Сэнди, Джим, да и Эйб. Таши печально вздыхает. Каждый, буквально каждый из них — винтик машины. И даже отказываясь быть таким винтиком, ты — винтик.

18

Утро ушло на работу по церкви, но и потом Люси Макферсон не смогла поехать прямо домой, а свернула вместо этого под ньюпортскую трассу и углубилась в дебри Санта-Аны. Несчастный город. Большая часть его оказалась под треугольником магистралей, после чего произошло неизбежное — наземный уровень, накрытый бетонным небосводом, быстро превратился в трущобы. Эти полутемные, замусоренные улицы вызывают у Люси нервную озабоченность, она не слишком доверяет живущим здесь людям.

И, уж во всяком случае, она не одобряет поведения этой женщины. Сегодня Люси должна помочь Анастасии, двадцатилетней мексикано-американке, уже успевшей при всей своей молодости обзавестись двумя внебрачными детьми. Живет Анастасия в старом, запущенном доме на углу Тастинской и Четвертой улиц.

К двери здания, покрытого обшарпанной бежевой штукатуркой, ведет узкая дорожка; по обеим сторонам дорожки прямо на грязном, неухоженном газоне сидят какие-то неопрятные, подозрительные личности. Люси сжимает зубы, покидает относительно безопасное убежище машины и решительно идет, изо всех сил стараясь не смотреть на парней, к двери. В полутемном, выкрашенном грязно-зеленой краской коридоре стоит неприятный и, по-видимому, неистребимый запах. С трудом найдя нужную квартиру, Люси стучит.

— Привет, Анастасия! — Люси прямо лучится сочувственным дружелюбием, хотя не может не заметить раковину, полную грязной посуды, и целые горы нестираного белья. Волосы у Анастасии жирные и нечесаные, на щеке — свежая царапина: дитятко, наверное, приласкало мамочку.

— Какое счастье, Люси, что ты пришла. Мне нужно сходить в магазин, что-нибудь купить, а то мы помираем с голода! Маленькая спит, а Ральф смотрит телевизор. Я буквально на несколько минут.

— Иди, — кивает Люси, но тут же твердо добавляет: — Мне абсолютно необходимо уйти не позже одиннадцати, важное дело, которое никак нельзя пропустить.

— Да, конечно. Уж к одиннадцати-то я точно вернусь. — С этими словами Анастасия выпархивает из комнаты, так и не дав себе труда причесаться.

Остается только надеяться, что она придет вовремя; однажды Люси застряла в этой самой квартире на целый день, что не увеличивает ее веру в обещания Анастасии. Люси намеренно утаила, куда именно она спешит — вдруг эта свистулька посчитает, что встреча с преподобным Стронгом не такое уж и важное дело. Она глубоко вздыхает. К сожалению, добрые дела бывают иногда до крайности неприятными.

Посуда вымыта, кое-какое белье постирано в раковине и развешено на просушку — ни одной, если верить Анастасии, автоматической прачечной в радиусе двух миль, — и Люси приступила к занятиям с Ральфом. Она учит этого вялого, инертного шестилетнего мальчишку читать, используя в качестве азбуки единственную в доме книгу — «Повести для детей в кратком изложении», старое приложение к «Ридерз дайджест». Некоторое время Ральф спотыкается на первом предложении, а затем переворачивает страницу, ему гораздо интереснее пластинки «поскреби и понюхай», которые иллюстрируют — или как это лучше сказать? — рассказ запахами. Все кончается как обычно: Люси читает, а Ральф слушает. А каким, собственно, образом учат детей читать? Люси читает слова и показывает их в книжке. Затем они проходят весь алфавит, букву за буквой. Ральф впадает в тоску и кричит, чтобы ему включили видеостенку. Люси не соглашается — она уже тоже на взводе, — и Ральф орет во весь голос.

Стара я для этого, думает Люси. И можно ли считать такое вот сидение с детьми благим божьим делом? Вот Анастасия, сама-то она как считает? Ведь многие из таких вот молодых девиц становятся прихожанками церкви с единственной целью получить дармовую помощь, так, во всяком случае, считают некоторые из подруг Люси. Ну и что ж, думает Люси, даже если это и правда, все равно появляется какая-то возможность повлиять на этих несчастных, изменить образ их мыслей, если даже не сразу, то хоть когда-нибудь в будущем. А если и нет… ну что ж…

Какое семя даст всход,
а какое нет —
об этом позаботится сам Господь,
нам же он велел сеять эти семена.

Нужно будет поговорить с Анастасией, записалась бы она на библейские курсы. И где это она, кстати, столько шляется — ведь уже половина двенадцатого. В Люси поднимается раздражение, к двенадцати часам это раздражение переходит в самую настоящую ярость.

Анастасия прибегает в двенадцать двадцать, когда Люси почти уже смирилась, что день пошел псу под хвост. С трудом себя сдерживая, Люси напоминает про обещание вернуться к одиннадцати, после чего Анастасия, и так, видимо, расстроенная какими-то своими делами, начинает плакать. Они помещают жалкие покупки — лепешки, гамбургер с соевым мясом, бобы и кока-колу — в грязный холодильник. Памперсы, это в ванную. У Анастасии совсем нет денег, а счет за коммунальные услуги давно просрочен, к тому же Ральф вырос из своих ботинок… Одним словом, Люси вытаскивает пятьдесят долларов, а затем они рыдают хором.

Слава богу, что машину ведет автоматика, ибо обратную дорогу Люси почти не различает. Из нее никогда не получится социальный работник. У нее отсутствует необходимая для этого ментальность, она не умеет смотреть на окружающее со стороны. Она помогает людям, и эти люди становятся ей родными, а ведь как больно и страшно смотреть, насколько жалкое существование влачат некоторые из них, — и это в наше-то время. Будь эти люди христианами, они имели бы опору и поддержку в своей вере, но как же мало среди них христиан. Преподобный Стронг вырезал газетную заметку, где говорится, что только два процента жителей округа Ориндж ходят в церковь, и повесил ее в церковной канцелярии, на доску объявлений, вроде как вызов. Теперь сколько Люси сидит за своим рабочим столом, столько торчит у нее перед глазами эта заметка, а если учесть еще все остальное, с чем ей приходится сталкиваться, есть от чего впасть в чернейшую меланхолию.

Преподобный Стронг как раз кончает обедать, он сразу понимает, почему Люси опоздала.

— Я так и думал, что это Анастасия. — Смех его звучит немного цинично, а Люси еще не настолько отошла, чтобы находить в этой истории хоть что-нибудь смешное. Они идут в канцелярию и обсуждают церковные дела.

Преподобный Стронг — бывший миссионер, его жена погибла при взрыве бомбы панамских террористов. По убеждению Люси, именно эта трагедия привила священнику — человеку вполне милому во всех прочих отношениях — стойкую неприязнь к бедным. Он изо всех сил скрывает столь не подобающее сану чувство, не дает ему воли, но кое-что прорывается. Например, удивительный, даже шокирующий цинизм, с которым Стронг относится к большинству благотворительных программ. Кроме того, его проповеди зачастую превращаются в путаные, полные каких-то намеков филиппики против лености, амбициозности и политической борьбы. По большей своей части слушатели приходят в полное недоумение, но Люси все понимает — так ей, во всяком случае, кажется. Понятны, в частности, постоянные возвращения преподобного Стронга к притче о талантах. Некоторым людям отпущен всего один талант, и вот, вместо того чтобы работать с тем, что у них есть, они рвутся ограбить человека, у которого десять талантов… Правду говоря, чем больше преподобный распространяется на эту тему, тем сильнее сомневается Люси: а не ошибся ли немного Господь в притче о талантах? Как бы там ни было, Стронг с большим скрипом санкционирует даже самую необходимую благотворительную деятельность в беднейших кварталах.

Последнее время появилась новая отговорка — его, видите ли, очень беспокоят богословские вопросы, поднятые на доктринальных переговорах с католиками, — эти переговоры проходят в Ватикане и тянутся уже целый год. Преподобный Стронг не желает вникать ни в какие практические проблемы общины, ему нужно думать, всю его ментальную энергию поглощает абстрактная теология. Именно это он и рассказывает Люси за припозднившимся обедом.

В конце концов Люси выдвигает несколько предложений по наиболее насущной их проблеме — по сбору пожертвований, и священник рассеянно соглашается. Ну вот, сердито думает Люси, теперь предстоит еще один никчемный, жалкий благотворительный базар… Ведь кому какое дело, что нам не хватает денег на помощь бедным своим собратьям? Как же, ведь они того и не заслуживают! Им же был отпущен всего один талант…

День уходит на то, чтобы помочь Хелен обзвонить местные газеты с объявлением о благотворительном базаре, разнести благотворительные наборы по четырем эль-моденским семьям, ну и поучить немного Лилиан Кейлбахер ведению конторских дел. На этой последней части программы можно отдохнуть и расслабиться. Восемнадцатилетняя Лилиан — дочка Эммы, одной из подруг Люси, с недавнего времени она — внештатный делопроизводитель церкви, то есть зарабатывает деньги более серьезным и трудным путем, чем большинство теперешних молодых людей. Люси приятно в компании этой девушки, особенно после утренней встречи с Анастасией.