Кевин Уилсон

Туннель к центру Земли

Дебби, Келли и Кристен Уилсон, создавшим меня. Ли-Энн Коуч, хранящей меня.

Всё красота, и всё не вечно
В этих растительных сумерках млечных.

«Тропический двор» Джо Болтон

От цыпленка так много ожидают
и так ужасно в нем разочаровываются.

«Яйцо», Шервуд Андерсон (пер. Ю. Гальперн)

1. БАБУШКА НАПРОКАТ

Главное в нашей работе — помнить, что не занимаешь чужого места, и не пытаться стать лучше настоящей бабушки. Ты и есть настоящая. Во всех смыслах. Если с каждой новой семьей ты поднимаешься до новых высот беззаветной любви, тебя ждет хорошая карьера. Иногда то, чем ты занимаешься, кажется странным. Да что говорить — ты выбрала невообразимо странную профессию.

У меня никогда не было собственной семьи. Я не выходила замуж — не видела смысла. Большинство родственников умерли, а с теми, кто еще жив, я не общаюсь. Со стороны я произвожу впечатление старой холостячки, давно сделавшей свой выбор. Я люблю одиночество и если ложусь с мужчиной в постель, то это не значит, что я готова провести с ним остаток жизни. Я счастлива и никому не позволю лезть к себе в душу. Впрочем, и семейная жизнь не вызывает у меня отвращения: муж, дети, внуки, фотографии на каминной полке, визиты на Рождество, пышные похороны, люди, которые унаследуют твои накопления. Я живу в свое удовольствие, но уважаю выбор других. Наверное, поэтому, прочтя объявление в местной газете: «Нужны бабушки. Никакой квалификации не требуется», я решила попробовать.

С тех пор я работаю в компании «Бабушка напрокат. Услуги нуклеарным семьям». Схема проста. Есть множество — гораздо больше, чем вы думаете — преуспевающих молодых семей с детьми, потерявших престарелых родственников. Родители не желают, чтобы дети были в чем-то ущемлены, поэтому нанимают нас.

Я работаю бабушкой в пяти семьях на юго-востоке. Все роли непохожи, хотя лучше всего я перевоплощаюсь в бодрую моложавую старушку, мастерицу на все руки, обычно со стороны отца. Мне пятьдесят шесть, но я берусь за роли как постарше, так и помоложе. Остальные детали семьи утрясают с компанией. Мое изображение вставляют в старые фотографии, придумывают правдоподобную историю моего появления, планируют визиты и звонки.

Для каждой семьи (мы называем их «объектами») я должна выучить семейную историю за восемь поколений. Приходится напрячь мозги, зато платят неплохо — десять тысяч в год за «объект» плюс полный страховой пакет. Мне нравится тратить деньги без оглядки, но держусь я за эту работу не из-за денег.

Невозможно передать, что ты чувствуешь, когда дверь открывается, и в твой дом, забывший шорох чужих шагов, влетает радостный мальчишка — или радостная девчонка, — чтобы остаться там хотя бы на пару дней. Ощущаешь себя почти кинозвездой. Они бросаются к тебе на шею, выкрикивают твое имя — пусть и ненастоящее, — и в это мгновение ближе тебя у них нет никого на свете.

Я отзываюсь на бусю, булю, бабулечку, бабушку Хелен и снова, как ни странно, на бусю. Вначале было трудно примерять на себя чужие прозвища, но со временем я привыкла.

Я коротала вечер за написанием поздравительных и пригласительных открыток своим семьям, когда позвонил мой агент.

— С первым заказом вы справитесь без труда. Шесть недель, «живой труп», один ребенок.

«Живой труп» означает, что семья купила — с недельной рассрочкой платежа — телефонный звонок от недавно умершей престарелой родственницы. Это дает родителям время подыскать нужные выражения, чтобы сообщить ребенку о кончине любимой бабушки. Сто долларов за звонок, никаких личных контактов — о чем еще можно мечтать? Тем не менее я всегда старалась избегать подобных заказов, но сегодня неожиданно согласилась — особой загрузки в следующем месяце не предвиделось, да и поупражняться с голосом будет нелишним.

— Второй заказ не совсем обычный. Тут нужен человек, умеющий быстро переключаться, поэтому мы сразу подумали о вас.

— Личные контакты?

— Именно. Еженедельные.

Чем больше личных контактов, тем серьезнее нужно готовиться. С другой стороны, так легче наладить отношения. Да и платят лучше.

— Хорошо, я согласна. А в чем сложность? У меня будет партнер?

— Не в этом дело. Придется поработать дублершей.

«Поработать дублершей» означает, что дети знали настоящую бабушку в лицо. От дублерши требуется быстро и безболезненно заменить ее в случае внезапной кончины. Такое практикуется в семьях, где не приняты частные семейные посиделки и дети редко видят бабушек. Личный контакт осложняет дело. Разве не довольно того, что приходится обманывать ребенка? Зачем добавлять к обману обиду?

— Мне нужно подумать.

— Тогда подумайте и о том, — агент запнулся, — что настоящая бабушка еще жива.

В искусстве переключаться мне нет равных. Главное, не забывать, что семьи — твои клиенты, и ты на них работаешь. И пусть тебе платят за то, чтобы ты любила их, словно самых близких людей на свете, после работы ты зачастую не вспоминаешь об их существовании. Впрочем, если потребуется, ты должна в одночасье вмешаться в чужую жизнь и стать ее неотъемлемой частью.

С другой стороны, пределы вмешательства строго оговорены. Нельзя просто снять трубку и позвонить, когда тебе одиноко. Нельзя приехать незваной, если тебе захотелось пообщаться. Настоящим бабушкам и дедушкам этого не понять, для них семья — величина постоянная. Для нас — всего лишь мгновение, несколько часов в неделю, и если считаешь себя профессионалкой, ты никогда об этом не забудешь.

А я профессионалка высшей пробы. Все семьи, на которых я работала, оставляли обо мне самые лучшие отзывы, от «Мне хочется, чтобы вы и вправду были моей матерью» до «Можем ли мы оставить ее у себя?» Однако это не мешало мне забывать их, как только истекал срок контракта. Я любила их, но не собиралась обольщаться. Хотя умение забывать отдает холодностью и бессердечием, иначе ничего не выйдет. Именно поэтому я достигла в искусстве переключения совершенства.

Я перезвонила агенту поздно вечером.

— Я согласна, — сказала я в трубку.

Что поделаешь, во мне было так много нерастраченной любви.

Спустя несколько дней я поделилась с коллегами деталями предстоящей работы.

Местный досуговый центр будто специально придумали для таких, как мы. Я посещала массу бесплатных курсов, где учили навыкам, востребованным в нашей профессии: готовке, шитью, вязанию (которое мне совсем не давалось) и составлению букетов. Чем больше умеешь, тем выше на тебя спрос.

Наметанным глазом я сразу отличила коллег, сосредоточенно конспектирующих лекции. Мы назвались «книжным клубом» и стали регулярно собираться, но едва ли хоть раз заговорили о книжках — все время мы только и делали, что судачили о своих семьях.

— Если тебя позвали в дублеры, значит, с настоящей бабушкой нечисто, — заметила Марта.

У Марты было иное амплуа — она перевоплощалась в бодрую старушку, похоронившую нескольких мужей, слегка навеселе, которая вечно брала в долг у сыновей и дочек. Она не нуждалась в переключении. Марта могла в любое время дня и ночи — но лучше к обеду — заявиться в гости к названным родственникам, которые всегда встречали ее с распростертыми объятиями. Она работала в «Бабушках напрокат» дольше всех нас и в своей роли была неподражаема.

— Понятия не имею. — Я пожала плечами. — Может, не поладила с детьми. Бросила семью и укатила во Флориду.

— Вряд ли, — сказала Марта. — Бабушки не бросают детей и внуков, чаще внуки бросают их. Держу пари, она инвалид-колясочник или страдает от старческого слабоумия. А им захотелось кого-нибудь пободрее.

— Ты уже согласилась? — спросила другая бабушка напрокат.

— Согласилась. Не люблю быть дублершей, но жалко терять деньги.

— С таким контрактом они бы у меня попрыгали, — заметила Марта. — Уж я бы позаботилась создать им парочку неразрешимых проблем.

Ответом на ее реплику был дружный смех, а когда мы отсмеялись, Марта добавила, понизив голос:

— Глядя на нас — таких чинных пожилых леди, — и не скажешь, что мы отъявленные стервы.

В тот день ко мне в гости должна была наведаться одна из семей. Я вынула из стола коробку с надписью «Фергюсоны»: фотографии, подарки от внуков, которые надлежало выставить на всеобщее обозрение, скрупулезный подсчет расходов от прошлого визита, рецепты любимых блюд.

Мне нравились Фергюсоны: отзывчивые, развитые дети, понимающие родители. Хуже всего, когда один из родителей сверлит тебя взглядом, прикидывая, сколько нужного купил бы за деньги, которые заплатил компании.

Я развесила фотографии, расставила подарки, бросила на журнальный столик несколько номеров «Ридерс дайджест» и встала у плиты. Сегодня я собиралась порадовать семейство традиционным обедом с жареным цыпленком, картофельным пюре и кукурузой в початках.

До того как я пришла в «Бабушку напрокат», я ни разу в жизни не пекла пирогов. Мой первый черничный пирог безнадежно подгорел. Пришлось сослаться на старческую забывчивость — беспроигрышный ход, который срабатывал, даже если угораздило забыть имя внучка. Тут, впрочем, нельзя перегнуть палку, иначе родители заподозрят, что у тебя болезнь Альцгеймера и «пустят в расход» без предупреждения.

К приходу Фергюсонов я знала, что должна спросить про балетный класс Мисси и ручного хомяка Тины и рассказать о поездке в Ирландию — специальный тур для пожилых (Фергюсонам хотелось, чтобы их бабушка много путешествовала и могла приобщить детей к культуре разных стран).

— Бабулечка! — завопила Тина с порога. — Зубная фея подарила мне доллар!

С нашей прошлой встречи во рту у Тины образовалась еще одна дырка.

— Ни за что не допущу, чтобы зубная фея меня перещеголяла! — воскликнула я и вытащила из кошелька два доллара (которые непременно включу в отчет о сегодняшнем визите).

После обеда мы рассматривали мои ирландские фотографии — пейзажи и замки с редкими вкраплениями моей одинокой фигуры. Дети туг же изъявили желание в следующий раз отправиться в путешествие вместе со мной. Я объяснила, что эту поездку организовали специально для пожилых людей.

— Тогда поехали с нами на каникулы! — воскликнула Мисси и покосилась на отца.

— Нужно подумать, — пожал плечами мистер Фергюсон.

Путешествие за счет семьи считается большой удачей. Марта не вылезала из таких поездок.

На прощание я обняла внуков. Поочередно постучала по каждому зубику Тины — она захихикала и прижалась ко мне. А когда рядом плюхнулась на диван Мисси, я приложила палец к губам и сунула ей в карманчик два доллара.

У двери родители спросили, могут ли рассчитывать на повторное приглашение.

— В любое время, — ответила я.

Я и сама была не прочь провести пару часов в приятной компании. Некоторые родители обращались ко мне только через детей: «Скажите бабушке спасибо за чудесный обед, дети!», но мистер Фергюсон называл меня мамой и всегда сердечно обнимал на прощание.

Когда я махала им с крыльца, Мисси внезапно бросилась назад.

— Я люблю тебя, бабулечка, — шепнула она мне на ухо.

Я сказала, что тоже люблю ее, и несколько часов, пока снимала фотографии со стен и убирала в стол подарки, пыталась успокоиться, твердя себе, что, кроме Фергюсонов, на мне еще четыре семьи, которых я должна любить так же трепетно.

В главном офисе компании я встретилась с агентом, который изложил детали контракта. Семья, успевшая разбогатеть на буме интернет-торговли. Настолько, что может позволить себе наемную бабушку.

— Зачем им чужая бабушка? И чем так провинилась настоящая? — удивилась я.

— А стоит ли вам забивать этим голову? — пожал плечами агент, но я заявила, что, как профессионалка, интересуюсь возможными сложностями.

— Все не так просто, — начал увиливать он.

— И тем не менее, — не отступала я.

Наконец он сдался.

Бимеры хотели начать с чистого листа, забыть прошлое, хотя в нем не было ничего постыдного, равно как и ничего выдающегося. Сегодня разбогатевший глава семейства штурмовал горы и ходил под парусом, его жена занималась йогой и благотворительностью, а дочь учила японский. Никто не назвал бы Бимеров бессердечными негодяями, но в их новом мире скучной и ничем не примечательной настоящей бабушке не было места.

Два года назад, когда старушка поскользнулась на обледеневшей ступеньке и сломала бедро, Бимерам пришлось забрать ее к себе. А недавно старушку хватил удар. Дочка Бимеров, девочка шести лет, не общалась с бабушкой с тех пор, когда ее увезли в дом престарелых. Родители боялись, что, увидев ее в теперешнем состоянии, девочка испытает стресс. Они хотели, чтобы от общения с бабушкой у дочки остались только светлые воспоминания.

— Иными словами, — подытожила я, — эти Бимеры — исчадия ада.

— Вы преувеличиваете, — поморщился агент. — Им ведь нужна не обычная бабушка. Они хотят получить лучший товар, сделать свою жизнь более насыщенной. Семейные ценности в наш век так хрупки.

— Тем лучше для нас.

— Вот именно! Заменяя живых родственников, мы осваиваем новый сегмент рынка.

— Меняем устаревшие образцы на новые модели.

— А что, неплохо сказано, — закивал он.

Я молча листала папку. Неужели я опущусь так низко? Затем я подумала о девочке. Почему бы ей не получить лучшую на свете бабушку? Разве я не хороша в своей роли? Стыдно в этом признаваться, но мне хотелось испытать себя, принять вызов.

— Что, противно? — спросил агент.

— Да уж.

— Ничего, скоро вы станете неразлучны.

— Иначе и быть не может.

Сегодня я обедаю с Кэлом.

Кэлу шестьдесят четыре, и он один из лучших в нашей профессии. Кэл работает одновременно в четырнадцати семьях — большего не удавалось никому. Даже у его ближайшего преследователя на шесть семей меньше. У Кэла невероятно выигрышная роль: увешанный медалями герой войны, бывший врач, победитель ветеранского марафона. Убийственная комбинация.

К тому же Кэл — уж не знаю за что — меня любит.

— Где ты была в мои молодые годы? — спрашивает он иногда.

— Тогда ты бы на меня не взглянул, — неизменно отвечаю я.

Кэлу не понравился мой новый контракт. Он относится к работе крайне щепетильно: всегда рассказывает названым внукам эпизоды из настоящей семейной истории, старается навещать свои семьи не подряд, а с перерывами, давая себе время для «декомпрессии». Я вечно подшучивала над ним, обзывая его любителем; мне, чтобы прийти в себя, нужна всего пара часов. Кэл никогда не соглашался на дублерство.

— Тогда зачем работать? — спросила я. — Ты ведь не беден.

— Дело не в деньгах. Мне нравится, когда меня ждут. Хочется быть нужным.

Не зная, что на это сказать, я пригубила вино.

— Останешься сегодня? — спросил он.

— Останусь, — кивнула я.

Когда мы уходили, я кое-что вспомнила и устремилась к платному телефону на входе в ресторан.

— Нужно позвонить одному из внуков, — объяснила я Кэлу. — Напомнить о своем существовании.

На следующей неделе я встречалась с Бимерами. Компания называет такие мероприятия ознакомительными, но там решается самое важное. Мы уточняем детали контракта: степень моей вовлеченности, темные пятна семейной истории; пытаемся притереться друг к другу, чтобы при встрече с ребенком все прошло гладко. Для меня и для родителей это последний шанс пойти на попятный.

Перед тем как войти в комнату, я воображаю, что мои чувства, сомнения и страхи уплыли далеко-далеко на громадной льдине. Я сама их туда сложила, попрощалась с ними и своими руками оттолкнула льдину от берега. Теперь я готова встретиться с людьми, которых мне предстоит полюбить.

Бимеры оказались милой, воспитанной и увлеченной предстоящим проектом парой. Я приготовилась их возненавидеть — оказалось, зря.

— Мы понимаем, со стороны это выглядит странно, — начал мистер Бимер. — Впервые мы задумались о бабушке напрокат два года назад.

Я с трудом сохранила улыбку — два года назад их собственная бабушка сломала бедро.

— А сегодня, хорошенько все взвесив, мы уверены, — продолжал мистер Бимер, — что общение с вами станет для Греты бесценным опытом.

Они заулыбались, и я сочла нужным заметить:

— Уверена, вы сделали правильный выбор. Вот увидите, насколько комфортным будет для Греты мое общество.

Они закивали, довольные своей предусмотрительностью, своим умением ставить и решать проблемы.

— Что ж, — мистер Бимер посмотрел на жену, она кивнула, — в таком случае мы от всего сердца приглашаем вас стать членом нашей семьи…

Он наклонился, чтобы пожать мне руку и добавил:

— …мама.

Супруги Бимер дружно рассмеялись, а мои глаза стали совсем как щелочки. Я еле дождалась их ухода. Во мне бушевали гнев и стыд — ненужные, лишние чувства, которые следовало задушить как можно скорее.

— Ну и что?

Марта, уже успевшая глотнуть джина с тоником, держала книжку вверх ногами.

— Она еще не умерла, — подсказала Анжела, еще одна из наших.

— Для нас — умерла, — возразила Марта.

— Но не для них! — воскликнула Анжела.

— Нет, для них тоже. В этом вся проблема, — сказала я.

— Нет тут никакой проблемы! — фыркнула Марта.

— И не будет! — подхватила я бодро, но внутри меня грызли сомнения.

Неделю спустя, тщательно все отрепетировав, я ехала к дому моих новых родственников в сером «кадиллаке» компании (все «бабушки напрокат» передвигаются исключительно в «кадиллаках» и «олдсмобилях»).

Мы решили, что ради спокойствия Греты первая встреча состоится на территории Бимеров.

Припарковавшись, я долго смотрела на себя в зеркало заднего вида, пока на лице не появилось нужное выражение. Я вышла из машины и направилась к двери, у которой ждали Бимеры: муж, жена и дочка.

— А вот и бабушка! — воскликнул папа.

— А вот и я, деточка! — подхватила я.

Миссис Бимер подтолкнула ко мне девочку.

— Поздоровайся с бабушкой, — сказал мистер Бимер.

Грета не спешила разделить общее воодушевление. Напротив, девочка насупилась и спряталась за отцовскую ногу.

— Давай же, поздоровайся, — повторил мистер Бимер, но дочка не двигалась с места.

— Забыла бабушку?

Я решила, что если первой заговорю с девочкой, она скорее оттает.

Грета украдкой взглянула на меня, и я наконец-то ее рассмотрела. В жизни девочка была гораздо краше, чем на фотографии: светлые волосы, громадные синие глаза — живая реклама для семейных пар, не решающихся завести детей.

— Ты не похожа на бабушку, — сказала Грета.

Я заметила, что мистер Бимер рвется сказать что-то неуместное.

— Ты тоже не похожа на мою внучку, — поспешила я его перебить. — В прошлый раз ты была совсем кроха! Поверить не могу, что эта великанша — моя Грета!

Она отцепилась от отцовской ноги и неуверенно двинулась ко мне. Я понимала, что не стоит спешить с объятиями и прочими нежностями, но приходилось думать о впечатлении, которое я должна произвести на родителей.

— Неужели ты забыла бабушку? — спросила я снова.

Грета уставилась на меня с таким пристальным вниманием, что я пожалела о своем приходе. И зачем только я согласилась!

Но тут маленькие ручки обняли меня за шею — и все решилось само собой. Отныне мы были одной семьей.

Одна из семей Марты решила «пустить ее в расход». Никогда бы не подумала, что это произведет на нее такое ошеломляющее впечатление! Отставка грозит каждому из нас. Дети вырастают, визиты к бабушке из развлечения превращаются в досадную необходимость, и родители решают, что пора перейти к следующей стадии воспитательного процесса — знакомству со смертью. Хотя подросший ребенок учится понимать ее неизбежность, с ним остаются воспоминания о любящей бабушке. Чего и добиваются родители, не скупящиеся на некрологи, пышные похороны и место на каминной полке для урны с прахом.