— Фу, как гадко! Правда… Я перепугалась! Не ожидала… Не шути так! Ха-ха-ха.

Мой желудок отозвался радостным урчанием. Все эти звуки сливались в общий гул. Постепенно он уплывал от меня и моей приятной дремоты — дальше и дальше. Как же приятно… Как хорошо…

Откуда-то издалека отчетливо донеслось необычное «уи… уи… уи-уи-уи-уи». Так высоко и четко, словно свисток, могла звучать лишь сирена, и мне подумалось, что эта машина спешит ко мне по ужасно срочному делу. «Уи-уи-уи-уи» заглушило все звуки утренней тишины. Огибая повороты, оно свернуло в мою сторону и с удивительной скоростью помчалось к моей сонной голове, но вдруг, уже готовое врезаться в растрепанные волосы, отклонилось и описало огромную дугу, затем сбавило ход и с высоким ревом повернуло назад, проехало с квартал, и снова развернулось ко мне, приблизилось с громкой, оглушительной трелью и сразу же затихло. Больше я ничего не слышал. Весь мир замер, и я погрузился в сон.

После пяти спокойных минут в замочной скважине у изголовья что-то провернулось. Скрипнула тяжелая дверь, раздался шорох. Я рефлекторно вскочил с кровати, обернулся и… был поражен увиденным!

Прямо передо мной, у тяжелой, прикрытой двери, возникло небольшое плетеное креслице. А над ним, чуть ли не до потолка, возвышалась удивительная фигура. Она взирала на меня откуда-то сверху.

Это был великан ростом выше шести сяку [Сяку — единица измерения длины, равная 30,3 см.], с вытянутым лошадиным лицом и бледной, точно фарфоровой, кожей. Под длинными, тонкими бровями поблескивали маленькие, как у кита, глазки. Взгляд был мутным и бессильным, точно у дряхлого старика или умирающего. Крупный, как у европейца, нос выдавался вперед, переносица ярко блестела. Под носом вытянулись большие, плотно сомкнутые губы, тоже бледные. «Уж не из-за тяжелой ли болезни?» — подумалось мне. Необыкновенно широкий покатый лоб, похожий на крышу храма, и огромная, как нос военного корабля, челюсть выглядели зловеще… Я был уверен: передо мной обладатель эксцентричного, сверхчеловеческого характера. Черные блестящие волосы гиганта были разделены пробором. Он стоял перед изящным плетеным креслом, которое больше подошло бы женщине. Одетый в дорогое пальто из коричневой кожи, он длинными пальцами — бледными и волосатыми — перебирал платиновую цепочку. Ну точно злой колдун, практикующий магию или нечто подобное!

Я оглядывал этого великана с трепетом: затаил дыхание, хлопал ресницами и робко шевелил языком, словно едва вылупившийся птенец. Мне стало вдруг ясно: это он ехал сюда на автомобиле! И я невольно уселся поудобнее — лицом к гостю.

В мутных глазках гиганта тут же зажегся холодный огонек достоинства. Пока он разглядывал меня свысока, я захотел сжаться в комочек и опустил голову.

Но гигант не обратил на это ни малейшего внимания. Изучив меня с предельным равнодушием, он поднял голову и перевел свой затуманенный взор на комнату. И пока он оглядывал каждый угол, мне вдруг показалось, что этот зловещий господин видит насквозь все мои позорные делишки с самого момента пробуждения. Мне захотелось съежиться еще сильней, а в душе поселился страх. Зачем же он здесь?..

Но тут случилось неожиданное. Великан вдруг сжался и наклонился вперед, будто напуганный чем-то. Он спешно сунул руку в карман пальто, вытащил белый платок, торопливо отер лицо и тут же отстранился от меня. По телу его пробежала дрожь, и он слабо откашлялся, что совсем не сочеталось с внушительным обликом. Наконец гость отдышался, успокоился и, повернувшись ко мне, с поклоном произнес:

— Очень приятно… Я не вполне здоров… Прошу прощения за верхнюю одежду…

Голос великана напоминал женский, контрастируя с обликом. Но, услышав его, я немного успокоился. Великан показался мне искренним и мягким. Со вздохом облегчения я поднял голову. Тот вновь покашлял и вежливо поднес визитную карточку прямо к моему лицу.

— Прошу… кхе-кхе… я…

С учтивым полупоклоном я принял карточку обеими руками.

...

ИМПЕРАТОРСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ КЮСЮ

ПРОФЕССОР СУДЕБНОЙ МЕДИЦИНЫ

ДЕКАН МЕДИЦИНСКОГО ФАКУЛЬТЕТА

КЁТАРО ВАКАБАЯСИ

Я несколько раз ошарашенно перечитал слова на карточке. Затем оглядел сверху вниз и снизу вверх этого огромного господина, который стоял передо мной, и, пытаясь сдержать кашель и невольно озираясь, едва вымолвил: «Я… в университете Кюсю?»

Под левым глазом доктора Вакабаяси нервно задрожал мускул (или же это была присущая лишь ему улыбка?). Бледные губы затрепетали:

— Так точно… вы в университете Кюсю… седьмая палата кафедры психиатрии. Прошу прощения за вторжение. Полагаю, следует доложить вам причины столь внезапного визита. Некоторое время назад вы интересовались у медсестры, которая раздает еду, своим именем. Мне сообщил об этом дежурный врач — и вот я здесь. Как поживаете? Удалось ли вспомнить, как вас зовут? Вернулась ли память?

Я не мог ничего ответить и, разинув рот и выпучив глаза, пялился как идиот на огромный подбородок, что торчал прямо перед моим носом…

Но как тут не удивиться?! Тень имени будто преследовала меня с самого утра.

С того момента, как я спросил у медсестры свое имя, прошел от силы час. Но доктор Вакабаяси успел, несмотря на болезнь, одеться и прийти сюда, чтобы узнать, не вернулась ли ко мне память. Слишком уж подозрительная поспешность, слишком таинственный интерес…

Почему этот доктор непременно желает знать, помню я свое имя или нет?..

Я больше и больше терялся и глядел то на ладонь с визитной карточкой, то на лицо доктора Вакабаяси.

К моему удивлению, доктор по-прежнему смотрел на меня свысока немигающим взглядом. Плотно сжав губы и, видимо, ожидая ответа, он изучал меня с крайним сосредоточением. И это напряжение ясно показывало, какую важность он придает моему ответу. Я понимал все ясней: в ответе на вопрос, помню ли я свое имя и прошлое, кроется нечто важное для доктора Вакабаяси. Вместе с тем росло и мое напряжение.

Некоторое время мы неотрывно глядели друг на друга, но, догадавшись, что ответа не будет, доктор Вакабаяси разочарованно прикрыл глаза. Однако, когда его веки снова распахнулись, мускул под левым глазом задрожал еще сильнее и губы растянулись в улыбке. Наверное, он расценил мое удивление по-своему.

Несколько раз кивнув, доктор Вакабаяси зашевелил губами:

— Само собой. Возможно, это прозвучит нелепо, но так и должно быть. Вероятно, вам покажется странным, что, будучи прежде строгим приверженцем принципов судебной медицины, я начал работу в области психиатрии… Однако меня вынудили некоторые серьезные обстоятельства…

Казалось, доктор Вакабаяси вот-вот закашляется, но на этот раз обошлось. Прикрывшись платком, он проморгался и, тяжело дыша, продолжил:

— Да… Не знаю, как сказать иначе… До недавнего времени кафедру психиатрии возглавлял известный профессор Кэйси Масаки.

— Кэйси Масаки?..

— Так точно… Великий Кэйси Масаки, ученый не только национального, но и мирового уровня, автор новой «Психиатрической теории», которая вскоре произведет переворот в сфере психиатрии, где до недавнего времени царил застой… Конечно, я должен сразу уточнить: речь не идет о лженаучных явлениях вроде спиритизма или ясновидения, которые еще вчера изучались совершенно серьезно. При этом можно уверенно утверждать: перед нами эпохальная теория, которая базируется на строго научных принципах. Собственно, ради сбора доказательной базы доктор Масаки и организовал при факультете единственную в своем роде лечебницу. Излишне уточнять, что вам выпала честь оказаться в числе пациентов, которых лечат в полном соответствии с этой новой теорией…

— Я… болен психически?.. Меня лечат?..

— Так точно… Конечно, ваши подозрения уместны. Нельзя не отметить явную несообразность, ведь вместо лечащего врача, доктора Масаки, справиться о вас пришел я, специалист по судебной медицине, однако… С большим сожалением я должен сообщить, что примерно месяц назад доктор Масаки скоропостижно скончался, успев все же передать дела и полномочия мне. Более того, по причине отсутствия на кафедре подходящего ассистента преемник покойного так и не определен. Поэтому приказом ректора я был назначен временным совместителем… Перед кончиной доктор Масаки поручил мне с особым тщанием заботиться об одном из пациентов — о вас! Иными словами, на карту поставлена честь нашей кафедры психиатрии. Нет! Честь всего медицинского факультета, даже всего университета Кюсю! Важно лишь одно — чтобы к вам вернулась память!

Доктор Вакабаяси закончил свою речь. Я захлопал ресницами, и все вокруг словно озарилось ослепительной вспышкой. Где-то будто бы промелькнул отблеск моего имени, и показалось, что вот-вот оно придет мне на ум, но вдруг…

Вдруг я испытал такое чувство собственной ничтожности, что не смог посмотреть на доктора и склонил голову еще сильнее.

Значит, это кафедра психиатрии Императорского университета Кюсю? А я всего лишь психически больной человек где-то… Где? В седьмой палате?

С самого утра, как только я проснулся, мой разум находился в каком-то ненормальном состоянии. Наверное, из-за того, что я был нездоров… Нет, я и сейчас… Точно! Я самый обычный психический больной.