Пожалуй, она ему нравилась: хорошенькая, и язык неплохо подвешен. Эта Элен или Молли вела себя вызывающе, но он любил принимать вызовы. Неплохо было бы довести ее до такого состояния, когда женщина кричит от наслаждения и тает в руках мужчины. И Алекс впервые пожалел, что утром ему надо отправляться в Париж.

— Вот еще что, киска, — заговорил Алекс, — а что ты станешь делать, потеряв свою драгоценность?

Поначалу Джиана не поняла, о чем идет речь. Алекс видел, как удивленно расширились ее глаза, и подумал, что она очень талантливая актриса. Но вот, похоже, смысл его вопроса наконец-то дошел до девушки, и ему почудилось, что ее глаза наполнились болью.

— Это вас не касается, — огрызнулась Джиана. Она отвернулась, и ей почудилось, что ее собеседник усмехнулся. С каким бы удовольствием она вцепилась в его физиономию!

— Хочешь поехать со мной в Париж? Я человек щедрый, буду покупать тебе платья и всякие безделушки.

— Если я чего и хочу, так это послать вас в преисподнюю. Вы бы там быстро нашли себе компанию среди других распутников!

Алекса начинал раздражать ее тон.

— Послушай-ка, Элен, — со злым смехом произнес он. — У меня такое чувство, что и шлюхи не на небеса отправляются. К тому же не будь девок, не было бы и распутников.

— Напротив. Если бы не развращенные мужчины, шлюхи были бы просто не нужны. К сожалению, правила устанавливаются мужчинами, а не женщинами.

Вдруг Алекс с такой силой схватил Джиану за руку, что она вскрикнула и попыталась вырвать руку.

— Вы не имеете права трогать меня! — вскричала она.:

— Пустите!

— Конечно, ты права, — сказал он, отпуская девушку. — Главное в торговле — покупатель.

Джиана вскочила:

— Я не животное и не товар! Я… я не желаю больше разговаривать с вами! — И прежде чем Алекс успел остановить ее, Джиана убежала, шурша юбками.

— Что ты такого сказал девушке? — присвистнув, спросил Сантело. — Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так вел себя на Цветочном аукционе.

Алекс задумчиво смотрел вслед Джиане, которая, пробежав мимо остальных мужчин, стояла, прижавшись к камину.

— Она мне столько всего наговорила, что я просто не успевал отвечать. Эту особу надо бы обучить хорошим манерам.

— Может, синьор Чипполо ее купит, — заметил Сантело, указывая кивком на грузного пожилого господина, который разглядывал девушку.

Алекс внимательно посмотрел на этого человека, и ему стало противно. Старик причинит ей вред, это уж точно.

— О! — воскликнул Сантело. — Кажется, аукцион начинается!

На помост вышла синьора Лампони. В руках у нее был черный цилиндр, который она то и дело потряхивала.

— Каждая девушка будет иметь свой номер, — объяснил Сантело своему приятелю. — Они будут выходить по очереди.

Алекс видел, как Элен вместе с другими девушками сунула руку в цилиндр и вытащила оттуда бумажку с номером. Он заметил, что ее рука дрожала. «Черт, похоже, эта девочка смертельно напугана», — покачав головой, подумал он.

— А теперь наши голубки покинут зал и будут выходить по одной, — объявила синьора Лампони. — Надеюсь, господа, девушки вам понравились.

Мужчины в ответ одобрительно загудели.

— Начинаем торги! Номер один — Клаудиа, очаровательная… красотка из Милана!

Клаудиа поднялась на помост и поклонилась.

— Хороша, а? — громко говорила Лампони. — Ну, господа, сколько вы предложите за эту маленькую девственницу?

Кто— то предложил сто лир. В зале раздался смех. Потом назвали другую цену. Клаудиа медленно сняла перчатки. Усмехнувшись, она бросила их какому-то господину, что сидел возле помоста.

Джиана из-за портьеры наблюдала за Клаудией. Похоже, что, оказавшись в центре внимания, та была вне себя от радости. Цену за нее назначали в лирах, франках, фунтах…

Джиана посмотрела на бумажку, которую вытащила из цилиндра. Ее номер — четыре. Интересно, что если она откажется выйти на помост? Что скажет Дэниел? Девушка в очередной раз попыталась представить себе лицо Рендала, но воображение вновь рисовало ей весьма расплывчатую картину. Из глаз ее тихо полились слезы.

Тем временем Клаудиа осталась в одной сорочке и нижних юбках. Из зала раздавались смешки, но торг не прекращался. Мужчины знали правила: торги кончатся лишь тогда, когда девушка разденется донага.

Вот по одной на пол упали нижние юбки; наготу девушки теперь прикрывала лишь короткая кружевная сорочка и шелковые чулки с черными подвязками. Кто-то предложил новую цену — в лирах. Джиана быстро подсчитала, что это около двухсот фунтов!

Джиана побледнела, когда на Клаудии не осталось одежды. Она стояла, упершись руками в бедра и облизывая накрашенные губы.

— Двести пятьдесят долларов! — закричал кто-то. В зале зааплодировали.

— Синьор, хотите убедиться, что ваша избраниица — девственница? — спросила синьора Лампони.

— Почему бы и нет! — воскликнул господин, поднимаясь на помост.

Джиана наконец поняла, зачем на помосте стояла кушетка. Клаудиа направилась к ней, кокетливо виляя бедрами, и улеглась на спину. Мужчина помахал залу рукой и задернул штору, висевшую у ложа.

Джиана отвернулась, ее подташнивало.

— Господа! — закричал покупатель. — Эта девица действительно невинна и вполне мне подходит. — Затем он заплатил хозяйке, а слуга собрал разбросанные вещи Клаудии. Покупатель с «обновкой» вышли в небольшую боковую дверь.

— Номер два! — выкрикнула синьора Лампони.

Девушка, стоящая рядом с Джианой, хихикнула и смело направилась к помосту.

Джиана отвернулась и без сил опустилась в кресло. Казалось, прошло всего несколько минут, как она услышала, что кто-то кричит:

— Номер четыре! У кого номер четыре? — спросила одна из девушек. — Давай быстрее, он же у тебя! Гости начинают терять терпение!

— Номер четыре! — в который уже раз выкрикнула синьора Лампони.

Кто— то взял Джиану под руки и поднял с кресла, а затем подтолкнул в сторону помоста. Она с трудом поднялась по ступенькам, не видя ничего вокруг.

— А-а, это та самая дикарка! — раздалось в зале.

— Посмотрите на нее, она настоящая хулиганка!

— Это Элен, — представила девушку синьора Лампони. — Француженка. Весьма недурна собой!

— До такой степени недурна, что того и гляди кому-нибудь глаза выцарапает! — закричал Сантело.

— Я покупаю ее! — объявил синьор Чипполо. — Тысяча лир.

— А кнута к ней не прилагается?! — раздалось из зала.

Джиана стояла, опустив глаза.

— Сними перчатку! — громко приказала ей хозяйка.

Джиана подняла голову и встретилась взглядом с Дэниелом. Она медленно стянула с руки перчатку.

Алекс, нахмурившись, наблюдал за нею. Знай он ее получше, он бы понял, что девушка оцепенела от страха.

— Триста долларов! — лениво выкрикнул он.

— Американец умеет приручать дикарок! — громко сказал кто-то.

Синьор Чипполо метнул на Алекса внимательный взгляд.

— Четыреста долларов! — предложил он.

— Снимай другую перчатку, дурья твоя голова! — — выругалась синьора Лампони.

Джиана уронила на пол вторую перчатку, с отчаянием взглянув на Дэниела.

— Пять сотен!

— Смотрите, а малютка-то застенчива!

— Да нет, просто хорошая актриса!

— Снимай платье! — взревела хозяйка. Господи, из-за этой дурочки ее репутация вот-вот будет испорчена!