— Твой дружок?

— Сосед! И дурак. Думает, что Смайе будет лучше без Сторры и вообще без Врат.

— Отказчики! — фыркнул Рик. — И сюда добрались.

Отказчиками называли экстремистов, которые стремились разрушить Великую Цепь Врат, созданных загадочными дарителями, и прекратить контакты между планетами. А самые радикальные требовали отказаться от любых прагматов.

Леле не хотелось об этом говорить. Она повертела в руках рыбку, любуясь прожилками на жeлтой сосновой древесине, и поинтересовалась, где Рик научился так хорошо «рыбачить».

— У нас есть похожая игра. — Сторрианин пожал плечами. — А в университете пришлось освоить более сложный вариант. Вместо рыбки мячик, он всe время движется, меняет траекторию, и за него соревнуются сразу трое… Развивает реакцию и концентрацию. Полезно для работы со страль-процессом.

— Ты небось чемпион академии? — поддразнила его Леля.

— Был в прошлом году. В этом скатился на третье место. Меньше тренировок, больше времени для научной работы. Я же собираюсь стать конструктором, а не спортсменом.

Леля и Рик ушли с прогретого людного Гульбища под сень деревьев, рассуждая на вечную тему — куда исчезли дарители. Как они могли погибнуть, сгинуть без следа, если были так могущественны? Или они просто выродились, и люди — это их потомки, забывшие былое величие? А может, создавая всe новые Врата, дарители забрались в такие чудесные дали, что возвращение потеряло для них смысл…

— Жаль, мы никогда этого не узнаем, — вздохнула Леля.

— Может, и узнаем.

Рик поднял голову, глядя в небо, полускрытое пологом ветвей, его лицо стало дерзким и вдохновенным, словно там, вдали, сквозь толщу атмосферы, сквозь глубины космоса, он видел нечто недоступное, грандиозное и прекрасное, словно мог рукой дотянуться до звeзд. У Лели затрепетало в груди.

Лeгкие тени на дорожках стали длиннее и глубже. Рик и Леля брели, не разбирая куда — лишь бы подальше от гуляющих, смеющихся, глазеющих биенцев. Выбирали безлюдные тропы, тихие, заросшие уголки, пока не вышли к обветшалой беседке на самом краю сада. Синяя краска на резных столбиках и ажурных решeтках облупилась, купол крыши проржавел. Круго́м теснились деревья, и сочную зелень листвы пронзали потоки лучей, наполняя воздух радостным светом.

— У тебя очень красивые косы, — сказал Рик, беря в руки правую косу Лели, благоговейно, как берут музейную реликвию. — Никогда таких не видел. У нас девушки кос не носят.

Зато носят остроносые туфли на каблучках, шeлковые чулки и изящные тeмные костюмы, а не бесформенные платья в незабудках, перехваченные в талии тряпичным пояском.

Зависть куснула Лелю за душу. И отпустила. Рик сейчас здесь, с ней — не с ними!

Коса в его пальцах рассыплаˊсь, пушилась, и каждый волосок играл золотом. Рик приложил еe к щеке, потом, осмелев, намотал себе на шею, будто шарф.

— А что, кроме кос, во мне ничего нет? — ревниво спросила Леля.

— Почему нет? Ты вся… удивительная.

Он опять смотрел на неe тем взглядом, от которого внутри замирало, и вздрагивало, и катилось мурашками по груди и ногам.

— Ты когда-нибудь целовалась?

— А что? — отозвалась Леля, не смея дышать.

— Ничего. Просто я подумал…

Его голос звучал всe тише, а глаза и губы становились всe ближе… И никуда не деться, даже если захочешь — они связаны косой. А Леля и не хотела! Сколько раз она воображала, каким будет еe первый поцелуй, гадала, понравится ли ей и не противно ли это — прикосновение чужих губ.

Но в тот миг не стало ни страхов, ни сомнений. Мелькнуло только: «Вот сейчас…» И всe затопил тeплый ласковый свет. Леля едва понимала, что делает Рик, что делает она сама, не сознавала даже, как откликается на поцелуй. Ей казалось, что солнце, льющееся сквозь листву, водопадом хлынуло в неe и наполнило каждую клеточку, каждую частицу существа ослепительным счастьем.

Леля несла это счастье у сердца, пока они с Риком шли в сторону Врат.

Сад с его неухоженными зарослями и путаными тропами остался позади. Стeжка, вьющаяся по травянистому склону, вывела на дорогу, проложенную вдоль крутого горного откоса. В конце дороги было видно портальную раму высотой с дом. Чем ближе она становилась, тем сильнее на свет в Лелиной душе наползала туча, такая же серая, как форма студентов гристадского университета.

Однокурсники Рика были на месте — ждали команды войти во Врата.

Ещe чуть-чуть, и Сторра станет недосягаемой, как звeзды на небе.

Три года — это ужасно долго! Целая жизнь.

— Вот и всe. — К горлу Лели подступили слeзы. — Ты уйдeшь и забудешь меня.

— Я никогда тебя не забуду!

Рик достал из нагрудного кармана потрeпанный блокнот и огрызок химического карандаша.

— Пиши! Полное имя и адрес.

Потом, не читая, перелистнул страничку, написал своe, вырвал листок и вложил в руку Лели.

Оба слюнявили карандаш — это было как ещe один поцелуй с холодновато-едким привкусом анилинового красителя.

— Рик, наша очередь! — закричали ему. — Давай живей!

Он сунул блокнот в карман — левый, у сердца, прижал рукой, не отводя от Лели блестящих глаз. В этот момент он показался ей безумно красивым.

— Я вернусь к тебе. Как только откроют Врата. — Рик взял в ладони еe лицо, вгляделся так пристально, так отчаянно, словно хотел отпечатать у себя на сетчатке каждую чeрточку.

Леля порывисто вздохнула, обвила руками его шею, прильнула — всем телом, совсем по-взрослому. Сторриане одобрительно загудели.

Резкий голос крикнул, торопя Рика.

— Жди меня, Леля… Жди! — Он жадно прижался к еe губам горячим ртом. И убежал догонять своих.

Она видела, как бравые парни в сером один за одним входили в клубящийся под рамой туман, как Рик оглянулся на ходу, махнул рукой. И исчез. Тогда она посмотрела на листок в своих пальцах — желтоватый, в мелкую клетку, с оборванным левым уголком. Прочла имя: «Рикард ди Ронн» и адрес в Гристаде. Не общежитие, не квартира — частный дом на Шаткамер-страда, 19.

Сизоватый, тускло мерцающий туман под рамой пропал. Погас в один миг, будто киноэкран по завершении сеанса; смежили веки зелeные огоньки наверху.

В вечереющем небе проступал неполный диск Сторры — словно круг сыра, объеденный мышами по левому краю. За рамой виднелась каменистая площадка и коричневато-серый склон горы с кривобоким деревцем, вцепившимся корнями в уступ.

— Я буду ждать тебя, Рик, — шeпотом сказала Леля, глядя на это деревце невидящими глазами. — Даже если ты не вернeшься. Я буду ждать тебя всю жизнь.

Глава 2

Десять лет спустя

— Рада вас видеть, дорогая Мориса! — Эра Либле, в лиловом шeлке и длинных жемчугах, заключила Эльгу в лeгкие дружеские объятья. — Чудесное платье! Грэй Лагар? Неужели из осенней коллекции? Разве еe уже представили?

На Смайе была весна, на Сторре, в Гристаде, разгар лета.

— Только на закрытом показе. — Эльга доверительно понизила голос.

От хозяйки гостиной пахло тяжeлыми духами и дорогой косметикой. Эльга бывала у неe два-три раза в месяц, и всегда в новом наряде — положение обязывало. Сегодняшнее платье, тeмно-зелeное, до середины голени, было нарочито простым, но сшитым точно по фигуре — а за фигурой Эльга следила.

Как и за реакцией гостей.

Жаркий огонeк во взглядах мужчин, ревнивый интерес женщин. Глаза светских модниц отмечали изюминки фасона: узкий глубокий вырез, шлицу для ходьбы, ряды пуговок на рукавах. Эльге живо представилось, как шелестят под ухоженными пальчиками страницы сторрианских каталогов с самыми горячими новинками сезона — и вскоре с той стороны Врат летят, подхваченные страль-потоком, дорогостоящие посылки с чем-то очень похожим, но всe равно не тем, не таким…

Все свои платья Эльга заказывала у дальней родственницы отца в крохотной мастерской под Сётстадом. Там же на платья нашивали ярлычки знаменитых сторрианских домов мод. Можно было и правда выписывать обновы из Гристада, средства нынче позволяли. Но заслуживали, как считала Эльга, лучшего применения.

Вслед за эрой Либле подошeл выразить почтение барон Бевондер, одетый в старомодную визитку и серые полосатые брюки. Галантно припал к руке:

— Мориса, отрада моих очей, вы прекрасны как никогда!

Она поблагодарила, не жалея ответных любезностей. В свои шестьдесят два барон-вдовец был румян, бодр и жаждал приключений. Но возраст давал о себе знать.

— Как ваши дела, Тео? — улыбнулась Эльга. — Надеюсь, малышка Лола осталась довольна?

— О, она в восторге! Как и я, моя богиня, как и я. Ваш презент выше всяких похвал!

За «презент» барон отвалил кругленькую сумму. Он всегда платил не торгуясь.

Порой Эльга думала, что Тео Бевондер покупал еe сладости лишь затем, чтобы иметь повод для встреч с их изготовительницей. Но она наводила справки: все эти юные плясуньи из варьете и певички из кабаре действительно скрашивали одинокие ночи его милости.

— Лоле особенно пришлись по вкусу кокосовые шарики. Не пришлeте нам ещe десяток? А впрочем… Одно ваше слово, Мориса, и в моей жизни не будет больше никаких Лол. Неужели это так плохо — стать баронессой Бевондер?

Эльга мягко рассмеялась:

— Без сомнений, это чудесно, дорогой Тео. Если однажды я решу расстаться со своей свободой, вы узнаете первым.