Я чувствовала, как он шарит глазами по моему лицу. Я села еще прямее. Я прикинула, под каким углом был бы поднят подбородок Джулии Эндрюс, и задрала свой в ту самую точку.
— Ладно, — сказал он наконец. Мой жест явно его не убедил, но он решил, что лучше оставить тему. — Как скажешь.
— Так и скажу.
— Я ведь задавался вопросом, не решила ли ты с собой покончить.
Я опять поперхнулась.
— Покончить с собой?
— О чем ты вообще думала? Когда записалась на программу «ГТВ»?
Я встряхнула головой.
— Не знаю. Вероятно, о том же самом, что и ты.
— Ты не могла думать о том же, что и я, — заявил он, точно сама идея — курам на смех.
Это я ему спустила с рук.
— Я решила бросить себе вызов. Хочу сделать что-то по-настоящему трудное. Хочу раздвинуть границы моих возможностей.
— Или, может, просто себя прикончить.
Я посмотрела на него недоуменно.
— Да не собираюсь я с собой кончать.
— Люди то и дело в таких походах погибают.
— Нет, не погибают.
— Изо всех походов, какие можно было выбрать, ты выбрала самый ужасающий, самый экстремальный, самый смертельно опасный. Зачем, скажи на милость?
— Дункан предложил.
— Дункан предложил пойти в какой-нибудь поход. Не в этот поход.
— Он показал мне каталог.
— Ты никогда не делаешь ничего, что предлагает Дункан. — Джейк покачал головой. — С чего вдруг теперь?
Чистая правда. Но тот факт, что поход предложил Дункан, к делу не относится. Меня зацепила идея в статье из журнала «Пипл», на которую я наткнулась несколько бессонных ночей спустя. Там говорилось о парне, который потерял ногу в Афганистане и сумел — метафорически — встать на ноги после этого самого похода. Всего на одной ноге он прошел этот поход, и притом настолько хорошо, чтобы удостоиться их ценного Сертификата, какой дают только трем лучшим участникам. Статья еще много дней крутилась у меня в голове. «Я был потерян, — сказал тот парень, — но там я обрел себя».
Я потеряна? Строго говоря, нет. Но я потеряла что-то, чего не могла даже сформулировать, и слишком долго не могла это найти. Ждет ли оно меня в лесах Вайоминга? Вероятно, нет. Но с чего-то же надо начинать.
Совершенно очевидно, Дункан тоже считал, будто я никогда не делаю ничего, что он предлагает. Когда я сказала ему, что записалась в программу, он поперхнулся лимонадом и попытался меня отговорить, утверждая, что подобная авантюра не для таких, как я. Его послушать, это довольно экстремальное занятие, а еще … ну… вроде как фальшивка. Привлекает худших из худших. По утверждению Дункана, настоящие хардкорные ходоки знают, что делают, и сами организуют свои походы А «ГТВ» — для хардкорных подражателей. Для тех, кто не хочет изучать местность, или покупать правильную экипировку, или взаправду тратить время, чтобы разобраться, во что ввязались, — они просто хотят записаться и пойти. И все потому, что они не просто сорвиголовы, а ленивые сорвиголовы.
Я глянула на Джейка:
— Ты тоже записался.
— Я с трех лет ходил в походы с отцом. У меня уйма опыта. Плюс хорошая координация.
— А у меня, по-твоему, плохая?
Он склонил голову набок. Да. Именно это он и хотел сказать. И он не ошибался.
— Я тоже была в походе, — сказала я наконец.
— Когда? — вскинулся он.
— В старших классах мы с бойфрендом ездили в Колорадо.
— Это не поход. Это — ночевка на природе. Держу пари, вы ели белый хлеб с «нутеллой».
— А вот и нет! — возмутилась я. — Мы ели вяленую говядину. И сухие галеты.
— Суть в том, — не унимался Джейк, — что тебе этот поход не по зубам.
— Мою заявку приняли. Меня взяли.
— Потому что им наплевать, погибнешь ты или нет.
По правде говоря, в походах по этой программе несколько человек погибло — или по крайней мере покалечилось. Дункан погуглил их в надежде убедить меня записаться вместо этого похода в программу «Пешего туризма» или во что-то еще более нормальное и разумное. Но я не хотела ничего нормального и разумного. Я хотела сумасбродного и неблагоразумного. Мне хотелось поразить всех, включая себя саму. Моя собственная шоковая терапия.
— У них теперь новая администрация, — сказала я.
— А по-моему, им нравится, что у них люди гибнут, — сказал Джейк. — Эти ребята заняли нишу хардкорных подражателей, и явная угроза жизни участников только увеличивает привлекательность «ГТВ». Для сумасшедших.
Это про меня? Возможно.
Я подписала с пятьдесят разных отказных документов, где говорилось, что «ГТВ» не несет ответственности за возникновение какой-либо ситуации с возможной угрозой для жизни, в какую я могу там попасть, включая нападение медведя, лавины, гипотермию и диарею со смертельным исходом.
По логике, все в этой программе должно было меня оттолкнуть. «ГТВ» был печально известен тем, что выбирал самые крутые склоны, самые каменистые тропы и самые отдаленные и глухие места любого национального парка. Наберите в Гугле «ГТВ», и вам выпадут десятки статей про сломанные ключицы, оползни, нападения медведей, пропавших путешественников и гипотермию. Вот как авторы программы стали святыми покровителями психов, искателей острых ощущений и тех, кому больше нечего терять. Стоит ли говорить, что ко мне все это не относилось. Господи боже, я же учительница в начальной школе!
Я ушам своим не верила, слыша этот тон Джейка.
— Почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты-то тут при чем?
— Да вроде как при всем. Раз уж я тоже в поход иду.
— Я тебя об этом не просила!
Он заткнулся и отвел взгляд.
— Я намерена получить Сертификат.
— Думаешь, попадешь в этом походе в тройку лучших? — спросил он, а его тон подразумевал: «Ты серьезно?»
— Да.
— А вот я сомневаюсь. Думаю, тебе повезет, если вообще выживешь.
— Это потому что ты видишь перед собой старую версию меня. Вот это, — я похлопала себя по затылку, — прошлая версия меня. А вот та, какой я собираюсь стать — совсем другое дело. На нее ты не посмеешь смотреть свысока. Она глаза тебе выцарапает и своей собаке скормит.
— Жду не дождусь, когда с ней познакомлюсь.
— Она тебе жизнь покалечит, приятель.
— Не сомневаюсь.
И, несмотря на бессовестную насмешку, в его голос вкралась тихая хрипотца. Такая, что мне невольно пришло в голову — а вдруг он взаправду думает, что новая я на такое способна.
Глава 3
Выбираясь на окраины, мы приумолкли. Джейк читал свою книгу про китов и дал мне сосредоточиться на том, чтобы преодолеть эстакады и объездные пути, которые в Бостоне настолько запутаны, что мой бывший муж Майк любил шутить — мол, их прокладывали хорьки.
Бывший муж. У меня ушла уйма времени, чтобы свыкнуться с коротким словом «муж», а на прилагательное «бывший» потребовалось еще дольше. При мысли о нем в груди у меня привычно защемило: точно все горести прошлого года по-прежнему со мной, словно все схлопывается — моя личная межгалактическая черная дыра.
Майк. Он стоял за этим сумасшедшим походом, хотя бежала я не столько от него, сколько от человека, каким стала после нашего брака. За прошлый год я встречала десятки женщин, которые клялись, мол, развод — это лучшее, что с ними случалось. Пришла пора, давно пришла пора стать одной из таких женщин. Мне нужно сделать что-то дикое, ошеломляющее, хотя я до сих пор не понимаю, как я решилась на программу выживания в дикой местности.
Задним числом все кажется слишком уж буквальным.
Но я сама выбрала такое лекарство и намеревалась, черт бы меня побрал, сделать все как следует.
Я прокрутила в голове список моих целей на ближайшие несколько недель. Я и в самом деле потрудилась записать их на листке из старого блокнота. Самым аккуратным и мелким почерком я написала: «В дикой местности я планирую», а ниже составила список с оптимистичными квадратиками, чтобы ставить в них галочки:
□ Обрести глубокую духовную связь с природой
□ Раздвинуть границы своих физических и эмоциональных возможностей
□ Восстать из пепла как феникс
□ Чертовски закалиться
□ Стать потрясающей
□ Надрать зад этой вашей «дикой местности»
□ Заслужить чертов Сертификат.
Я правда очень хотела получить Сертификат.
Я правда очень хотела стать человеком, который смеет хотеть получить Сертификат и не казаться при этом бесконечно нелепым.
Я правда очень хотела получить клочок бумаги, который наконец доказал бы, что у меня все хорошо.
Мне просто хотелось проявить себя. Проявить себя компетентной. И крутой. И в конечном итоге стать кем угодно, но не самой собой. Я устала, что я вечно в раздрызганных чувствах. Я устала быть растоптанным цветочком. Мне хотелось быть потрясающей. Разве я о многом прошу?
Послав заявку, я первым делом решила составить список целей и перетрясла несколько коробок в подвале, пока не нашла идеально подходящую бумагу: листки из блокнота со времен колледжа, где сверху было вытеснено «ХЕЛЕН КАРПЕНТЕР». На данный момент лучшим в разводе было то, что я вернула себе прежнюю фамилию. Потому что знаете, какая была у Майка?
Тягомот. Ладно, изначально, в старосветском варианте она звучала как Тяг-О’Мот. Но даже носители этой фамилии сдались и перестали пытаться поправлять людей.