Я даже дышать перестала от несправедливых слов. Слабые ростки чувства вины тут же зачахли.
— Ма-ма! — вскрикивает Глеб. — Хватит! Дина, ты тоже прекрати. Какая муха тебя укусила?
Но я смотрю только на свекровь. А она, кажется, уже поняла, что брякнула лишнее, видно, что нервничает, отводит взгляд.
На что намекает эта стерва? Кого она хотела в жены сыночку?
Да, я рано осталась без родителей, но не бедствовала. У меня была московская квартира, деньги от продажи которой вложены как раз в этот коттедж, и есть хорошая профессия. А если учесть, что Алла Борисовна еще и приторговывает моими картинами, то неизвестно, кто из нас больше приносит в семью.
— Нет, вы продолжайте. Какой красавице я дорогу перешла?
Спрашиваю тихо, едва выдавливаю слова. От шока даже выплеснуть ярость не могу. А она переполняет меня, рвется наружу.
— Ма-ма!
Алла Борисовна задирает подбородок, повязывает лоб полотенцем и, гордо неся оскорбленное достоинство, поднимается на второй этаж. Я бегу к входной двери. Есть желание хлопнуть ее изо всех сил и никогда не возвращаться в этот дом.
— Дина, что с тобой?
Меня догоняет Глеб, удерживает за локоть.
— Ничего.
Выдергиваю руку, оборачиваюсь и тут ловлю перекошенное испугом лицо Ляльки. Мы, взрослые, забыли о дочке, которая еще не уехала в школу. Она стоит у балюстрады второго этажа, сжимая ручку шоппера и беззвучно плачет.
— Доченька!
Глеб тоже поднимает голову.
— Мама, папа, бабуля, что случилось?
— Не переживай, небольшой конфликт, — тут же успокаивает ее Глеб. — Ты со мной?
— Д-да, — Лялька целует свекровь и слетает с лестницы. — А ты, мама, куда?
— Прогуляться, — смотрю на мужа. — Ты меня подвезешь до центра?
— Но… я… Лялька…
— Не важно, вызову такси.
Я выхожу на улицу и только здесь расслабляюсь. Что со мной? Сама не понимаю. Столько лет воспринимала такое обращение как должное. А теперь?
«Больше не хочу!» — отвечаю сама себе.
Не знаю, надолго ли мой протест, но не хочу и точка!
Решительный настрой исчезает, когда такси выезжает за ворота. Выйти легко, но придется возвращаться обратно, и тяжелого разговора с домочадцами не избежать.
— Сим, что делать? — спрашиваю подружку, сидя напротив нее в любимом кафе.
С тоской смотрю в окно на прокисшее дождем со снегом небо, на улицы, заполненные грязной кашей. Зима не хочет уходить подобру-поздорову, все норовит испортить весне праздник. Погоде созвучно и мое настроение. Хочется плакать. Понимаю, что это глупо! Так живу вот уже восемнадцать лет и не могу разорвать порочный круг.
— Наконец-то ты прозрела, — Симка поднимает руку, подзывая официантку. — Пора выйти из спячки.
— И вовсе я не спала, — обижаюсь на нее.
— Спала, спала, — утверждает Сима, качает головой, и одуванчик волос трясется мелкой дрожью, будто и он упрекает меня. — Спала как под гипнозом. Глеб заворожил.
— А разве не так? — подруга покрывается красными пятнами. Бледная кожа мгновенно реагирует на прилив крови. — Первые годы Глеб только твоими идеями и жил. Ты его двигала по карьерной лестнице.
— Они моя семья, жена помогает мужу. Это нормально.
— Семья — это семь Я! Все держатся друг за друга. А у вас что? Есть ты, как ствол дерева, а они паразиты, обвились вокруг и сосут, сосут… Особенно эта, Алла Борисовна. Б-р-р-р! Мерзкая старушонка!
И это тоже правда. Горькая, неуютная, но правда, на которую я много лет закрывала глаза.
— Ладно тебе, Сим, критиковать меня. Лучше скажи, что делать?
— Бросай жизнь домохозяйки и иди на работу.
На работу?
А почему бы и нет? Предлагал же мне Гвоздев свою помощь.
Хотя… к нему не хочу, Глеб тут же перекроет кислород.
А если…
В голове закопошилась идея. Еще слабенькая, неуверенная, новорожденная, но идея.
Глава 7
Я молчу, ковыряюсь вилочкой в кусочке торта, обдумываю мысль и… отбрасываю ее из-за невыполнимости. Связываться с Гвоздевым точно не буду, до сих пор чувствую его сальный взгляд на себе.
Б-р-р…
А просить Владислава тем более, я даже не знаю, чем этот альфонс занимается. Может, обрабатывает престарелых дамочек в личных интересах и прикрывается высокими словами об инвестировании.
Тогда что делать? Продавать свои картины?
Но, не имея знакомых в этой среде, вряд ли я смогу что-то пристроить. А свекровь всячески начнет вредить.
— И куда я пойду? — наконец смотрю на Симку.
— Да куда хочешь, дурында. Сдуй пыль с диплома и вперед!
Подруга вскакивает, садится рядом и обнимает, я лишь пожимаю плечами и всхлипываю.
— В больнице я вдруг поняла, что ничего в своей жизни не видела, — глотаю непрошенные слезы. — Я знаю, что нужно мужу, свекрови и дочери, а о себе ничего не знаю. Что я любила, Сим?
— Ты любила учиться. Фанатка настоящая была.
— Правда?
Вспоминаю художественной мастерской, льющийся на холст, голос преподавателя, восхитительный запах красок. А еще модели. Разные: девушки, юноши, седобородые старики. Обнаженные и полностью одетые. Натюрморты и выезды в парк, к берегу реки для пейзажных зарисовок.
В душе просыпается давно забытая страсть, которая охватывала меня, когда в голове вспыхивала новая идея для картины.
— Так меня и взяли неумеху. Я все забыла уже.
Нервно взмахиваю руками, задеваю ложечку, и она с обиженным звоном падает на пол.
— Вспомнишь! — категорично заявляет Симка. — И вообще, я запишу тебя на прием в косметологическую клинику. Пора заняться внешностью, совсем запустила себя.
— Нисколько, я слежу за собой. Да и лишние траты.
— Ага! Эти брови, эта кожа, эти морщинки вокруг глаз — кошмар! Твоя свекровь выглядит лучше в свои шестьдесят пять лет. Вот она уж денег сыночка не жалеет.
— У нее пенсия хорошая, — по привычке защищаю я свекровь.
— Ох, ты просто дура наивная! На регулярные подтяжки, филеры и ботокс никакой пенсии не хватит. Наверняка приторговывает твоими картинами. Даже консультанта по инвестициям наняла. Б-р-р-р… Мерзкая старушонка! Поверь, она не зря так крутится вокруг мастерской.
— Думаешь? — спрашиваю с сомнением: еще ничего не доказано, сплошные подозрения. — А вдруг она искренне.
— Не-не, чует кошка чье сало съела, — Симка жестом подзывает официантку. — Погоди, я у клиенток поспрашиваю, вдруг кому-то художники нужны.
— Зачем?
— Ну, для оформления дизайна.
— Сейчас все делается в электронном виде. Я не умею, не знаю ни одного приложения.
— Научишься. Я бы вообще посоветовала тебе валить из того дома, но ты ведь не свалишь.
— Конечно. Люди не разводятся из-за мелких стычек и подозрений. У меня Лялька, она любит отца и бабку. Да и дом наполовину мой.
— Эй, Динка, ты просто затягиваешь петлю на шее и продлеваешь агонию.
— Не придумывай!
Серафима никогда не была замужем. Дожив до тридцати семи лет, она даже не задумывается, что над отношениями тоже надо работать, развивать их и лелеять. Ссоры в каждой семье бывают, а вот выйти из них с достоинством умеют не все.
— Ладно, мне пора.
— Опять полы драить? — ехидничает Симка.
— Уже вчера помыла.
— Да ты спятила? После операции.
— Я чувствую себя хорошо.
— Слушай, Динь-Динь, может, тебя не к косметологу, а к психиатру записать?
— Сим, не перегибай.
Я улыбаюсь, чмокаю подружку в щеку и шагаю к выходу из кафе.
— Тебя подбросить?
Симка стоит у своей белой красавицы Ауди и крутит в пальцах ключи. Я подставляю лицо моросящему дождику, мелкому, противному, наполовину с влажным снегом. Он падает на пылающие щеки и приятно холодит.
«В принципе, не такая уж и плохая погода», — выплывает бодренькая мысль.
— Нет, я на такси.
— Во, придумала! Идеальный вариант, — вскрикивает Симка. — Получи права. Пока будешь учиться, всякие мужички-водители обхаживать будут. Глядишь, и свет в глазах появится.
— Сим, не начинай. Я мужа люблю.
— Твою ж мать!
— Пока.
Я машу ей рукой и вызываю такси. Никогда не задумывалась о своей машине. Во-первых, боюсь. Не представляю, как буду одновременно следить за дорогой, знаками, движением. А во-вторых, мне это просто не надо: Глеб, его водитель, да и свекровь всегда в моем распоряжении.
Но не сейчас. Мне надо подумать.
Не хочу пока возвращаться домой, готовить обед и ужин.
А что если…
Набираю номер дочери.
— Ляль, ты когда домой придешь?
— Сегодня репетитор в пять, значит не раньше семи.
— Хочешь, поужинаем в ресторане?
— А как же папа, бабуля?
— Могу я побыть с тобой? Мы давно не разговаривали нормально.
— Ну, давай.
В голосе Ляльки сквозит неуверенность, но я настаиваю, а пока еду в городскую квартиру.
Такси сворачивает в арку старого московского дома на Садовой. Здесь все дышит советским временем: скамейки, клумбы, маленькие газоны. Только детская площадка отличается новизной и яркими красками.
Родительскую квартиру Глеба мы не продали и часто оставались в ней, когда бывали на приемах, деловых вечерах и корпоративах.
Подъезд начинается с холла, а на этажи ведет широкая лестница. Я поднимаюсь по гранитным ступеням, до блеска отшлифованным временем. Здесь чисто, на подоконниках стоят горшки с зеленью, нанятая консьержка тщательно следит за порядком.