— Доброго дня, Итиш-шодан! — сказала она, сняв чары, и многоголосый гомон обрушился на нас океанской волной. — Чего это ты машешь руками, словно ветряная мельница?

— Тебя зову, шади, а ты будто оглохла, — неласково ответил торговец, когда мы подошли ближе, и поклонился мне.

— Я была занята, — улыбнулась Фергия. — Ну что? Ты, наверно, сделал, как я велела? Записал все обо всех своих родственниках? Все ваши взаимные обиды вспомнил? Три дня торговли не было, неужели ты бездельничал все это время?

— Записал! — Итиш порылся под прилавком и бухнул на него целую кипу листков, мятых, местами в пятнах масла и вина, но исписанных вдоль и поперек. — Обнаружил, что троюродный брат два года должен мне денег, только я запамятовал, а он не напомнил. Брал, понимаешь, чтобы собрать приданое дочери, обещал вернуть и не вернул!

— То есть поводов для вражды стало еще больше? — с интересом спросила Фергия, разглядывая плоды изысканий Итиша.

— Ну… кое с кем я помирился, — сознался тот. — Как начал вспоминать, с чего начались обиды, так подумал: вот ведь глупость! Поссорились на пустом месте! Но кто мне денег должен — этого я не забуду, нет…

— А если ты кому должен? — Фергия полюбовалась выражением лица Итиша и добила: — Им ты простишь?

— Рассчитался я, — буркнул он. — И со мной рассчитались, пусть не все и не полностью. То на то и вышло, не стоило разговор затевать!

— Ну как же, а разобраться, кто кого обидел и почему? Деньги потратишь, а с родней тебе еще жить и жить и работать вместе, не так ли?

— И это верно, — вздохнул Итиш. — Словом… Не буду я тебе платить, Фергия-шади!

— Неужели? — поразилась она.

— Да! Я сам нашел того, кто ковры испортил, — гордо сказал он и выудил из кипы бумажек одну особенно заляпанную. — Не было там никакого злого умысла, одна глупость и это… как бишь его… Не случайность, но близко к тому.

— Стечение обстоятельств? — подсказал я.

— Оно самое, Вейриш-шодан! Вот, — Итиш ткнул пальцем в свои каракули, — племянник сознался: он шел вечером, нес тот самый едкий раствор в мастерскую. И нет бы взять фонарь, но он решил — так дойдет, тропинка знакомая. И дошел бы, да как раз возле тропинки поставили козлы, на которых проветривали новые ковры, чтобы утром погрузить их в повозку и везти ко мне в лавку! — Он перевел дыхание и снова зачастил: — Этот молодой осел споткнулся и едва не выронил сосуд, удержал, но расплескал! Отнес, что осталось, в мастерскую, а обратно уже пошел с огнем, хотел козлы подвинуть. Увидел, что натворил, и перепугался, баран!

— И просто убрал дырявые ковры вниз? — спросил я. — Не по одному же их грузят, целой стопкой, наверно, забрасывают в повозку? Тем более именно эти были не очень большие, так?

— Именно, Вейриш-шодан… Словом, брат обещал отработать мой убыток, — сам себя перебил Итиш. — А этого косорукого — пристроить к какому-нибудь другому делу, чтобы больше ничего не напортил! И за что же мне платить, сам посуди, если я сам обо всем догадался? Скажи, разве я не прав?

— Интересно, — вслух подумала Фергия, — почему он не взял фонарь? Вряд ли сосуд с раствором был такой уж большой, и юноша нес его обеими руками… А даже если так, он не первый раз ходил той тропинкой, верно? Еще и луна наверняка светила — она тогда шла на убыль, если не ошибаюсь, но это все равно не кромешная тьма…

— На что ты намекаешь, шади? — нахмурился Итиш.

— Да так… Не вспомнишь: не найдется ли в доме твоего брата или у соседей какая-нибудь хорошенькая девушка? Может, чья-то дочка или служанка?

— Как не быть! То есть, постой-ка, ты намекаешь… — Он обхватил голову руками и застонал.

— Юноша мог встречаться с нею в потемках, — с удовольствием сказала Фергия. — Один-два поцелуя, не более того, это так захватывающе! Вспомни молодость, Итиш-шодан: неужели ты никогда не бегал на свидания? Я знаю, что в Адмаре это не очень-то приветствуется, но… При желании можно найти способ увидеться с подругой.

— А фонаря не было, чтобы никто не заметил! — тихо взвыл торговец.

— Если хочешь, я предположу, чем именно они занимались на твоих коврах, и ради уничтожения каких следов пришлось воспользоваться той едкой дрянью, — без тени улыбки добавила Фергия, и он завыл громче. — Хотя нет, нет, вряд ли. Думаю, твой племянник порядочный юноша, он не мог лишить подругу невинности наспех, да еще прямо возле тропинки, пускай и на прекрасном ковре. Скорее, так разволновался после первых робких поцелуев, что действительно споткнулся и разлил жидкость.

— Но кто?.. — не слушая, сказал Итиш. — Дочь соседа? У него их три… и у другого — пять! И племянницы! И внучки! Если этот молодой баран опозорил какую-то из них…

Он пару раз стукнулся лбом о прилавок, и Фергия жалостливо потрепала его по плечу.

— Продолжай свои изыскания, Итиш-шодан, — сказала она. — Жаль, ты не маг, а потому не сможешь узнать, правду ли говорит тебе племянник. Амулеты, конечно, хорошая штука, да ведь их часто подделывают… Но ты не сдавайся! Я уверена, не пройдет и полугода, как ты дознаешься истины! И я в самом деле не возьму с тебя денег за совет, не переживай об этом.

«Да уж, за такое представление приплачивать впору», — подумал я. Та же мысль явственно читалась на лице Фергии.

— А теперь нам пора, Итиш-шодан, — добавила она. — Трудись. В конце концов, ты делаешь это на благо семьи!

Не уверен, что это его утешило…

Глава 2

— Вы всерьез предположили вот такое? — спросил я, когда мы достаточно удалились от лавки Итиша. — Я имею в виду, в Адмаре…

— Я помню вашу лекцию, Вейриш, и знаю, что здесь девушек принято держать взаперти, — отмахнулась она. — Но в сельской местности им приходится работать, особенно если родители не слишком богаты и не могут тратиться на прислугу. Значит, не очень-то их закроешь: то скотину нужно кормить, то еще что… Вполне получится и увидеться с соседским парнишкой, и сбежать на полчасика, уверена.

— Бедный Итиш, — искренне сказал я.

— На самом деле я почти уверена, что его оболтус-племянник действительно поленился взять фонарь, споткнулся, облил ковры и боялся сознаться, пока его не приперли к стенке, — улыбнулась Фергия.

— Зачем же тогда эти ваши непристойные предположения?

— Чтобы Итишу жить не скучно было, — ответила она. — Пускай на своей шкуре почувствует, каково приходится судебным магам. Это полезно. Знаете, многие считают, что мы берем деньги просто так: пришли, задали пару вопросов, подумали денек-другой… а время-то идет, и стоит оно дорого! Ну а потом — раз! — и выдали ответ. Но такое случается крайне редко, Вейриш.

— Будто я не помню, как ваша матушка носилась по всей округе! И это я видел только малую толику ее повседневных занятий…

— Вот именно. Со стороны-то оно и впрямь выглядит… неубедительно, правда? Никаких громов и молний, ритуалов и прочего… Только головой работать нужно ого-го как, — вздохнула Фергия.

— Меня-то вы зачем убеждаете? Я понимаю, что это непросто. Давайте лучше вернемся к невесть откуда взявшемуся золоту.

— Верно, нас отвлекли.

— У вас появилась какая-то бредовая идея, — напомнил я.

— Да, но за нее меня кто угодно высмеет, — созналась Фергия.

— Все равно поделитесь, вдруг она не так уж дурна?

— Ладно. Я думаю, Вейриш… — Она огляделась, явно проверяя, работает ли заклятие неслышимости, потом продолжила: — Я думаю, нет никакого месторождения.

— Как так? — опешил я. — Хотя постойте… У меня мелькала мысль о золоте джаннаев, знаете такие истории?

— Конечно. Правда, не о джаннаях, а о наших северных духах, но у них схожие повадки: отсыплют тебе горшок золота, ты накупишь всякого-разного, а наутро монеты превратятся в глину или что похуже.

— Но оно не исчезает и не превращается ни во что.

— В том-то и дело, — задумчиво произнесла Фергия. — Жаль, я не могла заставить Кыжа притащить ко мне того типа живьем…

— Для допроса?

— Ну да… Впрочем, в этой голове, — она кивнула на ношу Ургуша, — оказалось достаточно сведений. Кыж их выпил прежде, чем исполнить задание.

— И что там было? — с нетерпением спросил я.

— Ничего ценного, — досадливо ответила она, кинула монетку еще одной торговке, выбрала гроздь винограда и принялась ее ощипывать. И мне предложила, а я не отказался. — Звали его Цургушем, не слыхали о таком? Нет? Надо будет поспрашивать. Так вот, он подыскивал способных мальчишек вроде Ориша, представлялся магом и сулил взять их в ученики, открыть тайны мироздания и все в том же роде.

— Вы хотите сказать, волшебником он не был?

— Ну почему? Умел кое-что, но на этом базаре, — Фергия повела рукой, — таких полным-полно. Главное, он очень здорово дурил головы этим вот… рекрутам.

— Ага… Очевидно, они требовались кому-то другому?

— Похоже на то, но кому именно, Цургуш не знал. Его дело маленькое: если заметил дарование, хватать и всячески уговаривать на ученичество. При необходимости таких юнцов прикармливали. Я имею в виду давали книги, золото…

— А куда они девались потом? — спросил я, уже предчувствуя, что ответ мне не понравится.

— Цургуш не знал, — повторила Фергия. — Он так… Звено в какой-то цепи. Через него заключались кое-какие сделки, он охмурял юных волшебников, а ничего сверх того ему не было известно. Кажется, он считал, что ему очень повезло с такой непыльной работенкой, и даже не думал поинтересоваться личностью нанимателя. А может, боялся, потому что знал, что случается с чрезмерно любопытными.