Ким Стэнли Робинсон

Красная Луна

Глава первая

néng shàng néng xià

Нэн шан нэн ся

...

Наверху или внизу — нужно браться за любую работу

Си Цзиньпин

Кто-то сказал Фреду, что не стоит наблюдать за посадкой на Луну, но он был пристегнут к креслу рядом с иллюминатором и не мог удержаться. И тут же увидел то, на что не рекомендовали смотреть — с каждым сокращением его сердца Луна вдвое увеличивалась в размерах. Корабль летел к ней на второй космической скорости, чтобы наверняка испариться при столкновении. Кто-то допустил ошибку? Фред по-прежнему пребывал в невесомости. Несоответствие этого состояния безмятежности виду за окном вызвало волну тошноты. Определенно что-то не так. Прямо на глазах яркая белая сфера расширилась настолько, что превратилась в бугристую неотвратимо приближающуюся равнину. Сердце колотилось в груди, как пытающийся выбраться наружу ребенок. Это конец. Ему осталось жить несколько секунд, а он к этому не готов. Как и положено, перед глазами промелькнула вся жизнь. Фред понял, насколько она была бедна событиями, и подумал: «Но я же хотел большего!»

Сидящий рядом пожилой китаец наклонился к его плечу, чтобы посмотреть в иллюминатор.

— Ух ты, — сказал он. — Похоже, мы летим очень быстро.

Белый бугристый комок приближался.

— Мне сказали, что лучше не смотреть, — прошептал Фред.

— Кто это сказал?

Фред не мог припомнить, но потом его осенило.

— Мама.

— Матери вечно излишне беспокоятся, — сказал старик.

— А вы уже летали? — спросил Фред в надежде, что старик сообщит какие-нибудь сведения, которые все объяснят.

— На Луну? Нет, впервые.

— Я тоже.

— Такая скорость, и нет пилота, — по-доброму поразился старик.

— Вам бы не понравилось, если бы кораблем управлял человек, на такой-то скорости, — предположил Фред.

— Наверное. Хотя я помню пилотов. С ними было спокойнее.

— Но люди никогда не достигнут такого же совершенства.

— Думаете? Видимо, вы работаете с компьютерами.

— Вы правы.

— Значит, вы в своей стихии. Но разве не люди создали компьютерную программу, которая сейчас нас ведет на посадку?

— Конечно. Ну… скорее всего.

Алгоритмы нередко сами создают алгоритмы, не так-то просто отследить, какой человек стоит за созданием данной системы посадки. Нет, их судьба в руках машины. Как и всегда, разумеется, но сейчас это уж слишком явная зависимость от искусственного интеллекта.

— Где-то в конце цепочки за этим стоит человек, — услышал сам себя Фред.

— И это хорошо?

— Не знаю.

Старик улыбнулся, и от этой улыбки осталось ощущение света и тепла. Только что его лицо было спокойным и умудренным, немного печальным, а теперь образовались дружелюбные морщинки, и стало ясно, что он часто смеется. Его седые волосы были собраны в хвост на затылке. Фред постарался сосредоточиться на улыбке соседа. Если они ударятся о Луну, то просто распадутся на молекулы.

По крайней мере, это будет быстро. Белый-черный-белый-черный. Цвета мелькали внизу с такой скоростью, что пейзаж выцвел до серого и начал мерцать красным и синим, как детский волчок, специально предназначенный для создания подобной оптической иллюзии.

— Прекрасный образчик као юань, — сказал старик.

— А что это?

— В китайской живописи это означает высотную перспективу.

— Это точно, — согласился Фред.

У него кружилась голова, он вспотел. Его снова затошнило, и он испугался, что может и вырвать.

— Я Фред Фредерикс, — представился он, словно на предсмертной исповеди, а еще это звучало как «Мне всегда хотелось быть Фредом Фредериксом».

— Та Шу, — отозвался старик. — Что вас сюда привело?

— Буду налаживать систему коммуникаций.

— Американцам?

— Нет, я работаю на китайскую организацию.

— Которую?

— На Китайскую лунную администрацию.

— Замечательно. Однажды одно из ваших федеральных агентств пригласило меня в качестве гостя. Ваш Национальный научный фонд послал меня в Антарктиду. Прекрасно организованная экспедиция.

— Я об этом слышал.

— И надолго вы?

— Нет.

Внезапно сиденья развернулись на сто восемьдесят градусов, и Фреда вдавило в кресло.

— Ого! — выдохнул Та Шу. — Похоже, мы уже приземлились.

— Правда? — воскликнул Фред. — Что-то я этого не почувствовал.

— Я думаю, вы и не должны.

Их вдавливало все сильнее. Если корабль уже оказался в магнитном поле посадочной полосы, на что, вероятно, указывал этот толчок, то они в безопасности. По крайней мере, в относительной. На Земле по такому же принципу двигались поезда, скользя на магнитной подушке, ускоряясь и тормозя с помощью электромагнитов. Белая поверхность с черными трещинами по-прежнему надвигалась на них с ошеломляющей скоростью, но худшее осталось позади. А они даже не почувствовали посадки! Как будто никакого прилунения и не было. Некоторое время они находились в роли кота Шредингера — и живы, и мертвы одновременно внутри черного ящика вероятностей. А теперь волновая функция обрушилась и превратилась в это мгновение. Но они живы.

— Магнетизм — странная штука, — сказал Та Шу. — При непосредственном столкновении производит пугающее впечатление.

Фраза оказалась настолько созвучна мыслям Фреда, что застала его врасплох.

— Эйнштейн говорил это про квантовую запутанность, — сказал он. — Она ему не нравилась. Он не понимал, как это работает.

— Да откуда нам знать, как и что работает! Не факт, что Эйнштейн в нашей ситуации был бы сильно расстроен. Меня магнетизм точно пугает, если хотите знать мое мнение.

— Что ж, магнетизм присущ только определенным объектам. А квантовая запутанность не имеет конкретного местонахождения. Так что это довольно странная штука.

Фред взмок от пота, но чувствовал себя гораздо лучше.

— Кругом одни странности, вы не находите? — спросил старик. — Мир полон загадок.

— Да уж. Вообще-то, в системе, которую я тут буду устанавливать, используется именно квантовая запутанность — для шифрования. Мы не можем ее объяснить, но все равно используем.

Та Шу снова ободряюще улыбнулся.

— А что мы вообще можем объяснить?

Теперь Луна мелькала не так ошеломляюще. Торможение стало заметным. Белая равнина протянулась до близкого горизонта, вдалеке мерцали черные тени. Посадочная полоса была больше двухсот километров в длину, как сказали Фреду, но с такой скоростью (а при посадке она составляла восемь тысяч триста километров в час) кораблю пришлось довольно резко тормозить до самого конца полосы. Их по-прежнему вжимало в кресла и при этом тянуло вверх, или ему только так казалось — странное ощущение.

Влечение вверх ослабло, но в спинку сиденья вдавливало по-прежнему. Вид из окна напоминал плохую компьютерную графику. Приземление на второй космической скорости позволяло совершать полет без топлива для посадки, уменьшало массу и размер корабля, а тем самым и стоимость полета. Но это означало, что они летели примерно раз в сорок быстрее любого коммерческого перевозчика на Земле, и допустимая ошибка при посадке составляла всего несколько сантиметров.

Бортпроводник об этом и не обмолвился, Фред узнал сам. Это несложно — ему рассказали знакомые. В отсутствие атмосферы, которая может создать помехи, траектория полета очень четкая, и этот способ безопаснее, чем все другие способы посадки на Луну. Безопаснее посадки самолета на Земле и вождения машины! И все же — они сели на Луну! Прямо не верится, что это на самом деле.

— Прямо не верится, — сказал Фред.

— Прямо не верится, — улыбнулся Та Шу.

* * *

Не трудно было понять, когда прекратилось торможение — их перестало вдавливать в кресла.

А потом они просто сидели, впитывая ощущения от воздействия лунной гравитации, которая составляла шестнадцать с половиной процентов от земной, если быть точным. Это значит, Фред весил чуть больше десяти килограммов. Он высчитал это заранее, гадая, каково это. А теперь, сидя в кресле, ощущал себя почти как в невесомости во время трехдневного перелета с Земли. Но не совсем.

Бортпроводник отстегнул их, и они встали. Фреду показалось, что он как будто ступает по дну бассейна, только не ощущая сопротивления воды. Нет, это ни на что не похоже.

Он пошатываясь выбрался из пассажирского отсека вместе с остальными, в большинстве своем китайцами. Бортпроводник передвигался куда ловчее, прыгающей походкой. Со времен программы «Аполлон», в фильмах про Луну показывают эту прыгающую походку — люди скачут, как кенгуру, и падают. Вновь прибывшие тоже начали падать, словно были в стельку пьяны, извинялись, наталкиваясь друг на друга, смеялись, поднимались сами и помогали другим. У Фреда получалось хуже, чем у остальных, — и тем не менее, поднимаясь в воздух, он сумел ухватиться за перекладину над головой, чтобы не упасть резко. Потом опустился на пол, словно парашютист.

Другим повезло меньше, кто-то сильно ударился о потолок — послышался глухой стук. Салон наполнился криками, смехом, а бортпроводник объявил по-китайски и по-английски:

— Не торопитесь и не волнуйтесь! — А потом, после новой фразы на китайском, добавил: — Гравитация останется на таком уровне, за исключением центрифуг, так что ходите медленно, и вы привыкнете. Представьте себя улиткой.