К началу семидесятых годов вся земля перешла в руки американцев и теперь делилась на мелкие участки для распродажи новым поселенцам.

Вот как случилось, что все это — бессчетные стада, бродящие по открытым просторам, всадники, загоняющие их, дома из необожженного кирпича, огромные ранчо и архаичное, провинциальное достоинство их обитателей — все это исчезло с лица земли.

44

Два часа полета по трассе, проходящей над Северным полюсом — только-только хватило времени посмотреть фильм «Звездная девственница», — и вот уже под крылом самолета Стокгольм. Оказавшись в городе, они быстро раскусили шутку Великого Постановщика иже еси на небесах: он передвинул Сан-Диего на север, по всей видимости, чтобы позабавиться их удивлением. Каждый встречный говорит по-английски. Позавтракав в «Макдоналдсе», — чтобы закрепить неожиданное впечатление, — они собираются в номере Сэнди и Анджелы и начинают решать, как же вести себя дальше. Джиму хотелось бы двинуться на север, к полярному кругу и дальше, но эта идея встречена без особого энтузиазма.

— Оленьи отбивные можно получить в ресторане «Трейдер Джо», — говорит Сэнди, — а снегу и на Маунт Болди вполне достаточно. Хочешь полуночное солнце — иди в любой солярий. Нет, я хочу увидеть что-нибудь действительно необычное.

— Хорошо излагаешь, — соглашается Хэмфри, — только почему бы нам тогда не навестить парижский Диснейленд?

Вот оно и будет не такое. Мы будем гулять и выискивать все, чем он отличается от оригинального Диснейленда.

— Настоящего Диснейленда.

— Истинного Диснейленда.

— Единственного и неповторимого, на веки вечные лучшего в мире Диснейленда!

— Неплохая идея, — кивает Сэнди, — но моя еще лучше. Мы летим в Москву.

— В Москву?

— Во-во. Проберемся за железный занавес и посмотрим, как же в действительности живут эти русские. Вот уж где все должно быть необычным.

— Интересная задача для бизнесмена, — мечтательно глядит в потолок Хэмфри. — Только нужно будет сделать сперва кое-какие закупки.

Джим тоже поддерживает Сэнди, ему хочется увидеть Великого Противника, на создание и поддержку которого Америка истратила так много сил и денег. Согласна и Анджела.

Они летят в Москву. Ну что ж, Москва так Москва. Хэмфри сразу вспоминает Торонто, город своего детства. Всюду очень чисто. Необычное множество людей, передвигающихся пешком, одеты они вполне прилично. По улицам носятся маленькие машинки с бензиновыми моторами, восхитительно шумные и даже какие-то пикантные. Разместившись в отеле, выбранном по рекомендации «Интуриста», наши путешественники спрашивают у дежурного, где бы здесь арендовать машину, и получают неутешительный ответ, что нигде.

— Ну это мы еще посмотрим, — мрачно заявляет Хэмфри, в его глазах появляется сумасшедший блеск. — Самое время поближе познакомиться с частным сектором местной экономики.

Этот выдающийся калифорнийский бизнесмен протащил в Россию порядочное количество видеокассет; теперь он рассовывает часть этой контрабанды по карманам и идет на улицу ловить такси. Через полчаса в его карманах уже не кассеты, а толстые пачки рублей.

— Никаких проблем. Спросил водителя, нет ли тут кого, кто интересуется таким товаром, а он говорит: «Вот сам я и интересуюсь». В этой стране что не таксер, то делец черного рынка. И еще посыльный из отеля, он тоже просил ему оставить.

Хэмфри глубоко оскорблен, когда Джим, Сэнди и Анджела буквально на пол падают от хохота.

— И ничего тут такого смешного. Перед нами встает серьезная проблема, ведь они не меняют свои рубли на настоящую валюту. Так что все эти бумажки — вроде игрушечных денег для игры в «Монополию».

У Сэнди загораются глаза.

— Так, значит, если придерживаться этого закона, мы вполне можем позволить себе пожить на широкую ногу?

— Ну да, вроде бы. — Такой подход к делу идет вразрез со всеми инстинктами Хэмфри, но возражений у него не находится.

— Где тут самый дорогой отель? — вопрошает Сэнди.

После серии расспросов и розысков они останавливают свой выбор на старой огромной гостинице «Риека»; сквозь окна расположенного на верхнем этаже номера видна Красная площадь, до нее тут рукой подать. Картина величественная, хотя толстый слой пыли на стеклах несколько снижает впечатление.

— Ну как, роскошная декорация?

Сэнди желает выпить шампанского под икру; на свое горе служащие отеля, доставившие заказ, прекрасно владеют английским — это позволяет Хэмфри доскональнейшим образом их обработать. После ухода тружеников советского гостиничного бизнеса калифорнийская шайка становится на энное число рублей богаче; Хэмфри в полном экстазе, он мечется по комнате, декламирует — между нападениями на икру — длинные пассажи из «Алмазных просторов» и размахивает зажатыми в обоих кулаках пачками рублей.

Потом Сэнди, Анджела, Джим и Хэмфри отправляются в город, они горят желанием изучить Красную площадь, свести знакомство с Лениным, проникнуть в Кремль, скупить половину ГУМа и совершить все прочие стандартные для приехавшего в Москву американца подвиги. На первом этаже ГУМа идет распродажа одежды, они легко перекликаются над головами толпы, состоящей из сотен русских женщин, — средний американец выше любого здешнего жителя на голову, а то и больше. Забавное впечатление. Одежда на распродаже весьма пикантна и даже радикальна по покрою и расцветке, Анджела буквально влюбляется в некоторые экспонаты. Потом Хэмфри ловит такси, Анджела, Джим и Хэмфри хором орут «Прекрасную Америку», в то время как Сэнди выдает маккартистский рэп — «Лучше мертвым, чем красным, лучше мертвым, чем красным!».

Водитель воспринимает все это безобразие со стоическим спокойствием, и они высказывают желание посмотреть жилые кварталы. Привычные многоквартирные дома, теснящиеся вокруг привычной зелени парков. Как можно понять, расположенные на холме районы являются партийной территорией — все здесь покрупнее и получше, ну прямо как в верхней части любого американского города. Потом улица упирается в обрыв; отсюда, сверху, видна чуть не вся Москва. Калифорнийцы смотрят на огромный город, а затем молча переглядываются.

— Послушайте! — взрывается наконец Сэнди. — Послушайте, да это же… это же точь-в-точь как…

— Округ Ориндж, — подхватывает дружный хор.

Полный отпад. По такому случаю необходимо вернуться поскорее в отель и снова заказать шампанское. ОкО покорил весь мир.

— Джеймс Атт был бы горд, — торжественно провозглашает Джим.

Остается одно — растранжирить поскорее рублевые доходы Хэмфри и мотать куда подальше.

— Мы так и не видели ничего необыкновенного, — жалуется Сэнди.

— Пирамиды, — предлагает Джим. — Посмотрим, с чего все началось.

Они летят в Каир. Аэропорт расположен посреди безбрежных просторов пустыни, по сравнению с которой даже Мохаве — не больше чем детская песочница. У стойки выдачи багажа их подхватывает весьма предприимчивый «агент египетской туристической полиции», оказывающийся по ближайшем рассмотрении представителем одной из частных лавочек. Он весьма ловок и красноречив, однако находит более чем достойного противника в лице Хэмфри, который успел заметить в зале целую вереницу киосков с названиями конкурирующих фирм и теперь торгуется столь непреклонно, что вгоняет «туристического полицейского» в пот. Джиму, Сэнди и Анджеле достается простейшая роль в зависимости от хода переговоров то вставать по указанию Хэмфри, то снова садиться. Дело кончается тем, что они выбивают бесплатный проезд в большой, расположенный прямо на берегу Нила отель, предлагающий номера за половину цены, а также экскурсию в Гизу — с проездом за четверть цены и бесплатные билеты на устраиваемые там звукосветовые представления. Уезжая, они оставляют агента в мертвецки пьяном состоянии, со стороны можно подумать, что его попросту шарахнули дубинкой по балде.

Неожиданно выясняется, что весь Каир, все его здания, деревья, вывески, даже небо имеют тот же тускло-пыльный цвет, что и пустыня. Высящийся на противоположном берегу Нила «Хилтон» был когда-то выкрашен — в борьбе с этой монохроматичностью — ярко-бирюзовой краской, но прошло какое-то время, бирюзовость эта поблекла и сменилась тем же всеобщим песочным колером. Одна только древняя река каким-то образом умудрилась сохранить темно-синий, правда тоже с пыльным отливом, цвет.

Машина сворачивает со старого, запущенного шоссе на улицы кошмарно перенаселенного города. Большая часть зданий — многоквартирные жилые дома, все улицы запружены машинами и пешеходами, трудно даже поверить, что такое количество людей действительно ходят пешком! После этого ужаса старый, пыльный отель кажется благословенным прибежищем. В ожидании гида и водителя, которые должны доставить их в Гизу, новоявленные египтологи распаковывают багаж и оживленно треплются. Хэмфри интересуется здешними обменными курсами валют, он отправляется на разведку и возвращается, дрожа от возбуждения; в Каире, как оказалось, существуют официальный курс, туристический курс, различные курсы черного рынка, а в довершение всего — особо высокие воровские курсы, попросту говоря — приманка для выяснения, у кого из жаднюг много денег. Как считает Хэмфри, поработав на этом рынке с умом, можно создать из ничего сотни египетских фунтов, он готов уже приняться за служащих отеля, но тут откуда-то возникает гид, и вся честная компания отправляется в Гизу, смотреть пирамиды.