Клайв Касслер

Сигнал бедствия

ПРОЛОГ

Жарко, как в печи, вдобавок воскресенье. Дежурный диспетчер военно-воздушной базы Брейди прикурил сигарету от еще не погасшего окурка, положил ноги в носках на крышку переносного кондиционера и стал ждать какого-нибудь происшествия.

Ему было ужасно скучно, и не без оснований. На Средиземноморском театре военных действий самолеты летают редко, поскольку в данный момент никаких международных осложнений не предвидится. Иногда садится или взлетает самолет, но обычно для дозаправки: какая-нибудь важная особа торопится на очередную конференцию где-нибудь в Европе или Африке.

В десятый раз с начала дежурства диспетчер взглянул на большое расписание полетов на доске. Никаких вылетов, только расчетное время прибытия — 16:30, почти через пять часов.

Диспетчер молод, чуть за двадцать, и решительно опровергает миф, будто блондины плохо загорают: там, где видна кожа, она кажется темно-каштановой, прошитой светлыми, как платина, волосками. Четыре полоски на рукаве указывают на звание штаб-сержанта, и хотя температура достигла 37 градусов, под мышками кителя цвета хаки нет темных, влажных пятен. Воротник рубашки расстегнут, галстука нет: в частях военно-воздушных сил, расположенных в теплых странах, это разрешается.

Диспетчер наклонился и поправил решетку кондиционера, чтобы холодный воздух шел ему на ноги. Это новое положение как будто устроило его; он улыбнулся, чувствуя освежающий холодок. Затем, заложив руки за голову, снова откинулся, расслабился и принялся разглядывать металлический потолок.

В его сознании промелькнуло никогда не блекнущее воспоминание о Миннеаполисе и девушках на Николетт-авеню. Он снова пересчитал пятьдесят четыре дня, которые предстояло перетерпеть до возвращения в Штаты. Когда заканчивался очередной день, штаб-сержант торжественно вычеркивал его в маленьком блокноте, который держал в нагрудном кармане.

Зевнув, вероятно, в двадцатый раз, он взял с подоконника бинокль и посмотрел на самолет, стоявший на темном асфальте взлетно-посадочной полосы, уходящей от вышки диспетчерской.

Полоса была расположена на острове Тасос в северной части Эгейского моря. Остров отделяли от материковой греческой Македонии шестнадцать миль воды; этот промежуток носил вполне естественное название «пролив Тасос». Остров Тасос — это сто пятьдесят квадратных миль скал, леса и осколков классической истории, восходящих к первому тысячелетию до нашей эры.

Аэродром Брейди, как его обычно называл персонал базы, был построен по договору между США и Грецией в конце шестидесятых годов. Помимо десяти реактивных истребителей F-105 на базе постоянно находились только два гигантских транспортника С-133, похожих на толстых серебряных китов, сверкающих на ослепительном эгейском солнце.

Сержант направил бинокль на спящий самолет и поискал признаки жизни. Поле было пустынным. Большинство людей пьют пиво в соседнем городке Панагия, загорают на пляжах или просто лежат в казарме, где кондиционеры создают прохладу. Только у главных ворот стоял военный полицейский, да постоянное вращение антенны на верху цементного бункера свидетельствовало о присутствии человека. Диспетчер медленно поднял бинокль к глазам и посмотрел на лазурное море. День был яркий, безоблачный, и мужчина без труда разглядел очертания греческого берега. Окуляры повернулись на восток и остановились на линии горизонта, где синяя вода встречалась со светло-голубым небом. В бинокль за знойным дрожащим маревом стало видно белое судно на якоре. Можно было различить крошечные черные буквы на борту — «Первая попытка».

«Вот дурацкое название», — подумал диспетчер. Он не понимал его смысла. На корпусе корабля виднелись и другие надписи. Вдоль всего корпуса крупными, черными вертикальными буквами значилось НПМА. Диспетчер знал, что это означает «Национальное агентство подводных и морских работ».

На корме корабля нависал над водой огромный кран, он поднимал из глубины какой-то шарообразный предмет. При виде работающих на кране людей сержант в глубине души порадовался, что гражданским тоже приходится работать в воскресенье. Внезапно его занятие прервал механический голос из селектора:

— Алло, диспетчерская, это радар… Прием!

Сержант положил бинокль и повернул рычажок микрофона.

— Говорит диспетчерская, радар. В чем дело?

— Обнаружение примерно в десяти милях к западу.

— В десяти милях к западу? — переспросил сержант. — Это в глубине суши над островом. Ваш объект практически над нами. — Он повернулся и снова посмотрел на доску, убеждаясь, что по расписанию никакого самолета не должно быть. — В следующий раз дайте знать раньше.

— Понятия не имею, откуда он взялся, — прогудел голос из радарного бункера. — За последние шесть часов на экране ничего на сто миль вокруг.

— Что ж, либо не спи, либо проверь свои чертовы приборы! — рявкнул сержант. Он отпустил кнопку микрофона и схватил бинокль.

Потом встал и посмотрел на запад.

Вот она… крошечная черная точка летит над холмами на уровне вершин деревьев. Идет медленно, не больше девяноста миль в час. Несколько мгновений она казалась просто подвешенной в воздухе, затем начала обретать очертания. В фокусе бинокля показались крылья и фюзеляж. Сержант изумленно ахнул: над островом разнесся шум мотора одноместного биплана с неподвижно закрепленным шасси. Если не считать выступающего цилиндрического носа, фюзеляж был обтекаемый, с открытой кабиной. Большой деревянный пропеллер взбивал воздух, как крылья ветряной мельницы, и на черепашьей скорости нес старинный самолет над сушей. Обтянутые тканью крылья дрожали на ветру; видно было, что по краям ткань уже обтрепалась. От обтекателя над пропеллером до концов крыльев весь самолет был выкрашен в ярко-желтый цвет. Сержант опустил бинокль в ту минуту, когда самолет с отчетливо выписанным на фюзеляже черным мальтийским крестом, обозначавшим, что самолет — германский, времен Первой мировой войны, пролетел мимо диспетчерской вышки.

При других обстоятельствах, увидев, что самолет проносится всего в пяти футах от контрольной вышки, диспетчер кинулся бы на пол. Но вид призрака с туманных небес Западного фронта привел его в такое изумление, что он не успел отреагировать и продолжал стоять. Пролетая мимо, пилот нагло помахал из кабины. Он был так близко, что сержант хорошо разглядел его лицо под поношенным кожаным шлемом и летными очками. Призрак из прошлого улыбался, похлопывая по гашетке спаренного пулемета, смонтированного на капоте двигателя.

Может, это какой-то колоссальный розыгрыш? Пилот — сумасшедший грек из воздушного цирка? В голове у сержанта вертелось множество вопросов. Но ответов не было. Внезапно он увидел двойные вспышки за пропеллером. Стекло диспетчерской вышки разлетелось и исчезло.

Время на мгновение остановилось — на аэродром Брейди пришла война. Пилот истребителя времен Первой мировой миновал контрольную вышку и нацелился на стройные современные реактивные самолеты, стоящие вдоль полосы. Древние восьмимиллиметровые пули одна за другой рвали тонкие алюминиевые корпуса «Старфайтеров» F-105. Три самолета мгновенно вспыхнули: загорелись их полные баки. Они горели ярко, превращая асфальт полосы в черные лужи. Снова и снова ярко-желтое летающее ископаемое проносилось над полем, выплескивая свинцовый поток и сея разрушения. Очередь дошла до одного из грузовых С-133. Самолет взорвался в гигантском столбе пламени, поднявшемся на сто футов.

В диспетчерской сержант бросился на пол, ошеломленно глядя на красную полоску крови на груди. Он осторожно достал из нагрудного кармана черный блокнот и с изумлением посмотрел на маленькую аккуратную дырочку в центре обложки. Глаза начала застилать темная пелена, но он постарался ее стряхнуть. С трудом встал на колени и огляделся.

Пол усеивали блестящие осколки стекла, обломки радиооборудования и мебели. Посреди комнаты, как мертвое механическое животное, лежал перевернутый кондиционер, задрав ножки; из нескольких пулевых ранений на пол вытекал охладитель. Сержант недоуменно посмотрел на передатчик. Тот чудом не пострадал. Сержант прополз по полу, изрезав колени и ладони осколками стекла. Дотянулся до микрофона и крепко сжал черную пластиковую рукоять, запачкав ее кровью.

Сознание его погружалось в темноту. «Какова нужная процедура? — подумал он. — Что надо говорить в таком случае?» Скажи хоть что-нибудь, кричало его сознание, что угодно!

— Всем, кто меня слышит. СОС, СОС! Говорит аэродром Брейди. На нас напал неизвестный самолет. Это не учебная тревога, повторяю, аэропорт Брейди под огнем…