— Я потом годами на него злилась.

— Ну, на меня это оказало противоположное воздействие.

— Ты о том, что пришел ко мне на свадьбу?

— Это просто очень сильно, — сказал Джейк, — когда впервые видишь женщину, когда на ней шелковое подвенечное платье, фата и подвязки. Особенно если тебе шестнадцать и ты совсем желторотый. И твоя мать всего год как умерла.

— Мне очень жаль, — сказала я.

— Не стоит. Ты разбудила меня в тот день.

— Если бы я знала, была бы с тобой повежливей.

— Ты была достаточно мила.

— Наверное, мне надо было тебя отвадить или еще что.

— С влюбленностью такое не срабатывает.

— Пожалуй, нет.

— А как по-твоему, почему еще я все время пялился на тебя, разинув рот?

— Наверное, я просто решила, что у тебя нос заложен.

— Нет, это паралич влюбленности.

Как-то так вышло, что в бутылке осталось только на донышке. Я подняла бокал с остатками вина в последнем тосте.

— За влюбленность.

— За женщин в свадебных платьях.

— И подростков, которые на них пялятся.

Мы снова чокнулись, и Джейк на лишнюю секунду задержал мой взгляд, прежде чем залпом допить свое вино.

* * *

Вернувшись в мою девчачью комнату, я переоделась в старую ночнушку с Гарфилдом, которую нашла в комоде, и разобрала постель. Подушка выглядела гладкой, прохладной и манящей. Только я забралась в кровать, как в дверь постучал Джейк.

— Уходи, — сказала я. — Я сплю.

Но он все равно приоткрыл дверь и заглянул ко мне.

— Джейк, уже поздно.

— Десять вечера.

— Вот я и говорю.

— Мне просто надо кое о чем тебя спросить, — сказал он, переступая порог.

Он был только что из душа, в штанах от пижамы и без майки. Я отвела глаза от голого юного торса.

— И что же? Я ведь теперь престарелая, а стариков от вина в сон клонит.

— Вопрос в том, не хочешь ли ты сыграть в «Скрэббл»? — Он показал мне дорожный набор для игры в слова.

Подумать только! Моя любимая игра.

— Я слишком устала, чтобы играть в «Скрэббл».

Но Джейк сделал еще шаг и сел на мою кровать. И я ему позволила.

Я села, чувствуя себя нелепо голой, и вообще как-то странно принимать светские визиты без бюстгальтера. Я собрала вокруг себя складками покрывало.

— Зачем ты ее принес?

Он поднял брови:

— На случай, если захочешь сыграть.

Я поймала себя на том, что со вздохом сдаюсь. Что-то в Джейке меня словно бы разбудило.

— Я и в самом деле с радостью поиграю в «Скрэббл».

— И я.

Он положил между нами коробку. Во впадинке на его ключице еще оставалось несколько капелек воды.

— Ты собираешься надеть рубашку? — спросила я.

Он поднял глаза, точно такая мысль не приходила ему в голову.

— А надо?

— Разве тебе не холодно? — спросила я, мой взгляд скользнул к влажным завиткам волос у его шеи.

— Не-а.

— Разве ты не чувствуешь себя голым?

— Не-а.

Я вздохнула:

— Ну, а мне холодно, и я чувствую себя голой только от одного твоего вида.

Это вызвало у него улыбку. Поэтому он оставил меня сидеть с плашками и секунду спустя вернулся в футболке с надписью «ГАРВАРД» спереди.

— Быстро ты, — сказала я.

— Я же не хочу, чтобы тебе было холодно и ты чувствовала себя голой только от одного моего вида. — Он на мгновение встретился со мной взглядом.

Ну вот, опять. Он со мной флиртует. Он что, подначивает меня, не оскорблюсь ли я?

Я решила не обращать внимания.

— Симпатичная футболка, — сказала я наконец.

— Я подумал, она тебя припугнет, — пояснил он, постучав себя по голове.

— Могла бы, если бы ты в самом деле учился в Гарварде.

— Но я в самом деле учился в Гарварде.

Я скорчила гримаску, мол — ну да, как же.

Встретившись со мной взглядом, он кивнул.

— Нет, я правда учился в Гарварде.

Я встряхнула головой:

— Но Дункан-то учился в Бостонском колледже.

— Верно.

— Как же вы могли быть соседями по колледжу, если учились в разных вузах?

Он пожал плечами:

— Жилье вне кампуса.

— Но почему?

Он снова пожал плечами:

— Я пообещал Дункану, что буду его соседом по комнате. А он не попал в Гарвард.

— Ну, конечно, не попал! Он вечно траву курил.

— Верно.

— И ты тоже, между прочим.

Он покачал головой:

— Едва ли.

— Ты не курил? — Я подняла одну бровь, всем своим видом говоря — лжец. — Всякий раз, когда я приезжала домой и ты сидел у него в комнате, из-под его двери дым буквально клубами валил, а курил один Дункан?

Он пожал плечами:

— Я домашку делал.

— Он дурачился, а ты делал домашку?

— Наверное, я заодно с ним слегка покуривал, ну знаешь, пассивное вдыхание. Но я все равно делал домашку.

— Но как ты попал в Гарвард?

Он снова пожал плечами:

— А я правда умный. И целеустремленный. Можно сказать, зацикленный.

Я опустила глаза на свои плашки.

— Ну что, теперь боишься? — спросил он.

— Боюсь чуть меньше, если ты это имеешь в виду.

— Не беспокойтесь. Я буду просто играть как обычный человек.

— Замечательно.

— Мы с Дунканом, когда играем, не допускаем слов, которых нет в «Скрэббл». Только чистый английский. А за слово, относящееся к сексу или за такое, какое можно истолковать в сексуальном смысле, двойные очки.

Рассмеявшись, я протерла глаза.

— Вполне в духе Дункана.

— Да, но это отличное правило, — сказал Джейк. — Поскольку можно зарабатывать очки за стиль игры.

«Очки за стиль» было любимой моей концепцией.

— То есть слово вроде «холмики» получает двойные очки?

— Именно. Идеально. Слово вроде «холмики» так круто, что даже тройные можно получить. — Он склонил голову набок. — Хочешь, так сыграем?

— Я не на одном только умении намерена выиграть, умник.

— А ты собираешься выиграть?

— Да, — сказала я.

— Ты часто выигрываешь?

— Да.

— Так ты в себе уверена? Даже несмотря на мою футболку?

— Выпускники Гарварда не единственные умные люди на свете, — парировала я.

— Пари?

Я посмотрела на него мрачно.

— Нет, серьезно, — сказал он. — Давай на пари?

Я огляделась по сторонам:

— И на что ты хочешь поспорить?

По тому, как он выгнул бровь, я догадалась, что он что-то затевает.

— Например, если я выиграю, ты кое в чем мне поможешь. А если ты выиграешь, я тебе помогу.

— И в чем же? — прищурилась я.

Он с самым невинным видом пожал плечами:

— Да в чем угодно. Каждому бывает нужна помощь.

— Только не мне.

— Готов поспорить, тебе понадобится помощь в походе. Рано или поздно в следующие пару недель.

— И что ты собираешься сделать? — спросила я. — Понесешь меня?

— Возможно, — сказал он. — Если будет нужно. Или завяжу узел, который тебе не дается. Или научу читать карту. Есть уйма приемов выживания, с которыми я мог бы тебе помочь. Ты же зеленый новичок.

— Пытаешься нажиться на моей неопытности.

— Пытаюсь быть полезным.

— А чем, скажи на милость, я могу помочь тебе?

— Ну… — Он сделал глубокий вдох. — На самом деле…

— Что бы оно ни было, — прервала я его, — я этого делать не стану. По твоему лицу вижу, что мне это не понравится.

— Я хочу, чтобы ты научила меня целоваться.

— Что?

— Чтобы ты научила меня целоваться, — повторил он, точно это не самое дурацкое заявление на свете. — Я совсем не умею целоваться. Правда. Мне нужна помощь. Страшно нужна.

Невозможно. Никак не может быть, чтобы настолько симпатичный парень не умел целоваться. Сама мысль казалась нелепой.

— С чего ты взял, — спросила я наконец, — что у меня для этого хватит квалификации?

На это он улыбнулся:

— Еще как хватит. Я же вижу.

Мысль закружилась у меня в голове:

— Ух ты… Нет.

— Почему?

— Потому что это идиотизм. Потому что целоваться не так учатся.

— А как тогда?

— На практике. С женщиной, которая тебе по-настоящему нравится.

— Ты женщина, которая мне по-настоящему нравится.

— Я про подружку, Джейк. Слышал о таком?

— Но суть-то в том, чтобы научиться заранее.

Кое-какая логика в этом была. На секунду я даже с этим согласилась.

— Нет. Решительно нет.

— Ты не хочешь?

— Определенно не хочу.

— Тогда просто выиграй, и тебе не придется.

Он меня подзуживал.

— Выиграй, — повторил он, — и в какой-то момент за следующие три недели, когда ты будешь на последнем издыхании, тебе достаточно будет поднять бровь, и я прибегу и спасу тебя.

Я подчеркнуто медленно покачала головой:

— Подумай только о волдырях, которые натрешь! О сырых носках! Натруженных плечах! Подумай, какой усталой будешь после десяти миль в гору с тяжелым рюкзаком и как жутко тебе не захочется хромать на дно оврага к ледяному ручью за водой.

От этих слов моя голова сама по себе перестала качаться. Мне бы надо было быть умнее и не соглашаться, но я же выпила полбутылки вина в домике на дереве, и мозги у меня не работали как следует. Я кое-что быстренько прикинула. Пожалуй, я смогу его одолеть. В конце концов, что тут трудного, если главным его противником был Дункан?

— Ладно, — услышала я собственный голос. — Принимаю пари. Но только потому, что тебе не выиграть.

И знаете что? Он выиграл.

И он даже не обманывал. Он выиграл исключительно за счет умения и сексуальных намеков.