— Пошли, сейчас самое время пообщаться с одним человеком.

Они вскочили в троллейбус.

— Эй, ты куда меня привел? — возмутилась Мурка, увидев цель их путешествия. — Это же самая бандитская гостиница города, тут все криминалы тусуются.

— Да знаю я, — отмахнулся Вадька. — Его здесь только и застанешь, — и не слушая Муркиных возражений, он нырнул внутрь. Швейцар не обратил на ребят ни малейшего внимания.

Перед ними открылся роскошный холл, сразу воскрешавший в памяти все виденные вестерны. Стены до половины обшиты деревом, а выше разрисованы скачущими лошадьми, ковбоями с лассо в руках и женщинами в старинных открытых платьях. Доходящие до середины груди болтающиеся двери вели в ресторан, казино и бар. Несмотря на относительно ранний час, всюду горел свет.

Из казино вывалились несколько броско и дорого одетых, но изрядно помятых личностей. Похоже, что они провели здесь не только весь день, но и прошлую ночь.

Мурка брезгливо поморщилась:

— Ищи своего человека и давай сматываться, а то если родители узнают, что я была в таком местечке…

— И искать нечего, вот он, — прервал ее Вадька, направляясь к открытому ларьку, в котором газеты, журналы мод, «Плейбой», календари с эффектными девицами и не менее эффектными собачками, поздравительные открытки соседствовали со всякой всячиной вроде расчесок, шариковых ручек и станков для бритья. За прилавком господствовала крышка ноута, полностью скрывающая сидящего за ним человека. Вадька деликатно постучал по крышке согнутым пальцем:

— Здорово, Торгаш!

Ноут захлопнулся, открыв плутоватую белобрысую физиономию тринадцатилетнего пацана.

— Я не торгаш, я бизнесмен, — степенно произнес пацан. — Ну добро бы какой бездельный Ленчик стебался, а ведь ты, умник, сам прирабатываешь где только можешь.

— Брось, не обижайся, тебя ведь все так зовут, но если не хочешь, я не буду, — примирительно сказал Вадька.

— Если все зовут, так что, мне обязательно нравиться должно? У меня, между прочим, имя есть, — успокаиваясь, буркнул мальчишка. — Кстати, насчет Ленчика. Ходят слухи, что ты на пару с какой-то девчонкой сделал из него и его банды отбивные: одну большую и шесть маленьких. Правда или фигня?

— Правда, но не я на пару с девчонкой, а скорее девчонка на пару со мной. Знакомьтесь, это Сева, а это Мурка, у нее синий пояс.

Сева серьезно пожал Мурке руку:

— Уважаю! Положить семерых — круто!

— Не семерых, а всего шестерых, один сразу удрал, и не я одна, Вадька активно участвовал, — заскромничала Мурка.

— Все равно круто! Но учтите, Ленчик недавно грозился Вадьку одного поймать и разобраться по понятиям.

Вадька сморщился, будто лимон надкусил:

— Ох, как не вовремя, у нас тут такое дело заварилось!

— Битая морда всегда не вовремя, — философски заметил Сева. — Ладно, выкладывайте, что там у вас за дело.

Выслушав краткое изложение истории про антиквариат и старушек, Сева поинтересовался:

— От меня чего требуется?

— Севка, ты тут крутишься, у тебя с авторитетами какой-никакой, а контакт. Будь человеком, выясни, кому и для чего вдруг так сильно мебельные древности понадобились, что они бабок мочат направо и налево.

Сева презрительно оттопырил губу:

— С чего, собственно, я должен лезть?

— Севка, да ты что! У бедной старухи всей радости и было, что старинная мебель, а менты сами сказали, что искать не будут, дескать, есть дела поважнее. Вернется Греза из больницы: одна, в совершенно пустую квартиру. Неужели тебе ее совсем не жалко?

— Жалко, не жалко… Она мне что, родная бабушка или двоюродная тетя, что я должен ее жалеть?

— Эх ты, — возмутился Вадька. — Как нужно помочь, тут же в кусты? Я думал, ты человек, а ты, ты… автомат для продажи газет, вот ты кто!

— На слабо берешь, как малька пятилетнего, — огрызнулся Сева, но было видно, что Вадькины слова его задели. Он помолчал, подумал, наконец тяжко вздохнул. — Хорошо, считай, уговорил. Поддержим национальную культуру путем спасения местных старушенций и их древностей. Правда, подождать придется, это ведь не в справочную сбегать, узнать.

Вадька торжественно пожал ему руку:

— Спасибо, Севка, я всегда говорил, что ты настоящий друг, а не поросячий хвостик.

Сева отмахнулся. Мурка с Вадькой вышли на улицу.

— Кто он такой, твой Сева? Что он делает в гостинице? Он действительно сможет разузнать? — насела Мурка на приятеля.

— Если Севка сказал, что сделает, значит, сделает, его слово — железо, — ответил Вадька на последний вопрос.

— Погоди, я не врубаюсь. Откуда он авторитетов знает? Он что, мафия?

— Какая мафия? — Вадька даже обиделся. — Севка мировой пацан! Просто у него здесь свое дело, ну и связи, конечно.

— Я совсем запуталась, — Мурка помотала головой. — Ему лет тринадцать, как у него может быть свое дело?

— Запросто! Видела киоск? Все его. Документы оформлены на одного такого, не то чтобы всегда пьяного, но не слишком трезвого. Севка раньше на чем мог подрабатывал: чемоданы таскал, машины мыл, по поручениям бегал. Теперь ларек открыл, и еще у него спецсервис — курьер по личным делам: букет девице отнести, шоколад… Он обо всех поручениях молчит как рыба, клиенты его ценят.

— Излишне он деловой, твой Сева, — поморщилась Мурка.

— Нормальный! Все подрабатывают, один пацан даже в Книгу рекордов Гиннесса попал, потому что биржу труда для детей организовал. У нас это еще пока сложно, ребят мало на какую работу берут, и бумаг надо кучу оформлять. Я с парнем из Америки чатюсь иногда, так у них в каникулы подзаработать проще простого. Зато у них в нашем возрасте свой бизнес не очень-то откроешь, сразу всякие комиссии налетят. А у нас «подставного взрослого» нашел и вперед! Вон у Севки мать померла, отец третий год в отпуске без сохранения оклада и два брата, он своим бизнесом всю семью кормит.

— Ты не думай, я всякую работу уважаю, — мягко сказала Мурка. — Только, извини, не доверяю я ему. Ничего он делать для нас не станет. Хотя подождем, может, окажется, что я не права.

Глава 7. Медицинские коммандос

Три дня в расследовании был перерыв. Дожидаясь вестей от Севы, Вадька мрачно слонялся по дому, дважды ходил к Лушиным сараям в надежде найти полицейский пост, но не обнаружил ничего, хотя Мурка выяснила через отца, что за Лушей ведется круглосуточное наблюдение. Впрочем, Вадьке сейчас не очень хотелось разговаривать с Муркой. Всякий раз встречаясь с ним, она вопросительно поднимала брови и в ответ на его отрицательное покачивание головой иронически усмехалась, словно говоря: «Я же тебя предупреждала!» Вадька иногда с досадой думал, что между ней и Кисонькой не так уж мало общего. Сева все не звонил. Вадька даже перестал уже бросаться к телефону при каждом звяканье.

На фоне мучительного безделья второй поход в больницу к Грезе Павловне показался Вадьке праздником. Отчаявшись дождаться лифта, навьюченный гостинцами Вадька потащился вслед за девчонками по лестнице. Еще на пятом этаже они услыхали грозный голос авторитетной санитарки Марии Тарасовны.

— Чего вы тут ходите, чего рыщете, покоя от вас нет, — раздавалось окрест. — Ну к кому, к кому ты такой наглый прешься? Чего? Дружок у тебя? Это здесь-то, в нашем крыле, где одни бабы? Вали отсюдова, пока цел. Что ты мне суешь, что ты мне свои копейки поганые суешь! Проваливай, бродяга, не то шваброй накостыляю! Дружок у него тут, видали! Порядочные люди в положенные часы приходят и говорят, к кому идут, а такие, как ты, шляются тут, шляются, а потом у пациентов из холодильника колбаса пропадает! Чтоб я тебя больше не видела!

Мимо ребят вихрем пронесся молодой парень.

— Вон какой здоровый, а санитарки боится, — разочарованно протянула Мурка.

— Такой, как Мария Тарасовна, всякий испугается, — буркнул Вадька, тоже втайне побаивающийся громогласной тетки со шваброй.

Пока они добрались до седьмого этажа, в отделении все успокоилось.

— Добрый день, тетя Маша, — дружно сказали Вадька и сестры.

— Здравствуйте, ребятишки, — улыбнулась им Мария Тарасовна. — Грезу Павловну навестить пришли? Молодцы! Она, наверное, в палате, бегите, порадуйте старушку.

Но дверь в палату была заперта, более того, из-за нее сочились злобные мужские голоса. Вдруг раздался женский вскрик, полный ужаса и боли. Мурка и Вадька со страхом переглянулись.

— У Грезы Павловны посетители, — неуверенно предположила Кисонька. — Может, стоит постучать?

Но Вадька перехватил ее поднятую руку и помчался к санитаркам.

— Тетя Маша, там у Грезы Павловны какие-то мужики заперлись! — на бегу кричал он.

— Как мужики заперлись? — всполошилась Мария Тарасовна. — Я никого не пропускала, и запираться у нас не положено, чай, не дома.

— Теть Машь, наверно, пока ты того гоняла, остальные просочились, — предположила Оксана, вторая санитарка.

— Ах, паскудники, это они к молоденькой, которую вчера рядом со старушкой положили, лезут! И бабушки не стесняются! Сейчас я им задам! — Не теряя времени, Мария Тарасовна потрусила к мятежной палате.

Дверь по-прежнему была заперта, но раздававшиеся звуки казались все более зловещими: шум, грохот, сдавленный хрип. Мария Тарасовна принялась колотить в дверь, но на ее стук и крики никто не обращал внимания.

— Оксана, ключи из сестринской, быстро! — скомандовала тетя Маша, но Вадька не стал ждать, пока девушка сбегает. Замок мгновенно сдался напору его верной отмычки, дверь распахнулась, и тут же мимо них, сбив с ног спешащую Оксану, промчались двое мужчин. Пробежав через коридор, они свернули на лестницу и исчезли…

— Что, что они с тобой сделали? — закричала Мария Тарасовна, бросаясь к забившейся в угол кровати молодой черноволосой женщине. Женщина дрожала от ужаса и судорожно терла руками шею.

— Они… Они ворвались, один сразу запер дверь, а второй ко мне и кричит: «Где она?», схватил за горло и давай трясти. — Действительно, на ее шее медленно проступали синие пятна. — Тогда первый, здоровенный такой, в окно выглянул, гаркнул: «Она внизу!», а тут вы… Господи, что им надо? Я ведь и не знаю ничего! — Она облегченно вздохнула и заплакала.

— Это бандиты, что Грезу Павловну грабили, они ее добить хотят, чтобы она их в полиции не опознала! — закричал Вадька.

Конец ознакомительного фрагмента