В чем еще он оказался прав?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Марк мне показался очень хорошим мальчиком.

Джессика знала, что подобное замечание нужно сделать вовремя. Если сделать его слишком скоро после запланированного ужина, то оно будет принято за материнское любопытство, если ждать слишком долго, то Люси может забыть про эту встречу.

Она подождала несколько дней и в выходные, когда Люси, усевшись рядом с ней у телевизора на диване, то отпускала едкие замечания по поводу документального фильма, который они смотрели, то бросала взгляд на домашнее задание, откровенно зевая, решила вспомнить про ужин.

— Ненавижу, когда про человека говорят «хороший», — рассеянно проговорила Люси. — Так можно сказать про пирожные с кремом, но не про человека.

— Тогда интересный.

— Более интересный, по крайней мере, чем все эти идиоты из моего класса.

— Где ты с ним познакомилась? Ты никогда не рассказывала.

— На теннисном матче.

— На теннисном матче? — Джессика ничего не слышала о теннисном матче. Насколько она знала, Люси махала теннисной ракеткой время от времени, но она и предположить не могла, что дочь может участвовать в соревнованиях, только если, конечно, она не берет тайком частные уроки. Впрочем, это было маловероятно, так как серьезные занятия каким-либо спортом вызывали у нее только ядовитые насмешки.

— Школа организовала эти соревнования. — Она широко зевнула, посмотрела на маму и ухмыльнулась: — Довольно забавно получилось. Все ребята из школы Марка пришли в строгой накрахмаленной белой форме. А мы в том, что успели найти в своих шкафах перед уходом в школу. Миссис Тэлбот была в ярости! — Люси просияла при этом воспоминании. — Она сказала, что мы опозорили школу.

— Ну, Люси! — вздохнула Джессика, решив, что ей следует поддержать миссис Тэлбот. — Тебе нужно было сказать мне. Мы могли бы пойти и купить тебе маленькую белую юбочку.

— Ни в коем случае! Я была бы как белая ворона.

— Да, но…

— В любом случае тратиться на маленькую белую юбочку для игры в теннис, которую я надела бы один раз, — это все равно что выбрасывать деньги на ветер, а ты все время повторяешь, что мы бедные.

— Я не повторяю это все время, Люси, и нам вовсе не нужно считать каждое пенни. — Но она понимала, что дочь имеет в виду. У нее выработалась привычка быть бережливой. У нее просто не было выбора. Никаких необдуманных трат, дешевый и веселый двухнедельный отдых раз в году — обычно в Корнуэлле, — одежда, которая была скорее универсальная, чем красивая.

— Ты знаешь, о чем я.

Так как это казалось отклонением от темы разговора, Джессика спросила примирительно:

— Ну и кто же выиграл матч?

— Они, конечно! Многие из нас едва умели играть, хотя мы и старались.

— Ты играла против Марка?

— Почему это тебя так интересует?

— Просто… — она удержалась от слова «хорошо», — полезно иногда знать, кто твои друзья. — Она сделала паузу. — В любом случае было очень приятно с ним познакомиться. Как я уже сказала, по-моему, он мальчик, у которого есть голова на плечах.

— Я уже говорила тебе, мам, — он не мальчик. Ему семнадцать!

— Извини — молодой человек. Такой мальчик, которого любой бы девочке было приятно привести домой познакомить со своей мамой. — Похоже, никогда еще в своей жизни Джессика не говорила ничего более возмутительно старомодного и глупого. Она готова была застонать. Вот что значит, подумала она, заводить ребенка в семнадцать лет, безо всякой поддержки с чьей-либо стороны. Это отправляет тебя прямо из детства во взрослый мир, не дав испытать всех удовольствий переходного периода. И в какой-то степени ей было еще тяжелее, потому что последние шестнадцать лет она провела в одиночестве, в придуманных ею самой воздушных замках. Да, у нее были ее друзья, и с ними было очень весело, но близких отношений с мужчиной, теплоты чьего-то смеха ночью в постели — этого в ее жизни не было. Она добровольно отказалась от этого, потому что боялась, что ей опять причинят боль, боялась довериться, однажды обнаружив, что тебя могут предать, предать самым подлым образом.

Эрик Дин сделал ее такой. Она внезапно почувствовала вспышку горечи и обиды. Как он мог так поступить с ней? Выдавал себя за порядочного человека, лгал ей затем лишь, чтобы затащить ее в постель, а эта сторона жизни ее более чем страшила. От одной мысли об интимных отношениях ей и сейчас становилось дурно.

И все же до сих пор она счастливо оправдывала себя в своем уединении, наблюдая со стороны за сложностями в сердечной жизни других и радуясь, что ее это никоим образом не касается. Совсем недавно это было… Неужели она ошибалась?

— И вообще, — бесхитростно закончила дочь, прервав мысли Джессики, — мы с Марком не встречаемся. Мы видимся, конечно, но ничего такого между нами нет.

— Нет? — В первый раз Люси упомянула о своей личной жизни или об отсутствии таковой. — Ну, конечно, я не то чтобы не думаю, что у тебя могут быть любовные отношения с кем-то… парень… и все такое…

Кого я пытаюсь обмануть? — подумала она. Ведь на самом деле она панически боялась, что ее дочь заведет с кем-нибудь роман раньше, чем ей исполнится двадцать один год.

Люси не отвечала, она отвела глаза и усердно смотрела на экран телевизора. Щеки ее горели.

— Только если вы примете все меры предосторожности…

Как получилось, что они никогда не обсуждали эту тему раньше? Пару лет назад она объяснила ей про птичек и пчелок, и это было не сложно. Обычный в таких случаях разговор о том, откуда берутся дети, довольно бесполезный, как выяснилось, так как Люси знала об этом едва ли не больше, чем сама Джессика.

Но это упоминание о предохранении, обсуждение секса и возможности сексуальной жизни заставило ее почувствовать себя беспомощной и потерянной.

— О, мам, по-жа-луйста…

— Но, дорогая…

— Не беспокойся! Я не собираюсь прыгать в постель к Марку Ньюману! Да ты должна радоваться, что я вообще его знаю, — он единственный, кто пытается меня убедить учиться дальше. Если, конечно, не считать тебя и этих зануд учителей в школе. Если они — это пример того, какой я стану, если останусь в школе, то мне лучше поискать работу в каком-нибудь супермаркете.

— Но ты ведь не думаешь так на самом деле, Люси? — Нет, она не думала так. Это все было не больше чем бравада. На последнем родительском собрании все ее учителя так и рассыпались в похвалах.

И все равно Джессику беспокоили постоянные угрозы дочери, что та бросит школу и пойдет на какие-нибудь курсы. В конце концов, нет дыма без огня.

— Почему бы и нет? Ты же ведь не получила университетского образования, и хоть ты жалуешься, что могла бы добиться большего, у тебя неплохая работа. Множество людей с образованием сидят без работы и все бы отдали, чтобы быть на твоем месте.

— А также множество людей с образованием делают хорошую карьеру, — быстро вставила Джессика, но у Люси интерес к разговору начал быстро пропадать. Документальный фильм закончился, и начался какой-то сериал из жизни больницы.

— Тише, мам… Я хочу посмотреть…

— А ты сделала уроки?

— Сейчас, через минутку.

— Люси!..

— Мне только математика осталась, я ее с закрытыми глазами могу сделать!

Да, это была сущая правда. Там, где дело касалось математики и естественных наук, Люси впитывала знания как губка и могла держать в памяти поразительное количество технической информации.

Джессика вздохнула и рассеянно бросила взгляд на телеэкран, ее мысли были далеко-далеко.

Кэт не останется в школе. И Робин не останется. Их родители и не ожидают от них этого и не будут ни капельки расстроены. Эти девочки — самые близкие подруги Люси…

Марк Ньюман, ненавязчиво советующий Люси продолжать учиться, казался уже весьма полезным. Джессика жалела теперь, что не пригласила его на ужин, хотя вряд ли это понравилось бы Люси.

Если бы только его отец отнесся к ней чуть сердечней, она, может быть, попробовала бы позвонить ему, но эту мысль Джессика моментально отмела.

Она не забыла его. Просто не могла забыть! Она заходила на кухню, и тут же в голову лезли воспоминания о том, какой маленькой она казалась, когда он здесь находился.

Сказать, что это раздражало ее, — значит не сказать ничего. Ньюман занял больше места в ее жизни, чем она могла себе позволить. Общалась с ним всего пару раз — и вот, пожалуйста, дала волю фантазиям.

Обидным было и то, что, познакомившись с Марком и осознав, что это тот человек, в чьем влиянии Люси сейчас нуждается, она совсем перестала слышать от дочери это имя.

А это опасно. Неужели одобрение матери тут же лишало человека всей прелести для Люси, превращало его в скучного пай-мальчика, иногда надевающего пиджак и умеющего вести умные разговоры со взрослыми? Даже с ее матерью?

Джессика почувствовала приятную перемену, когда тремя неделями позже Адам Чонси, ее босс, пригласил ее на ленч во время недели секретарей. Это было одним из изобретений, внедренных много лет назад для того, чтобы создать благоприятную рабочую атмосферу.

В течение одной недели в год все секретари в качестве благодарности за тяжелую работу получали приглашение от своих боссов на ленч в тот ресторан, который они сами выберут.

Все началось, когда фирма была моложе и меньше. Тогда ходили в ресторан одной компанией, а теперь, после нескольких расширений, такое уже было невозможно, и неделя постепенно переросла в две, чтобы у боссов было время пригласить секретарей в ресторан, каждую отдельно.

— Куда бы ты хотела пойти? — спросил ее Адам в понедельник.

— Деньги не вопрос? — подтрунивала над ним Джессика. Адаму было пятьдесят два, и он был исключительно милым человеком.

— Я полон решимости хоть в Париж отправиться на самолете.

— Да, но этим ты ограничиваешь мой выбор, — рассмеялась Джессика и потом внезапно сказала: — Я знаю одно милое местечко, правда не в Вест-Энде. Маленький французский ресторанчик, прекрасная атмосфера.

На нее произвели впечатление еда, обслуживание, интерьер, и в конце концов, когда ей еще представится шанс снова пойти туда? Глупо уверять себя, что она решит разориться и побаловать себя и Люси ужином в этом ресторане еще раз. Она знала, что в последний момент испугается при мысли об огромном счете и передумает.

Итак, в конце недели Джессика снова собиралась в ресторан «У Жака». Погода стала еще жарче за последние несколько недель. То, что выходные она проводила на свежем воздухе, в своем садике за домом, не прошло даром. Ее кожа покрылась легким загаром и светлые волосы чуть выгорели. Я вовсе не выгляжу «мамочкой», решила она, разглядывая себя в зеркало. Нет, сейчас она чувствовала себя молодой и привлекательной. Ей захотелось, чтобы Энтони увидел ее. Посвежевшую, загоревшую, не сходящую с ума из-за Люси.

Но тем не менее она растерялась, когда во время ужина, слушая разглагольствования Адама о двух делах, которыми он занимается и которые оказались более сложными, чем он предполагал, она подняла глаза и увидела Энтони, которого официант провожал к столику.

Беседа с Адамом внезапно потеряла для нее всякий интерес; продолжая поддакивать и кивать головой, Джессика страстно, против своей воли украдкой пожирала взглядом Энтони Ньюмана, очевидно ждавшего кого-то.

Естественное любопытство, сказала она себе. Ничего не поделаешь, человеческая природа.

Промелькнувшая утром мысль, что она не возражала бы, если б он увидел ее сегодня, показалась сейчас отвратительной.

Немного подвинувшись, она умудрилась сесть так, что Адам почти полностью загораживал ее. Впрочем, беспокойство ее было напрасным — Энтони не обращал никакого внимания на то, что происходило вокруг. Он принес с собой папку с документами, вынул из нее небольшую пачку бумаг и изучал их, делая пометки. Всегда за работой, подумала Джессика.

Конечно, она знала, что ей нужно поздороваться с ним, просто из вежливости, но ничего подобного делать не собиралась.

Во-первых, потому что мысль о его взгляде, оценивающем и внимательном, заставила ее смутиться и почувствовать себя неловко. И, во-вторых, она боялась, что он подумает, будто она навязывается ему. Сделав вывод, что разучилась общаться с мужчинами, она немного испугалась. На работе или в компании — пожалуйста, а вот один на один… Кажется, она совсем забыла, как это делается.

Отсутствующий опыт она могла заменить только своим воображением, а ее воображение подсказывало ей, что такой человек, как Энтони Ньюман, будет ошеломлен, если к нему подойдет женщина, которая с самого начала навязалась ему и о которой, возможно, он совершенно забыл. Это было бы унизительно.

Она вернула все свое внимание Адаму, стараясь не скупиться на улыбки, поддерживать беседу и вести себя как обычно. Но, даже не смотря в сторону Энтони Ньюмана, она умудрилась заметить женщину, которую провели к его столику.

Да и как она могла не заметить ее? Почти все в ресторане заметили. Забыв о приличиях, многие повернули головы, наблюдая за легкой, уверенной походкой блондинки. Короткая стрижка, короткая юбка и длинные, длинные ноги. Фигура для подиума. Джессике было интересно, какие женщины нравятся Энтони Ньюману; теперь она знала. Утонченные, элегантные, красивые и молодые. Этой, к примеру, было не больше двадцати.

— Ты гораздо лучше выглядишь, дорогая, — сказал Адам, потрепав ее по руке, и Джессика сильно покраснела.

— Адам, я не…

— Конечно, да! Моя жена все время это делает. Она говорит, что это нормальная женская реакция на потенциальную соперницу.

Джессика засмеялась.

— У вашей жены нет соперниц.

— Я знаю, — сказал Адам спокойно, — и не удивлюсь, если и она это знает. И еще, моя дорогая. — Он наклонился и прошептал доверительно: — Ты можешь быть совершенно уверена, что этот ребенок ничто по сравнению с тобой, у тебя гораздо более интересное лицо.

— Интересное? Не уверена, что большинство женщин мечтали бы быть «интересными»…

Она все же рассмеялась и посмотрела на него с благодарностью.

В конце концов, решила она, хорошо, что он не назвал ее взгляд «живым».

Одна из подруг рассказывала ей, что ее муж сделал ей однажды подобный комплимент и она тут же вывалила на его колени тарелку салата.

Адам оплатил счет. Официант вернулся с его кредитной карточкой и запиской. Запиской для нее. Конечно, она сразу догадалась от кого. Кто еще мог послать ей записку в ресторане? Кто еще в этом ресторане знал ее?

Она прочитала и на мгновенье пришла в замешательство, но потом улыбнулась и объяснила боссу, что кое-кто в зале узнал ее.

— Кто?

— Мужчина, сидящий с той блондинкой, на которую все смотрели, которая ничто по сравнению со мной!

— Неужели?

— Он просит меня выпить с ними чашку кофе. Если вы подождете несколько минут, я поздороваюсь с ним и скажу, что не смогу присоединиться, так как мне нужно вернуться на работу.

— Чепуха, — ответил Адам, улыбнувшись, — сегодня особый день. Ты очень хороший работник, Джессика, и никаким ленчем нельзя отблагодарить тебя за те годы, которые ты посвятила нашей компании. Иди, пей кофе и развлекайся! Все равно рабочий день уже заканчивается!

— Но нет, правда, Адам…

— Отдохни, дорогая!

— Может, в другой раз…

— Никаких «но»! Можешь заскочить на работу позже, но я не думаю, что это имеет смысл. Ты живешь недалеко, возьми отгул на вечер! — Он встал: — А теперь иди!

Джессика посмотрела на него с беспокойством и быстрым шагом направилась к тому месту, где сидели Энтони и его девушка, чувствуя, как в душу закралось непонятное волнение.

Когда она приближалась к ним, Энтони посмотрел ей прямо в глаза, что могло показаться очень дерзким. И блондинка, которая вблизи выглядела еще моложе, проследила за направлением его взгляда с подозрением.

— Джессика! — Он встал, приветствуя ее, пока она садилась на стул, услужливо подвинутый ей официантом. — Я не знал, заметила ли ты меня.

— Нет! Я… я была слишком занята разговором с моим собеседником!

— Это Фиона Чарлтон. Старый друг семьи.

Старый друг семьи?! Что, черт возьми, Энтони Ньюман делает с девицей, которая ему в дочери годится?

Она сдержанно улыбнулась, пожала тонкую прохладную руку, надеясь, что никто из них не заметил осуждения в ее взгляде.

Возможно, так принято в кругу богатых? А может быть, Энтони Ньюману нравятся бесхитростные молоденькие девочки, которые смотрят ему в рот, — чистые, как белый лист бумаги, на котором можно писать все что угодно?

— Как долго вы знаете Энтони? — вежливо спросила Джессика, стараясь не глядеть на него, хотя чувствовала на себе его взгляд.

— О, очень долго… — Большие светло-голубые глаза устремились на Энтони с обожанием.

— Как я уже сказал, — поторопился объясниться он, — Фиона — друг семьи. Соседка, если быть точней.

— В Лондоне?

— В Варвикшире. Дом ее семьи рядом с нашим. Кофе?

— Я правда не могу остаться. — Она посмотрела на него, стараясь не поддаваться его обаянию. — Мне нужно на работу. — Джессика бросила взгляд на часы и подумала, не покажется ли это слишком смешным, если она воскликнет что-то вроде: «О Боже, уже столько времени сейчас!»?

— Я уверен, ваш босс одолжит вас нам на несколько минут. — Энтони не дал ей времени оспорить это. Он подозвал официанта, и перед ней мигом оказалась чашка черного горячего кофе. — Как Люси? — Быстрый взгляд в направлении Фионы. — Люси — хорошая подруга Марка.

Фиона, казалось, обдумывала это. Надо сказать, подумала Джессика, что, какая бы красивая она ни была, в голове у нее, по-видимому, пусто. Ему точно нравятся глупые и непритязательные женщины.

— Хорошо, — она взглянула на него холодно, — как Марк?

— Хорошо. — Он замолчал. — Я рад, что встретил вас, — сказал он.

— Неужели?

— Правда. — Он улыбнулся так обворожительно, что Джессика поспешно опустила глаза на чашку кофе.

Что с ней происходит? Сердце готово разорваться, ее бросало то в жар, то в холод, и она чувствовала себя ужасно неловко. Она улыбнулась Фионе.

— Ты работаешь, Фиона? — спросила она.

Любой вопрос, только бы отвлечь себя от странного воздействия, которое оказывал на нее Ньюман.

Девушка нахмурилась, словно стараясь понять, что от нее хотят. Работа? — казалось, говорило ее лицо. Что это такое?

— Ты чем-нибудь занимаешься? — подсказала Джессика.

— О, да! — Гладкое, алебастровое лицо осветилось улыбкой. Честное слово, подумала Джессика, ей надо быть моделью. — Да. Я работаю в галерее своего крестного дважды в неделю. Обожаю это занятие, потому что он всегда разрешает мне уезжать отдыхать, когда я захочу.

— Ты часто ездишь отдыхать? — Джессика мельком взглянула на Энтони. Почему он не поддерживает разговор? В конце концов, эта женщина — его гостья. Но он и не думал нарушать молчание, его, по всей видимости, забавляла эта ситуация.

— О да! — Лицо Фионы осветила еще одна ослепительная улыбка. — Катаюсь на лыжах каждую зиму, потом теннис, потом навещаю родителей в их загородном доме.

Джессика понимающе кивнула. Девочка явно хорошо проводит время.

— Фиона не считает работу главным в жизни, — протянул Энтони, добродушно улыбнувшись ей. — Не так ли, Фиона?

— Ну, мне нравится галерея… — Она надулась, чем напомнила Джессике дочь. — Но я не думаю, что у меня когда-нибудь будет настоящая работа.