Глава 15

Хафиза о неудавшемся побеге Златы не знала, а та не стала ее просвещать. Меньше знаешь — крепче спишь, незачем подруге слушать о том, как глупая затея не удалась. Ну и стыдно немного… В следующий раз нужно готовиться тщательнее и запастись веревкой, чтобы перебраться через стену, а если снова не удастся… Но Злата гнала от себя эти мысли. Пока же можно заняться насущными проблемами, то есть помочь хатум стать настоящей хатум, как обещала. Папенька учил Злату, что обещания надо выполнять.

Старалась она не думать и об Амире, но мысли о нем упорно возвращались, и даже Хафиза заметила, что подруга непривычно рассеянна. Девушки сидели в покоях Хафизы, слушали музыку — один из евнухов, Бишр, прекрасно играл на арфе — и наслаждались покоем.

— У тебя что-то случилось? — поинтересовалась хатум, поглаживая ручную обезьянку. Злата обезьянок не очень любила, но эта была милая, постоянно выпрашивала фрукты и сладости, смотрела умильными глазками и разрешала себя гладить. Впрочем, в гареме все животные были ручными, это в зверинец без служителей лучше не заходить.

— Нет, — отмахнулась Злата, — просто задумалась. Ты готова осуществить план, который мы обсуждали?

— Да, но я немного боюсь, — созналась Хафиза.

— Кого тебе бояться? — удивилась Злата. — Джанан мы потесним, а остальные просто пойдут за той, у кого власть, думаю, сопротивляться не будут. Давай, сейчас дело за тобой!

Хафиза приободрилась и позвала гарем-агалара, тот явился незамедлительно: несмотря на влияние Джанан в гареме, евнухи не смели ослушаться пусть номинальную, но хатум.

— Халиль, позови сюда Науваль! А ты, Бишр, можешь идти, — отпустила она арфиста.

Злата одобрительно кивнула: Науваль была глупее Латифы, а соответственно, на нее можно было легче повлиять, заморочить голову и выведать нужное.

— Самое важное — не забывай, что здесь всем заправляешь ты, — наставляла Злата новую подругу. — Если ты будешь держаться уверенно, как главная, тебя так и будут принимать. Никто и не вспомнит о том, что Джанан всем когда-то командовала. Пусть она с рабынями разбирается, и запомни — ты не джарийе.

Науваль долго не появлялась, ну сколько можно идти по гарему? Видимо, подруга Джанан явно желала выказать Хафизе свое неуважение. Она и появилась так, будто делала великое одолжение: вплыла в комнату, удостоила обеих девушек презрительной улыбкой и без приглашения уселась на диван. Хатум вела беседу по-арабски, так что Злата понимала далеко не все, но в целом суть была ясна, к тому же подруги заранее обговорили тактику ведения «допроса».

— Кажется, я не разрешала тебе сесть, Науваль, — произнесла Хафиза, и Злата уловила в ее голосе железные нотки. — Кажется, на то не было моего позволения?

Науваль была просто ошарашена, она не ожидала услышать столь жесткие слова, да еще произнесенные крайне холодным тоном. И от кого? От Хафизы! Науваль вскочила.

— Вот так-то лучше, — благосклонно кивнула ха-тум, откидываясь на подушки. — Ну, Науваль, ты все расскажешь сама или мне придется утруждать себя разоблачительной речью?

— О чем ты говоришь, хатум, я не понимаю? — с вызовом спросила Науваль.

— Ты думаешь, в гареме можно что-нибудь скрыть? — тонко улыбнулась Хафиза. Сейчас она напоминала хищную птицу, маленького, но опасного сокола, и Злата невольно залюбовалась подругой. Оказывается, Хафизе не хватало немного поддержки, чтобы почувствовать себя увереннее! Все остальное она делала сама.

— Нет, я не думаю, но… — Науваль смешалась. Злата могла поклясться, что за душой у подруги Джа-нан имеется пара мелких грехов. Естественно, ни Злата, ни Хафиза не знали, каких именно, однако почему бы не поблефовать? Люди настолько боятся, что их секреты узнают, что при малейшем намеке на то, что вы их знаете, сами раскроют их.

— Тогда почему ты не хочешь сознаться сама, а предпочитаешь, чтоб я себя утруждала, объясняя тебе твои же проступки? — вопросила Хафиза. — Ты думаешь, я от этого стану благосклоннее? Вряд ли, скорее я еще сильнее разозлюсь. А что будет, когда наш господин и повелитель узнает то, что знаю я?

— Джанан защитит меня! — злобно сверкнула глазами джарийе.

— Не уверена! — покачала головой Хафиза. — Если мой господин узнает то, чем занимается Джанан, ей тоже непоздоровится!

Конечно, девушки сильно рисковали, ведь могло оказаться, что Джанан не доверяет своих секретов никому. Но, судя по испуганным глазам Науваль, подруги-соучастницы просчитали все точно. Требовалось еще немного надавить на джарийе, и Хафиза быстро поняла это:

— Ты очень самонадеянна, Науваль, полагая, что у стен нет глаз и ушей. А они есть, и все видят и слышат, и докладывают мне, ведь хатум здесь я. Я позволила Джанан заиграться, но она перешла границы и решила, что может заправлять всем здесь всегда. Она заблуждается. — Голос Хафизы стал обманчиво мягким. — Помоги сейчас мне, Науваль, и я не выдам тебя господину, а ты почувствуешь, что быть в рядах моих друзей гораздо выгоднее, чем поддерживать Джанан. Я-то уж точно не буду унижать тебя!

То ли случайно, то ли намеренно, но последняя стрела попала точно в цель: шоколадные глаза Науваль вспыхнули. Джарийе упала на колени и склонила голову:

— Не наказывайте меня и не выдавайте, хатум, прошу!

— Так-то лучше! — удовлетворенно заметила Ха-физа, подмигивая Злате. — Теперь говори. И не смей ничего скрывать, я все знаю и за ложь накажу!

— Я не виновата, я всего лишь раз возлегла с Ямалом, — зачастила Науваль. — Но катибеуста Джанан, она… она и Малик-ага…

Злата против воли расплылась в улыбке.

— Значит, Малик-ага навещает Джанан! — протянула Хафиза. — Я это предполагала, и теперь мои предположения подтвердились. Встань, Науваль, садись, поешь халвы. Я не скажу Джанан, что ты мне рассказала о ней.

— Когда Малик-ага приходит к Джанан? — спросила Злата.

— Обычно каждый третий день. Он приходил два дня назад, значит — завтра. Они очень осторожны. — Науваль замялась и спросила: — Как вы узнали? Катибе-уста свято хранит этот секрет.

Хафиза улыбнулась:

— Мне рассказала об этом одна джарийе. Катибе-уста не знает, как легко выманиваются секреты!

Следующие действия разработали более тщательно — тут уже блефом не взять, Джанан не Науваль, которая даже не поняла, что сама выдала и себя, и подругу. Но все средства хороши, и Злата с Хафизой позаботились, чтобы у их плана было и несколько альтернативных вариантов. То есть они договорились, что именно делать, в зависимости от поведения Джанан. Но, судя по тому, что рассказала Науваль, выбора у катибе-уста не будет.

Злата до вечера просидела в своей комнате, чтобы не привлекать излишнего внимания. Она лежала на кровати и читала французский роман, который по приказу Хафизы принесли ей из библиотеки. Не столько читала, сколько думала об Амире, вспоминала их последнюю встречу, нежные прикосновения.

Хафиза пришла сразу после полуночной молитвы, Злата чуть не заснула, устав от долгого ожидания. Но стоило подруге появиться в дверях, как сон мгновенно улетучился.

— Ты готова? — улыбнулась Хафиза и поманила подругу за собой.

— Разумеется! — Злата вскочила с кровати. — Кто пойдет с нами?

— Три евнуха, ведь тут важны свидетели, а не физическая сила.

В коридоре стояли Аасим, Нурлан и Мустафа, они обычно охраняли покои хатум, и Хафиза положилась на них, посчитав наиболее верными. Они только выигрывали оттого, что госпожа обретет положенную ей власть, Малик-ага не слишком жаловал их, и евнухи затаили на него обиду. Возможность расквитаться обрадовала их, когда еще такая выпадет! Словом, в их помощи можно не сомневаться.

Вся компания направилась к покоям Джанан, стараясь не щуметь. Впрочем, сейчас почти все спали, и даже если бы кто-то заметил грозную компанию, вряд ли решился бы помешать. А Малик-ага, самый могущественный евнух в гареме, не смог бы помешать ни в коем случае. Он занят.

Хафиза остановилась у поворота в коридор, ведущий в покои Джанан, и осторожно выглянула из-за угла:

— У ее дверей стоит на страже Зафир.

— Я справлюсь с ним, госпожа, — поклонился Нурлан, то ли у него с Зафиром имелись старые счеты, то ли он просто полагал, что лучше всех сумеет устранить препятствие. Нурлан скрылся в коридоре, откуда через мгновение послышался глухой удар, что-то тяжелое упало на пол, и девушки вскрикнули. Но путь теперь свободен — Нурлан стоял над поверженным Зафиром.

— Молодец, — похвалила его Хафиза. — Надеюсь, ты не убил его?

— Нет, госпожа, только усмирил! — сверкнул улыбкой евнух.

— Хорошо. А теперь тихо. — Хатум прижала палец к губам.

Она осторожно приоткрыла створку дверей и замерла, прислушиваясь. Из покоев Джанан доносились постанывания, свидетельствовавшие о том, что Науваль не солгала.

— Отлично, мы пришли вовремя! — прошептала Злата, едва не захлопав в ладоши от радости. — Какая удача!

— Пора, идем! — Хафиза решительно распахнула дверь в покои катибе-уста и шагнула в комнату. Она откинула занавесь, и грехопадение Джанан предстало перед пятью свидетелями во всей красе.

Катибе-уста лежала на полу, ее волосы разметались, а на щеках различались следы меда. Над нею в недвусмысленной позе нависал Малик-ага. Вокруг лежали разбросанные фрукты…

— Так-так, — сладким голосом произнесла Хафиза, — ты возлегла по всем правилам обольщения, Джанан? Вот этой сцене с медом и фруктами ты меня не учила!

Услышав голос хатум, Джанан уставилась на вошедших и смертельно побледнела, Малик-ага тоже повернулся и замер. Нехорошо, когда тебя застигают в такой позе, но сочувствия Злата не испытывала.

Джанан просипела что-то невнятное, будто у нее отнялся язык. Хафиза стояла и победно улыбалась, наслаждаясь моментом. Злата подтолкнула подругу: дескать, не зевай, победу нужно закрепить.

— Твоей власти пришел конец, Джанан, — объявила Хафиза, царственно глядя на катибе-уста сверху вниз. — Здесь я хозяйка, а ты отнимала у меня это право. С сегодняшнего дня все будет по-другому, ты будешь выказывать мне уважение, иначе я все расскажу господину, и про тебя, и про твоего любовника. Вас обоих подвергнут наказанию, а господин похвалит меня.

— Почему бы тебе не сделать это сейчас? — спросила Злата, как они и уговаривались. Джанан едва не прожгла в девушке дырку своим бешеным взглядом.

— Нет, — покачала головой Хафиза. — Пока лучше промолчать. Ведь Джанан хочет жить, не правда ли? Тем более она может быть мне полезна. Ты слышала, Джанан? Ответь, я жду ответа.

— Да, — прохрипела Джанан, — да, я слышала тебя… хатум.

— А ты, Малик-ага? — обратилась Хафиза к евнуху, который, кажется, вообще плохо соображал. Действительно, ситуация критическая…

Джанан ущипнула любовника.

— Отвечай! — сдавленно прошипела она.

— Я повинуюсь, моя госпожа, — покорно сказал грозный в прошлом евнух. Он тоже прекрасно осознавал, что ему грозит, если Ибрагим узнает о его встречах с Джанан. Главный хадим гарема услаждает катибе-уста! Вот уж скандал так скандал! В живых обоих не оставят, это точно.

— Не пытайся отомстить нам, Джанан, — предупредила Хафиза. — Если хоть с одним из нас что-нибудь случится, господин немедленно все узнает. Слышишь? Немедленно узнает!

Джанан скрипнула зубами.

— Я поняла, — глухо проговорила она и отвернулась.

— Вот и хорошо, — благосклонно кивнула Хафиза. — Завтра зайдешь ко мне, я решу, что тебе делать.

На пороге хатум обернулась, еще раз обозрела «поле любви» и презрительно и сочувственно обронила:

— Да слезьте вы уже с нее, Малик-ага…

Злата, которую душил смех, вышла вслед за Хафизой.

Только дойдя до покоев хатум, девушки позволили себе расхохотаться.

— Вот видишь, как ее легко победить! — заметила Злата.

Хафиза обняла подругу.

— Это ты придумала! И как! Спасибо тебе! Без тебя я так и жила бы, не зная, как обрести то, что принадлежит мне по праву!

— Глупости! — покачала головой Злата. — Ты все сделала сама.

Глава 16

Упрочившееся положение Хафизы в гареме принесло Злате несомненную выгоду: теперь она могла приказать приближенным евнухам хатум достать для нее какие-то веши, и они выполняли приказ не задумываясь. Таким образом Злата разжилась вожделенной веревкой — на самом деле мотком золоченого шнура для занавесей, но девушку это не смутило, и она припрятала его до поры до времени. Главное, чтобы шнур выдерживал ее вес, большего не требовалось.

Хафизе о своих планах Злата по-прежнему не рассказывала — подруга бы не одобрила, и с Амиром больше об этом тоже не говорила: он-то точно бы возмутился. После двух неудачных попыток…

Амир пришел к ней на следующий день, после того как Джанан лишилась своего влияния, и снова на рассвете, причем на сей раз очень романтично — через окно.

— Я решетку отвинтил, — объяснил молодой человек, осторожно открывая створки окна. Едва проснувшаяся Злата, сонно моргая, наблюдала за Ами-ром, легко забравшимся в комнату. Он победно улыбнулся. — Доброе утро!

— Доброе утро! — улыбнулась в ответ девушка. — Теперь ты будешь всегда приходить перед рассветом?

Амир пожал плечами:

— Это время, когда все спят и можно не опасаться, что меня заметят.

— А почему ты пришел не через дверь?

— Там стоит на страже Тафари, — объяснил Амир. — Мне не хотелось бы объяснять ему, почему я сюда иду.

— А я думала, тебе просто захотелось романтики, как Ромео! — хихикнула Злата.

Амир уселся на пол, скрестив по-турецки ноги, и тоже засмеялся.

— У тебя нет балкона, прекрасная Джульетта!

— Разве это остановит истинного романтика? — сморщила носик Злата.

— Конечно нет! — пылко вскричал юноша.

— Кто научил тебя сюда прийти? — Злата вспомнила строчку из классической трагедии. Амир улыбнулся и подхватил:

Сам бог любви. Я дал ему глаза, И он меня направил. Не моряк я, Но будь ты за морем за самым дальним, Я б за тобой, сокровище, приплыл.

— Никогда не думала, что буду сидеть в гареме и ненастоящий евнух будет читать мне Шекспира, — засмеялась Злата. — Кстати, давно хотела сказать, что животик тебе не идет. Но так надо, да? Ты, наверное, тоже и предположить раньше не мог, что окажешься в гареме? Вряд ли ты к этому всю жизнь готовился…

— Порою судьба делает с нами то, чего мы никогда и предположить не могли, — серьезно ответил Амир.

— А ты веришь в судьбу?

— Я верю в то, что Аллах назначил каждому свой путь, но каким он будет, сокрыто от человеческих глаз. Мой отец часто повторяет: «Аллах, дай мне силы, чтобы справиться с тем, что я могу сделать, дай мне мужество, чтобы смириться с тем, чего я не могу сделать, и дай мне мудрость, чтобы отличить одно от другого». Я верю, что совершу то, что предначертано по воле Аллаха… А что говорит твоя религия?

— Не знаю, — растерянно отозвалась Злата. — Любить и прощать, наверное.

Она довольно смутно ощущала свое отношение к церкви. Конечно, она и молилась, как полагается, и в храм ходила, и причащалась, и исповедовалась — а вот теперь и не знает, что ответить, как будто и не учила ничего.

— Амир, я не хочу сейчас об этом говорить, давай о чем-нибудь другом побеседуем, — немного смущенно предложила она.

— Давай, — легко согласился молодой человек. Он просил позволения поцеловать ее пальцы, и Злата позволяла. Он рисковал жизнью, чтобы пробраться к ней и завоевать ее благосклонность, и не хотел помочь ей выбраться отсюда. Вернее, хотел, Злата уверена, но почему-то пока помалкивал.

…Но даже упорные предупреждения Амира не могли остановить девушку на пути к свободе. Золотая клетка была не для нее. Конечно, Злату восхищал гарем чисто эстетически, но жить здесь до скончания века? Увольте! Поэтому она продолжала тщательные приготовления к побегу. Шнур, еда и вода — не проблема. Только она больше через ворота не пойдет! Там стража, ее остановят, никаких шансов… Следовало проиграть вариант с деревом. Ах, если бы Амир согласился помочь! Так нет ведь! Злата попробовала еще раз намекнуть ему, что не против, если он все же поможет ей бежать, но Амир сделался столь суров, что девушка поспешно закрыла тему: не хватало еще, чтобы он взял с нее обещание не предпринимать попыток к бегству, а вот это она обещать точно не хотела.

Еще мог помешать Тафари, но Злата подгадала так, чтобы евнух дежурил в другом месте, а не наблюдал за ее коридором. Намеренно в прошлый раз он поймал ее или случайно увидел, как она пытается покинуть гарем, — неважно. Главное, не повторять ошибок.

Для бегства она снова выбрала время после полуночи. Конечно, ночи здесь темные, но Амир правильно говорит, что перед рассветом все спят — а значит, у нее есть шансы быстро пройти по еще темным улицам… Если она замотается в хиджаб, есть вероятность, что ее не остановят.

Злата вылезла в окно: зачем ходить коридорами, где можно встретить евнухов и джарийе, страдающих бессонницей, если Амир предусмотрительно разобрал решетку? Прыгать невысоко, первый этаж, Злата с легкостью справилась с этой задачей и некоторое время просидела под кустом, оглядываясь и прислушиваясь. Тишина, никто не спешит ее поймать. Вот и хорошо. Девушка на цыпочках пробралась в дальний конец сада. Там-то среди более мелкой поросли — кустов боярышника — и росло то самое дерево, которое должно стать дорогой на волю.

Это был старый раскидистый дуб, по его стволу и широким ветвям, начинавшимся достаточно низко, можно запросто добраться до верха стены.

Злата огляделась еще раз, чтобы убедиться, что за нею не следят, и принялась штурмовать дерево. Босиком взбираться довольно удобно, а вот о шелковых шальварах девушка как-то не подумала: ткань скользила. Следовало надеть льняные… Но все эти проблемы перестали для нее существовать довольно быстро, так как, добравшись до второй ветки, Злата услышала гортанный оклик.

— Господи… — прошептала девушка, пытаясь спрятаться в ветвях. Но поздно: к дереву уже спешили стражники, и ночь расцвела растрепанными рыжими цветами факелов. Злату в мгновение ока сняли с дерева и куда-то потащили. Она не сопротивлялась — есть ли смысл, когда тебя держат два дюжих гарем-агала-ра? Но не удержалась и сказала им несколько русских слов, услышанных в свое время от челяди. Евнухи остались бесстрастны, протащили девушку по коридорам, привели ее в ту самую комнату, в которой она очнулась после похищения, и там же оставили.

Злата прошлась по комнате, попыталась оттереть измазанные землей ступни, елозя ими по дорогущему ковру. Бесполезно! Думать о своей дальнейшей участи не хотелось, еще меньше хотелось размышлять о том, что Амир был прав, и все попытки побега обречены на провал. Да, гарем действительно хорошо охраняется! Стыда не было, потому что если такая хорошая охрана, зачем же стыдиться, что побег не удался? Проще списать это на волю обстоятельств, но не смириться. Правда, бежать в третий раз Злата не собиралась, вполне очевидно, что ее и тогда остановят. Но говорить кому-либо об этом она тоже не хотела. Особенно Амиру.

Дверь распахнулась, и вошел Ибрагим. То есть Злата теперь знала, как зовут господина, но надо следить за собой, чтобы не проговориться… Он непременно заинтересуется, откуда Злата знает его имя, а девушка не была уверена, что промолчит, особенно если применят силу или — того хуже — какие-нибудь пытки!

В глазах Ибрагима горел хищный огонь, сильно напугавший Злату. Но врагу испуг показывать не следовало, и девушка гордо подняла голову.

— Итак, ты ослушалась, — сказал Ибрагим.

— Да! Я ослушалась. — Отрицать очевидное не имело смысла. — А ты полагаешь, я могу тут остаться?

Его красивое лицо было Злате неприятно.

— Ты не должна пытаться бежать, я тебе уже говорил. — Прежде чем Злата успела опомниться, Ибрагим схватил ее за плечи и сильно встряхнул. — Это уже второй побег, а за третью попытку тебя высекут. Не совершай ошибок, женщина.