«Надо спуститься вниз», — подумал я. Но скорее всего я просто сломаю шею на лестнице. И тут я вспомнил бальный зал. Балконы. Балконы! Да, то, что надо.

Теперь я двигался быстрее, увереннее — у меня была цель. Я нашёл вход на ближайший балкон и, перегнувшись через перила, посмотрел вниз. На противоположном балконе по-прежнему играли музыканты. Все остальные были внизу. Слуги уже пробирались сквозь толпу гостей, разнося вино. Я поискал взглядом короля. Он был выше всех, и его нетрудно было заметить. Король уже держал бокал — как леди и джентльмены вокруг него, как лорд Эшкомб, как добрая половина гостей. Остальные тоже спешили взять вино с подносов. Один бокал передали французской леди в пернатой маске.

— Стойте.

Голос наконец-то вернулся. Но это было лишь хриплое карканье — слишком тихое, чтобы его услышали за разговорами, смехом и музыкой внизу. Карл поднял свой бокал, что-то говоря придворным.

Я сделал вторую попытку:

— Стойте!

Нет, они не слышали меня. Король закончил свою речь и поднёс бокал к губам.

Я всё ещё держал в руке закупоренную бутылку, прихваченную из спальни, где лежал Гловер. И у меня была только одна идея…

Я метнул бутылку в короля. Крутясь и кувыркаясь в воздухе, она полетела вниз и приземлилась прямо в центре круга придворных. Бутылка не просто разбилась — она словно взорвалась. Осколки стекла брызнули в разные стороны, хлеща людей по ногам. Вино вспыхнуло огромной рубиновой звездой, пятная шёлковые рукава и подолы. Раздалось несколько коротких вскриков, сменившихся оглушающей тишиной. Голоса умолкли, музыка прервалась. Все посмотрели вверх.

— Во имя всего святого, что… — начал Карл.

Тем временем охранники, стоявшие вкруг зала, начали действовать. Двое прорвались сквозь толпу, растолкав женщин и встали плечом к плечу с королём. Несколько стражников, лязгая алебардами, загородили выходы. Остальные выбежали из зала, без сомнения направляясь ко мне. Лорд Эшкомб рефлекторно протянул руку к бедру — туда, где обычно висел палаш… но на приём Эшкомб явился без него. Тогда он схватился за изукрашенную жемчугом, рукоять пистолета, осматривая балконы в поисках угрозы.

Заметив меня, Эшкомб замер, так и не вынув пистолет из-за пояса. Он нахмурился. Сконфуженный Том, явно огорчённый моей выходкой, отошёл в сторону. Не было времени объяснять ему, зачем я всё это проделал.

— Не пейте вино, — сказал я, но мой голос по-прежнему был слишком слаб.

В толпе послышалось возмущённое фырканье. Придворные остались не слишком довольны моим безумным поступком. Леди рядом с Его Величеством, более всего испачканная, в ярости проклинала меня. Все остальные смотрели на короля.

Карл попытался разрядить обстановку шуткой.

— Это ведь тот мальчик, которого ты привёл к нам, Ричард. — Он стряхнул с пальцев рубиновые капли. — Кто-то должен объяснить парню, что вино пьют, а не швыряются им.

Придворные рассмеялись, но я слышал лишь грохот сапог охраны на лестнице. И видел лишь блеск стекла. Король по-прежнему держал в руке бокал.

Я встретился взглядом с лордом Эшкомбом. Он озадаченно смотрел на меня. «Почему?»

Охранники были уже почти рядом. Я вытянул руку, словно бы держа кубок, и судорожным движением указал на воображаемую чашу. Лорд Эшкомб не сводил с меня глаз. Я медленно провёл пальцем поперёк шеи, а потом указал прямо на короля.

Больше я ничего не успел. Грубые руки схватили меня и швырнули на пол. К Тому тоже кинулась стража. Он отступил в страхе, но даже и не пытался защищаться. Его бросили на пол рядом со мной. Но лорд Эшкомб всё видел. Он обернулся к королю.

Между тем Карл вновь поднял свой бокал.

— За детство! — Он рассмеялся.

Придворные подхватили тост и тоже подняли бокалы:

— За детство!

Лорд Эшкомб широко раскрытыми глазами смотрел на короля. Карл уже поднёс бокал к губам. Не было времени, чтобы добраться до него. И вместо этого лорд Эшкомб выдернул пистолет и, единым плавным движением направив его на короля, нажал спусковой крючок.

Звук выстрела эхом разнёсся по залу. Пуля, вылетев в клубах дыма, ударила по бокалу в тот самый миг, когда вино коснулось губ короля. Стекло разлетелось; алая жидкость забрызгала королевский наряд. А пуля полетела дальше, сбив с короля парик, и ударила в стену, разрывая обивку.

Придворные ахнули. Охранники рядом с Карлом на миг застыли, словно не могли поверить своим глазам. А потом, расталкивая толпу, кинулись к своему командиру, чтобы обезоружить его. Но даже теперь они явственно пребывали в замешательстве.

Карл тоже был ошеломлён. Он смотрел на своего старого друга и когда заговорил, в его голосе не было злости — лишь боль.

— Ричард, — сказал король, — неужели ты изменник?

Лорд Эшкомб опустил голову.

— Простите меня, сир, — проговорил он, — но я думаю, что вино может быть отравлено.

Глава 6

Дом немедленно заперли. Карл ушёл из бального зала в сопровождении дюжины охранников, а лорд Эшкомб расставил стражу по всей территории поместья, приказав им следить, чтобы никто не попытался сбежать. Затем он отправил гонца в Оксфорд, приказав ему привести побольше солдат. Через час вооружённые люди окружили особняк, да так, что казалось, будто бы он в осаде.

Несмотря на моё вмешательство, некоторые из гостей отравились. Я уже ничем не мог помочь двоим лордам, выпившим вино раньше всех, и служанке, которая, поднимая поднос из подвала, налила себе стаканчик. Множество других тоже успели хлебнуть вина, и поскольку я не знал, какой именно в нём яд и какое применять лекарство, то почёл за лучшее просто дать всем рвотное средство.

С позволения лорда Эшкомба я забрал из спальни свой аптекарский пояс. Этот пояс в своё время сделал мастер Бенедикт — в дюжинах нашитых на него карманах и кармашках лежали пузырьки с лекарствами, ингредиенты и множество полезных вещиц. Мастер Бенедикт всегда надевал его, когда ходил к клиентам, а после смерти учителя пояс стал носить я, пряча его под рубашкой.

Среди всех рвотных средств, имевшихся в поясе, лучшим был сироп из ипекакуаны — растения, которое встречается только в Новом Свете. Однако флакон вмещал всего две порции. Я отдал их гостям, выпившим больше всех вина, а остальные получили горчичный порошок. Пусть сиропа и хватало лишь на две порции — зато на кухне было предостаточно горчичных зёрен, которые не трудно размолоть.

Зрелище массового исторжения еды было неприятным — а запах и того хуже. Однако, хотя нескольким гостям сделалось дурно, в итоге реальная опасность грозила только одной леди. Позаботившись об отравленных, я похромал в библиотеку. Королевские стражники понаставили мне синяков, но тут ничего серьёзного не было. Хуже обстояло дело с горлом: оно ещё болело после удушья, а кожу на шее жгло как огнём.

Том размотал кусок ткани, который я обернул вокруг шеи, и осмотрел меня.

— Похоже, это очень больно, — сказал он.

Я посмотрелся в зеркало в створке шкафа. Шея была обведена яркой красной полосой. Выступившая из разреза кровь уже успела запачкать ворот рубашки. Со вздохом я опустился на стул и протянул Тому флакон с паутиной, которой следовало обернуть рану.

Дверь в библиотеку открылась. Охранники, которых лорд Эшкомб оставил защищать меня, тут же перегородили путь алебардами.

— Всё в порядке, — сказал я им. — Она друг.

Салли опасливо посмотрела на стражников и проскользнула в комнату. Она подбежала ко мне. Лицо её было таким же обеспокоенным, как и у Тома. И, похоже, она плакала.

— Неприятности ходят за тобой по пятам, — сказала Салли.

Том хмыкнул.

— А я ведь говорил.

— Полегче, — отозвался я. — Мне и так плохо. — Я указал на свою шею. — Видишь?.. Ой!

Том покачал головой, когда Салли вытащила из моего пояса пузырёк с мёдом и приложила мёд к паутине. Кожу защипало, но холод смягчил жжение.

— Что там происходит? — спросил я Салли.

— Лорд Эшкомб опрашивает гостей. Пытается выяснить, кто убийца. — Она покосилась на стражников и понизила голос: — Он жутко страшный.

Уж это-то я знал преотлично.

— Гораздо страшнее то, что убийца, возможно, свободно ходит по дому, и никто ему не мешает.

— Легко! — Салли смазала мёдом последний участок раны, а потом принялась осторожно наматывать вокруг шеи хлопковую ткань. — Здесь сотня гостей, и любой из них может иметь зуб на короля. Вдобавок все привезли с собой слуг. У одной только француженки их десяток. А на слуг никто и никогда не обращает внимания. Эдакий человек спокойно ходит мимо прислуги и гостей, и никто не удостоит его второго взгляда.

Это я уже уяснил. Я поведал друзьям, как на кухне спускался в погреб.

— Никто не остановил меня. Никто даже не спросил, что я делаю.

Салли обвязала рану хлопковой полосой так, чтобы она плотно прилегала к шее.

— Кстати говоря, меня тоже не должно быть здесь. Леди Пембертон в истерике, и вообще-то я пошла искать ей успокоительное. Мне просто хотелось узнать, всё ли с тобой в порядке.

Я вытащил из пояса флакон с тёмно-янтарной жидкостью.

— Это бренди. Отличное успокоительное средство, не хуже прочих. И оно точно не отравлено.