После завтрака он одним махом выпил свой кофе, Гейл была поражена, как он не ошпарил себе горло. После того, как они с Шелби с помощью Мака навели порядок и разобрали походную кухню и столовую, они помогали поклажей. Билл тем временем занимался другими делами один. Целый день Гейл видела его только в спину, он вел их дальше в дебри, и в первый раз она поняла, что доверяет ему. Она признала, что он знает свое дело и достаточно опытен, чтобы избегать опасных ситуаций. Каждый раз, когда они делали привал, он держался возле ковбоев. Он никогда не появлялся в том кругу, где была она. Один раз она поймала себя на том, что пристально смотрит на него; она даже почувствовала укол ревности из-за того, что он смеялся и шутил с ковбоями. Почему он не мог так же вести себя с ней? Чем это было бы плохо?
Наступало время ужина, и Гейл собиралась подавать жареных цыплят, картофельное пюре, зеленую стручковую фасоль, салат. Она все же против воли наблюдала за ним. Он держался в отдалении от всей группы. Как только все члены экспедиции с удовольствием принялись за еду, его тень упала перед ней, и Гейл почувствовала, как ее сердце забилось учащенно, а по шее сзади побежали мурашки. Она помолилась про себя, чтобы оно успокоилось, она боялась, что кто-нибудь заметит ее волнение.
Гейл медленно положила ложку зеленой фасоли на тарелку, потом опустила ее обратно в сковородку; не раздумывая, она поставила последнюю тарелку и повернулась, чтобы подать ее Биллу. Он, не двигаясь, смотрел на нее. Гейл взглянула на него удивленно, их глаза встретились, и она замерла. Потом она рассеянно пододвинула еду к нему и безмолвно отвела взгляд. Но выражение его глаз стояло перед ней — обволакивающее, словно мягкое покрывало. В то время от нее не скрылось, что глаза его были утомленными и красными.
Она спрашивала себя, что могло помешать Биллу выспаться прошлую ночь. Может быть, то же самое, что и ей? Хотя… нет. Билл не так глуп, чтобы много думать над своим поведением.
Подойдя к столу, Гейл остановилась. Все места были заняты. Слева от нее сидела Шелби, и Гейл направилась к ней.
— Подвинься, — прошептала она, — дай мне сесть.
Шелби прекратила жевать и огляделась по сторонам.
— Хм, в самом деле, Гейл, места здесь маловато. Почему бы тебе не сесть за тот стол для пикников. — Она указала пальцем.
Гейл посмотрела. Старый стол, негодный и трухлявый, оставленный кем-то неизвестно когда, стоял в нескольких футах от походной столовой. Гейл перевела взгляд на Шелби.
— Живей подвинься, эта штука развалится на части.
Шелби покачала головой:
— Гейл, ты знаешь, я левша. Я буду толкать тебя локтем в бок. Лучше иди туда.
Она занялась цыпленком.
Гейл быстро окинула взглядом ковбоев, жадно поглощающих пищу. Даже Тима как будто ничего не интересовало, кроме еды. Пожав плечами, она повернулась и пошла к одинокому столику. Не успела она сделать пару глотков, как опять та же тень накрыла ее тарелку. Билл обошел и сел напротив нее, не говоря ни слова. Несколько минут Гейл тоже ела в молчании, время от времени бросая косые взгляды на Билла. Он сосредоточенно жевал. Она заметила, что он с удовольствием положил себе от каждого из блюд, и вскоре его тарелка опустела. Наконец Билл поднял глаза и понял, что она давно наблюдает за ним. Она опять представила себе, как теплые руки Билла обвились вокруг нее. Кажется, она только об этом и мечтает.
Может ли она быть желанной для такого мужчины, как Билл Уинчестер? Стоп. Не для такого мужчины, как Билл Уинчестер, а для самого Билла Уинчестера. Когда его жесткие черные глаза вонзились в нее, озноб пробежал по спине.
— Так… — протянула она, нерешительно глядя на его тарелку. — Готов за считаные минуты?
В раздумье Билл покачал головой.
— Нет, — ответил он наконец.
— Благодарю вас, — добавила она нехотя. — Хм… Такой уж плохой… хм? — Гейл осмелела, ее пульс бился ровно, ее взгляд встретился с его взглядом, но атмосфера накалялась. Его глаза озорно заблестели.
— Нет, этот ужин был… что надо. Вы справились со своими кухонными обязанностями — вполне. Завтрак был тоже хорош.
Могло ли это быть приравнено к извинению? Впрочем… не важно.
— Я много готовлю.
Впервые Гейл заметила, как его брови оживленно изогнулись, а лицо смягчилось. Она привыкла к замкнутому, угрюмому выражению, но сейчас его лицо было вполне симпатичным, даже красивым. Нельзя сказать, что она раньше этого не замечала, если бы она только принимала его суровость… что она не терпела обычно… но… теперь…
Она выставила локти на стол и придвинулась к Биллу. Его глаза сузились, а в уголках рта спряталась усмешка. Сейчас можно было обсудить обед… и что-нибудь еще.
— Моя готовка — просто хорошая? Вы так считаете, Билл Уинчестер? — игриво воскликнула она.
Она флиртовала? Наклонившись вперед, Билл пододвинулся поближе.
— Ну, я мог бы поставить вам «удовлетворительно», если бы мне дали десерт и кофе.
«Он заигрывает».
— Обычный или без кофеина?
Они оба помнили, что ничего другого нет, кроме обычного. Билл говорил нарочно. И действительно, Гейл увидела, как на его губах заиграла усмешка.
— Обычный! Я сплю, как собака. Что на десерт?
— Торт с клубникой. А вы плохо спали прошлой ночью?
Она отодвинулась, ей очень нравился этот полушутливый тон.
— Черный и без клубники. У меня аллергия. Почему вы думаете, что я спал плохо?
Гейл поднялась, не спуская с него глаз, взяла свою тарелку, потом потянулась через стол, их взгляды встретились.
— Потому что я не спала тоже.
Пальцы Билла — теперь уже наяву, не в мечтах — обвились вокруг ее талии, и он каким-то мягким движением чуть приблизил ее к себе. Гейл почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Он смотрел на нее. Ее тарелка опрокинулась на землю, в ушах у нее звенело, и она была почти уверена, что ее дыхание прекратится как раз в тот момент, когда его горячие губы коснутся ее лица. Но он медлил. И когда Гейл снова взглянула на него, он был как мраморное изваяние.
— Я могу сам положить десерт, — сказал он. — Вам не нужно ждать меня.
Его глаза снова приобрели стальной блеск, и Гейл прочла в них то ли приказ, то ли просьбу остановиться. Это будто опрокинуло ее навзничь. Сама не своя, она пробормотала первое, что пришло в голову:
— Не в моих правилах ждать кого-либо, Билл, до тех пор, пока я не решу это сама. Будьте добры, отодвиньтесь, и я принесу нам торт и кое-что еще.
Она ушла, а он остался у шаткого столика, который вдруг превратился в мощную преграду между ними.
Ее сердце неровно стучало в груди, и не хватало воздуха. Что, собственно, случилось? Да и что было между ними? Мимолетные взгляды? А сегодня? С какой стати она приносила ему торт и кофе, когда он был в состоянии достать все сам? Почему ей хотелось ухаживать за ним? Она привыкла к тому, что мужчины подают ей, а не наоборот. Но чем больше она раздражалась, тем хуже ей становилось. Она хотела его. Она желала его каждой молекулой своего существа, как никогда раньше. И это признание только подливало масла в огонь, разжигая пламя страсти еще сильнее. Она думала, что скорее горные реки замерзнут, чем он даст ей понять, что готов на что-то более серьезное, чем позволял себе до сих пор.
Она была как перезрелый помидор. А его осторожность сводила на нет наметившийся прогресс в отношениях. Ну ничего, она справится, она в состоянии контролировать свои эмоции, и можно подавить гормональный всплеск — а что же кроме? Ей ничего не стоит вести себя в своей обычной манере — чуть-чуть кокетливо, не переходя грани дозволенного.
Да если разобраться, Билл не тот человек, который ей нужен. Вряд ли он предложит ей прочную связь. А роман на отдыхе — стоит ли сходить с ума из-за того, что он не состоялся?
В конце концов, не так уж плохо, что она оказалась в этой экспедиции, — здесь есть и другие хорошие моменты, кроме Билла. Ну, например, ей дается возможность испытать себя. И скоро все закончится.
Она вернется в Кентукки. К своим родителям, ученикам, к своей работе, которую она любит, к своей настоящей жизни. Короче, она должна держаться подальше от Билла. Запах сыромятной кожи стал вдруг чертовски неприятен ей. Гейл рассеянно опустила глаза, бросила грязную посуду в пустой тазик, потом повернулась и направилась к своей палатке.
Глава 4
Билл сидел в отдалении от пляшущих оранжево-красных языков пламени костра, уставясь в огонь. Он нарочно отделился от всей группы. Он не участвовал в оживленной беседе туристов и ковбоев, которые готовили сласти на тонких палочках над костром. По известной причине у него не получалось вести себя как обычно. Он боялся, что не выдержит и очутится возле Гейл, а потом, потеряв самообладание, обнимет ее. Он все время говорил себе: очень важно не потерять самоконтроль до конца поездки. Если сейчас позволить себе что-нибудь, то потом сложно будет исправить.
Крутить любовь в поездке — значит поставить под сомнение свой собственный авторитет. Две недели назад он уволил одного из своих лучших ковбоев, потому что он улизнул на свидание с туристкой среди бела дня. А Бен с Люком точно занялись бы слежкой, и только из-за того, чтобы поймать и его, хотя они были хорошие парни, правильные, и он хотел, чтобы все шло нормально. И Мак — он собирался держаться подальше от Шелби или… ну, он не хотел думать о последствиях.
Билл внимательно оглядывал всю компанию. Два городских щеголя из Индианы чувствовали себя как дома. Один представлял себя ковбоем и жался к скотоводам, а другой корчил из себя денди. И попутно заигрывал с Гейл — на отдыхающих их правило не распространялось. Но каждый раз, как он приближался к ней, внутри у Билла что-то сжималось.
Билл ревновал, так как не мог позволить себе даже слегка флиртовать с девушкой. Может быть, после окончания вьючной экспедиции… нет. Вряд ли будет время. Она вернется туда, откуда приехала, и он никогда ее не увидит. Он должен был принять это. Не важно, казался ли он симпатичен этой женщине, при таком раскладе вряд ли у них будет шанс когда-либо встретиться.
Но, возможно, когда все закончится, он смог бы достать ее адрес, номер телефона…
Он перевел взгляд на нее. Яркое пламя костра освещало ее лицо, короткие светлые волосы, всю ее маленькую фигуру. Она была одна среди всех. Ему показалось, что ей тоже никто не нужен. И ему хотелось узнать, о чем она думает. На ее красивое лицо падали оранжевые отблески от пламени костра, он изучал ее черты. Взгляд его скользнул на открытый вырез ковбойской рубашки, на ее плечи и руки, лежащие на коленях. Дыхание его участилось, сердце бешено стучало. Ему хватило одного взгляда, чтобы вспомнить, какой нежной она была в его объятиях. Как прекрасно — он не сомневался — ей было в его руках. И какое же сильное влечение он испытывал к ней.
Поджав колени, она подперла подбородок руками и безучастно смотрела на языки пламени.
Если бы только, думал он, если бы знать, что она сейчас чувствует.
Если бы только…
Ему чертовски хотелось рискнуть.
Знакомые аккорды давно забытой мелодии прорезали воздух. Это один из ковбоев начал настраивать гитару. Билл видел, как Гейл оторвала свой взгляд от пламени и посмотрела на него. Его сердце забилось в унисон с аккордами любимой им гитары. Билл отвел глаза в сторону и уставился в холодную темень ночи.
«Закоренелый преступник, когда ты образумишься?»
Гейл вернулась к действительности, так как мелодия старомодных «Иглз» дошла до ее слуха. Не замечая присутствия других, она невольно ловила взгляды Билла сквозь огонь. Она и не глядя глядела на него. Она с трудом перевела дыхание, когда вдруг представила, что он знает, о чем она сейчас думала. Ее щеки запылали, но это можно было объяснить близостью пламени. На самом деле костер был на некотором расстоянии, и жар от него не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось в ее душе. Она представляла себе Билла в своей палатке поздно вечером, его руки, обнимающие ее, его губы, его тело, его тепло.
Билл продолжал вглядываться в ночную темноту, музыка разливалась вокруг.
«Ох, вы трудный орешек, но я знаю, у вас есть свои причины…»
Слушая слова песни, Гейл пристально разглядывала Билла в профиль. «Вы в самом деле такой тяжелый человек, Билл Уинчестер? Почему вы так ведете себя?»
Ковбойская песня от начала до конца прозвучала в ночном воздухе.
Вдруг Билл перестал таращить глаза куда-то в темень и посмотрел в лицо Гейл тяжелым взглядом. Она мужественно выдержала это испытание. Вдруг она почувствовала, как кто-то встал у нее за спиной и чья-то рука обняла за плечи. Она пришла в себя и быстро обернулась.
— Холодно? — спросил мужской голос нежно и вкрадчиво. Тим Румер, освещенный костром, стоял перед ней. От него пахло вином.
— Я тебя сог-грею, — прошептал он.
— Отойди. — Гейл резко отпрянула от него.
— Гейл, не нервничай. Ты дрож-жишь. Я тебя сог-грею, — несвязно проговорил он.
Гейл подалась влево, толкнув Тима в грудь. Он был лишний. Все, что она хотела, — это смотреть на костер и думать о Билле, хотя уже не однажды зарекалась делать это.
Она толкнула Тима еще раз — шутливо.
— Мне не холодно. Ради Бога, я сижу напротив пылающего костра. Ступай.
У нее не было охоты связываться с пьяным, она не испытывала раскаяния оттого, что была груба с ним. Он испортил ей настроение. Руки Тима обвились вокруг нее снова, прижимая к груди.
— Гейл, Гейл, Гейл. — Он прижался подбородком к ее шее. — Успокойся, Гейл… Только немножко ласки.
Она повернулась к нему снова, не имея намерения устраивать сцену, но другого не оставалось, и она отпихнула его еще раз, сильнее.
— Ты пьян. По правилам, кстати, ты не должен употреблять алкоголь в экспедиции. Убирайся, а то пожалуюсь.
Тим только усмехнулся и снова полез к ней.
— Ты миленькая, маленькая болтунья.
— А ты алкоголик, — зашипела Гейл.
— Ну уж, я только немного, чуть-чуть. — Он обхватил ее за талию и склонил свою голову к ее уху. — Идем, Гейл, повеселишься со мной, — зашептал он, притягивая ее к себе.
— Нет! — Руки Тима скользнули слишком знакомо. Гейл оттолкнула его и встала. — Я сказала: нет, будь все проклято! Оставь меня в покое.
Она говорила очень громко, почти кричала. Тим едва удержался на ногах.
— Успокойся, Гейл… — Он опять качнулся по направлению к ней.
В этот миг Билл заслонил ее своим могучим телом.
— Я полагаю, леди сказала: нет, — произнес он.
Вокруг воцарилась тишина.
— Я думаю, ты пьян.
Лицо Тима ничего не выражало, потом на губах появилась усмешка, он пошел, покачиваясь, к Биллу.
— Не нужно сердиться, ковбой. Я только хотел немного поиграть с ней. А что, у нее есть собачки на побегушках, которым надо размяться?
Гейл стояла ошеломленная. Билл вытянутыми руками схватил пьяного сверху за вырез рубашки. Он грубо подтащил Тима к себе и свирепо уставился ему в лицо. Билл напрягся, руки его дрожали, глаза сузились. Затем бросил его на землю, как мешок.
— Я хочу, чтобы ты исчез на рассвете, понятно? Твой друг может сам решить, когда ему уехать, но ты… — Билл грубо указал пальцем на лежащего Тима, — тебя… чтоб духу твоего здесь не было.
Билл стал всматриваться в темноту, потом позвал нужного ему ковбоя:
— Бен, ты поедешь с ним. Я с тобой рассчитаюсь, когда вернусь на ранчо.
С этими словами Билл повернулся и столкнулся с Гейл. Он выдержал ее продолжительный взгляд. Потом мгновенно схватил ее за левую руку и потянул за собой, быстро уводя от костра.
Гейл сморщилась от боли, его пальцы сдавили ей руку. Она едва поспевала за его широкими шагами.
— Вы думаете, что делаете? — вымолвила она наконец.
Не глядя на нее, он резко ответил:
— Увожу вас оттуда, черт возьми.
Он опять потянул за руку.
— Почему?
— Потому что я не хочу, чтобы вы были там.
Гейл вырвала руку и внезапно остановилась.
— Вы ведете меня заниматься упаковкой?
Билл повернулся, положил руки на бедра и смерил ее взглядом. Гейл почувствовала себя очень маленькой рядом с ним.
— Нет, конечно.
Он опять сжал ей руку, а Гейл попыталась освободиться.
— Знаете ли, вы не должны меня принуждать. Я прекрасно могу идти сама.
Не обращая на это внимания, Билл довольно бесцеремонно потащил ее за палатку для кухни. Одним быстрым движением он повернул ее лицом к себе, и Гейл поняла, что сейчас будет. Не говоря ни слова, Билл нежно провел пальцами по ее лицу. Грубость пропала, перед ней стоял совсем другой человек. Он ласково погладил ее подбородок и приподнял в ладонях ее лицо. В его глазах Гейл прочитала отражение своих собственных желаний. Большим пальцем он быстро провел по ее нижней губе. Гейл бросило в дрожь, и она теснее прижалась к нему. И как только его лицо склонилось к ней, а губы впились в губы, она потеряла контроль над собой.
До сих пор Гейл не знала, что такое экстаз. Его рот обхватил ее губы, упоительная череда покусываний сменялась быстрыми толчками языком. Билл запустил руки ей в волосы, удерживая ее в равновесии в тот момент, как он покрывал поцелуями ее лицо, губы. Учащенное дыхание перемежалось почти с удушьем. Когда она целовала его в губы, ее язык с наслаждением ощущал резкий запах солоноватой кожи. Кровь у Гейл застучала в висках, посылая каждому нерву спиральный импульс желания. Гейл прильнула к Биллу в развязной непринужденности. Ее руки устремились вверх, обхватили его за плечи, массируя их. Она крепко прижалась к нему, остро ощущая его близость и желая чего-то большего.
Губы Билла скользнули от уголков ее рта, где он оставил крошечный прикус, потом он перенес поцелуй на шею сбоку до воротничка. Он застонал, и когда Гейл услышала, как он произнес ее имя прерывистым шепотом, она совсем потеряла голову.
Билл неожиданным рывком резко опустил свои руки и стиснул их вокруг ее талии так, словно не собирался отпустить никогда. Он притянул ее к себе и долго целовал, приподняв на цыпочки. А она буквально не держалась на ногах. Поцелуи Билла сделали ее невесомой, как воздух, и голова закружилась. Они впали в безумство: их сердца учащенно бились, дыхание прерывалось, поцелуи были жаркими. Билл целовал ее! И она возвращала ему поцелуи, чего никогда с ней не бывало. Наконец руки Билла разжались, ее ступни коснулись земли. Нехотя их губы разомкнулись, но она ждала следующего поцелуя. Ее глаза едва различали мерцание ярких звезд. Гейл потеряла чувство времени и места, кто она и почему здесь, она не помнила. Потом она ощутила на своем лице горячее дыхание Билла и пришла в себя. Она снова открыла глаза и пристально посмотрела в его лицо. Это не было лицом того Билла, которого она знала. Оно было нежным, страстным, любящим, родным. Его взгляд, устремленный на нее, искал чего-то, и она не понимала, чего именно.
— Я не хотел делать этого, — пробормотал он.
— А я и не желала, чтобы вы делали, — прошептала Гейл в ответ, наклонив голову.
— Я не мог вынести, как он лез к вам.
— Я не хотела, чтобы он лез ко мне.
— Я желал близости с вами и не мог не поцеловать вас.
Волна возбуждения снова нахлынула на Гейл, как будто ее видения стали явью.
— Я тоже хотела, чтобы вы поцеловали меня, — призналась она.
Он быстро пригнулся к ней и подхватил ее еще раз в страстном желании поцелуя. Потом неожиданно отпрянул, опустив руки. Минуту Гейл стояла как каменная и следила за ним.
— Это не должно повториться, — мягко сказал Билл. — Простите меня.
Он заколебался, окинул взглядом ее лицо, потом растворился в ночи, оставив ее одну.