Глава 5

Я стою, замерев, не понимаю, что сейчас происходит. А Влад улыбается туманными глазами, и моя голова уплывает вслед за этим туманом, будто погружается в гипноз.

— Что вы здесь д-делаете, — заикаясь, спрашиваю его.

— Приехал, чтобы вас отвезти домой.

— Это Алла Барисовна попросила?

— Нет, я сам.

— Но…

— Дина, давайте поговорим в машине. Вы не против.

Еще бы! Конечно, я против. Терпеть не могу, когда меня принуждают к действиям, которых я не понимаю.

Но бойфренд свекрови подхватывает мою сумку и широко шагает к выходу. Я не двигаюсь с места.

— Владислав, стойте! — окликаю его. — За мной сейчас приедет подруга.

— Вот как! Простите, не знал, — он секунду размышляет, я боюсь даже посмотреть открыто, настолько смущена и растеряна. — А знаете, вы позвоните подруге и отмените встречу.

— Зачем?

— Я уже здесь, а ей еще надо ехать.

Его слова резонны, только как справиться со своим смятением? И что я скажу Глебу? Он и без того дуется за орхидеи, которые мне пришлось оставить в отделении, а тут Влад еще и домой меня привезет.

— Нет, это неправильно, — упрямлюсь я.

— Дина, вы не подумайте чего, — вдруг заливается он смехом. — Я же к вам по делу приехал.

— П-по какому?

— Картина. Помните, я должен ее забрать.

Влад берет меня под руку и ведет к двери. Сбитая окончательно с толку, я уже не сопротивляюсь.

— Я не хочу отдавать вам картину. Мне она самой нравится. Да и написал ее не такой известный художник, как вы думаете.

— Мне и не нужно думать, — Влад открывает багажник и ставит сумку. Я даже не заметила, как мы оказались возле машины. — Она уже моя.

— Как ваша?

Смятение в душе растет и множится. За ту неделю, что я провела в больнице, что изменилось в моей жизни? Может, и дом уже не мой?

— Все просто: я ее купил.

Купил?

Это слово колокольчиком звенит в расстроенных мозгах. Как купил?

— Н-но я ничего не продавала.

— Мне ее продала хозяйка картины.

Он вежливо открывает передо мной дверь салона. Я машинально опускаюсь на сиденье. В голове полная каша. Что-то за последнее время слишком много новостей. Появление на горизонте Ритули — подруги детства, интерес к моей мазне Игоря Гвоздева, болезнь и операция, а теперь еще и проданная картина.

— П-простите, а кто хозяйка? — с придыханием спрашиваю Влада.

— Алла Борисовна, конечно. Я давно любуюсь картинами неизвестного художника, которые ваша свекровь выкладывает в галереях у подруг. В них есть душа, какой-то особый свет. А когда увидел эту одинокую сосну, будто в душе что-то перевернулось. Эта игра черного и оранжевого цветов, будто день и ночь сливаются и создают гармоничное единство.

Влад небрежно ведет машину одной рукой, но не лихачит, никуда не торопится, соблюдает все правила движения. И попутно говорит, говорит, говорит…

А у меня в голове будто ветер шумит:

— Шу… шу… шу…

Так вот откуда у свекрови деньги! И немалые, видимо, раз она инвестициями заинтересовалась. Эта новость парализует, сводит с ума.

А Влад тоже хорош! Болтает, делает вид, что не знает, кто художник картины. Я же во время приема об этом говорила.

— И за сколько вам продала картину Алла Борисовна, — мой голос хрипит и ломается, как у подростка.

Влад встревоженно смотрит в зеркальце.

— Я вас чем-то обидел, Дина?

— За сколько вы купили картину?

— Я не могу сказать. Это коммерческая тайна. Но вы можете спросить Аллу Борисовну сами, тем более, что мы уже приехали.

Он останавливает машину у ворот, выходит, нажимает кнопку вызова, но никто не отвечает. Сейчас он серьезен, больше не улыбается, догадывается, что случилось что-то из ряда вон.

Я сижу в салоне, не могу выйти. Колени подламываются, кажется, сделаю шаг и свалюсь прямо в весеннюю лужу подтаявшего снега.

— Пароль 0605, — тихо говорю Владу.

Он вводит цифры в электронный замок и бежит к авто. Ворота открываются, мы въезжаем во двор. Влад паркует машину и подает мне руку. Но я игнорирую ее, выползаю из салона сама.

— Дина, я не понимаю, что случилось? — спрашивает он.

Я, не отвечая, иду к боковому входу, где в полуподвальной комнатушке у меня мастерская. Распахиваю дверь, и первое, что бросается в глаза, пустая стена напротив. Там всегда стояли мои картины. Пусто.

И вообще в комнате пусто, лишь на подрамнике торчит незаконченный эскиз, и еще несколько лежат на столе. Все, ни одной картины нет.

— Стерва! — вырывается изо рта крик. — О боже! Какая же она злая стерва!

Я уже не сдерживаю слез, они щиплют глаза, катятся по лицу, капают с носа. А я хватаю один карандашный эскиз и разрываю его в клочки. Потом второй, третий…

— Дина, Дина, что с вами?

Встревоженный голос доносится издалека. Влад встряхивает за плечи. Но я его не вижу. Перед глазами все плывет.

— Что здесь происходит? — Визг свекрови режет по мозгам чище пилы. — Как я должна это понимать?

Я отталкиваю Влада, стискиваю пальцы в кулаки.

— А я как должна это понимать? — Показываю на пустую мастерскую. Вы продаете мои картины, ни слова мне не сказав? Это подло!

Алал Борисовна покрывается красными пятнами, на миг отступает, но лишь на миг. Она тут же задирает высокомерно подбородок и заявляет:

— И это твоя благодарность? Я забочусь о семье.

— Чт-о-о-о?

Я бросаюсь на молодящуюся старуху с кулаками, Влад успевает сжать мои руки.

— Где твое воспитание, деревенщина! — взвизгивает свекровь. — Держи себя в руках! Стыдно перед Владиславом!

— В руках?

Больше слов у меня нет. От шока и мыслей нет. Улетели, испарились, словно и не было их никогда.

— О боже! Что за шум вы устроили? Мама, Дина!

В мастерскую входит Глеб, из-за его спины выглядывает Сима.

Муж видит меня в объятиях Влада, багровеет и, не раздумывая, выбрасывает кулак…

Визг свекрови бьет по ушам. Я в ужасе зажмуриваюсь. Но ничего не происходит: Влад реагирует быстрее, чем все остальные, и уворачивается.

Но муж бросается за ним, я перехватываю его и становлюсь между ними.

— Руки убрал от моей жены! — шипит Глеб и машет кулаками, но достать не может.

— Глеб, он не виноват. Глеб!

На муже нет лица в буквальном смысле. Одна багровая маска с перекошенным ртом и бешеными глазами.

— Я не трогаю Диану, — спокойно отвечает Владислав. Такое впечатление, что он нисколько не испугался чужого гнева, наоборот, вся ситуация его развлекает. — Верните мне мою вещь, и я навсегда покину этот дом.

— Какую еще вещь? — Глеб не может контролировать себя. Впервые вижу его в таком бешенстве. — Убирайся!

— Ты что делаешь? — толкаю я мужа в грудь. — Он не виноват! Это Алла Борисовна продала ему мою картину.

— Что?

Краска медленно сходит с лица мужа, включаются в работу мозги.

— Что слышал. Твоя мать, — я показываю на свекровь, — втихаря продает мои картины.

— Мама! — Глеб поворачивается к свекрови. — Это правда?

— Спятили совсем! Ну и семейка!

В студию врывается Симка. Она становится, уперев руки в бока, посередине комнаты и покрывает всех трехэтажным матом.

Высокая, тоненькая, как былинка, со светлым шаром волос на голове, Сима кажется инопланетным созданием, настолько отличается от нас.

Но ее ругань оказывает благотворный эффект: мы замолкаем.

— Деревенщина! — цедит сквозь зубы свекровь. — Какой позор! Вот и делай после этого людям добро. Влад, иди за мной.

Она бросает на пол перчатки, берет Влада за руку и выводит как маленького мальчика. Он не сопротивляется, лишь встревоженно ловит мой взгляд, но я намеренно не смотрю на него. От парня одни неприятности, пусть лучше исчезнет из моей жизни.

Только сейчас соображаю, что Алла Борисовна одета в рабочий комбинезон и резиновые сапожки, а пол моей студии покрыт множеством грязных следов.

— Ч-что здесь происходит? — растерянно спрашиваю я.

В комнату вваливаются несколько рабочих.

— Хозяйка, что еще надо выносить?

Плотный человек с кепке переводит взгляд с меня на Симу, не понимая, к кому обращаться.

— А что вы здесь делаете? — наконец приосанивается и включает хозяина Глеб.

— Как что? Готовим помещение для ремонта.

Меня бросает сначала в жар, потом в холод. Чувствую, что сейчас упаду, если не сяду. Но в комнате нет ни одного стула. Я опираюсь на стол.

— А где все картины?

— Старая хозяйка приказала их перенести во флигель. Там светлее и места больше.

От стыда мне хочется провалиться сквозь землю, но я лишь качаю головой.

— Дорогой, я больше не могу!

Глеб подхватывает меня за талию и выводит из студии. Сима с виноватым видом плетется следом.

— Динка, прости. Я не разобралась и наговорила лишнего.

— Уезжай! — приказывает ей Глеб.

— Нет, — спорю я. — Мне сейчас нужен врач.

Медик мне не нужен, а вот душу излить кому-то хочется. Как я могла все перепутать? Как? Накрутила себя, заставила нервничать Влада, налетела на свекровь, даже не разобравшись.

О боже! Теперь предстоит извиняться, а эта стерва всю кровь из меня выпьет.

— Тебе надо полежать, — воркует Глеб.

— А твое совещание? Ты же должен быть на нем.

— Я решил, что моя любимая женушка важнее, — муж целует меня в висок. — Совещание отменил, примчался в больницу, а там сказали, что тебя увез молодой мужчина. Ну, я и взбесился.