Внезапно, вопреки всякому здравому смыслу, я почувствовала, что глубоко внутри вязальной меня зашевелилось острое желание: желание схватить спицы и создать такой жакет для себя самой.

Получится ли у меня, связав это истинное шишечное наваждение, превратить уродство в очарование? Смогу ли я подружиться с шишечками? Я должна была попытаться.

Рекомендации по километражу пряжи уже намекали мне, что это будет долгое путешествие. На создание кофточки, аналогичной по размеру и форме, обычно требуется около 770 метров пряжи — и это если использовать толстую и объемную. Но эта малышка хотела целый километр, а может, и больше. Я заказала 1280 метров плюшевой шерстяной пряжи, посчитав, что всегда могу связать из остатков подходящую шапочку и рукавички в таком же шишечном стиле (с кем поведешься…).

Набрав петли по нижней кромке, я приступила к вязанию, продвигаясь вверх. По схеме сначала нужно выполнить рукав-реглан, а потом — уже в самом-самом конце — увенчать жакет под горлышко нагромождением шишечек. Работа над основной частью прошла очень быстро, мои спицы легко штамповали ряды лицевых петель.

И стоило только поймать себя на мысли — «Да я закончу уже к концу недели», как я со всего маху въехала в шишечки. Говорят, что вождение машины в Америке имеет две крайности — вы давите на газ, разгоняясь по новой ровной дороге, а в следующий момент асфальт внезапно заканчивается, и вот уже приходится вилять между рытвинами, настолько большими, что в них легко поместится джип. После крейсерской скорости вязания ровной лицевой глади пришлось переключиться на первую передачу, размышляя, успею ли я добраться до следующего города к закату.

А потом что-то произошло. Тумблер в моем нетерпеливом мозгу вдруг отключился. Я перестала обращать внимание на время и скорость; я перестала с нетерпением ожидать следующий и последующий ряды. Я погрузилась в глубокое и медленное удовольствие от настоящего момента, от каждой провязанной петли. Я с удовольствием наблюдала, как форма становится округлой, как она растет и, наконец, вызревает в полноценную шишечку. Я волновалась, когда приходила пора ввести каждую новую шишечку домой, в семью петель.

Мне нравилось смотреть, как остальные петли принимали новичка, даже голова шла кругом, когда шишечки медленно и степенно появлялись на моих спицах. Я ощущала чувство солидарности со своей бабушкой, со всеми вязальщицами шишечек до меня. Они тоже столкнулись с этой тайной и крепко хранили ее. Они терпели презрительные ухмылки и закатывание глаз антишишечников, беспечно продолжая свой жизнерадостный путь. Теперь и я понимала.

Я люблю этот жакет с шишечками больше, чем любую другую вещь, когда-либо связанную мной. Я не уверена, что он мне к лицу. Но, когда я надеваю его, легко могу вычислить в толпе шишконенавистника и почувствовать связь с шишечным братством, с теми, кто знает эту тайну. Мне нравится, как лежит воротник, мне правится, как он украшает и защищает мою шею, на которой уже прорастает россыпь собственных шишечек.

Кстати говоря, на прошлой неделе я сходила к дерматологу для ежегодного обследования. Она посмотрела на мои веснушки, измерила жуткую родинку на спине, а потом взглянула на шею.

«Если это доставляет вам неудобства, мы можем их удалить», — сказала она.

На мгновение я задумалась. Я подумала о своей бабуле и ее водолазках, и насколько легко она могла бы удалить свои бородавки. Но она этого не сделала.

«Знаете… — ответила я, — мне и так нормально, спасибо».

Удачный разрез

Когда мне было восемь, вернувшись однажды домой из школы, я обнаружила, что все вещи в нашем доме на Биттерсуит-роуд в Рочестере, штат Нью-Йорк, уже упакованы и отправлены, а мне предстоит тащиться в машине на запад — далекий, далекий запад — и в эту поездку отправится только один из моих родителей.

Если бы к этой истории была написана музыка, то именно в этом месте игла соскочила бы с виниловой пластинки. Мы встретились с отцом в парке, я и мои братья, попрощались с ним, а мама все это время сидела в машине. Потом мы уехали. Вот так просто.

Для моей мамы это было начало новой прекрасной жизни, полной счастья и новых открытий. Для меня, сидевшей на заднем сиденье машины без кондиционера, в компании с хлорофитумом, телевизором Sony и угрюмыми братьями, это было первым настоящим эмоциональным откровением за гранью сказочного королевства, упавшего на асфальт мороженого или сломанной игрушки.

Мое сердце еще недостаточно загрубело, чтобы защититься от того, что происходит. Машина увозила нас все дальше и дальше от дома, и я не могла остаться равнодушной ко всему, что видела из окна. Столько всего нового. Открыто-закрытый бассейн в гостинице Holiday Inn в штате Иллинойс, река Миссисипи, настоящая пальма, холл отеля, где выступала группа с песней «You Are the Sunshine of My Life» и где мне впервые разрешили попробовать имбирный эль.

Мы продвигались все дальше и дальше, через удушающую жару и все более пустынный пейзаж. С каждым штатом, который мы проезжали, моя мама становилась все радостнее, а я и мои братья — все нетерпеливее. Я помню, что мне было жарко и неудобно. Мой фотоаппарат, лежащий под задним стеклом машины, практически растаял к тому моменту, как мы въехали в Техас. Конечным пунктом назначения был город Тусон.

Но это не был современный Тусон, с его многоэтажными курортами, великолепными полями для гольфа и торговыми комплексами на открытом воздухе, оборудованными кострищами, кондиционерами, замороженным десертом джелато [Джелато, также желато (итал. gelato, от лат. gelātus — замороженный) — популярный итальянский замороженный десерт из свежего коровьего молока, сливок и сахара с добавлением ягод, орехов, шоколада и свежих фруктов.] и бутиком Tiffany. Это была сухая плоская равнина, которая запоминалась лишь тишиной и блеклыми цветами, как на старой выцветшей кинопленке.

Мы добрались до места в сумерки и остановились в отеле Howard Johnson чуть в стороне от автострады 10. В воздухе так сладко пахло, а на парковке прямо из горки камней росла зеленая колючка. Я была очарована. Нежный пушок между колючек напоминал бархатистую кожицу персика. В тот вечер я усвоила первый урок пустыни: нельзя гладить кактус, независимо от того, насколько мягким он кажется. Понадобилось несколько дней, чтобы вытащить все крошечные колючки из пальцев. Добро пожаловать в Аризону.

И да, моя мать напоминает мне, что все мы знали о переезде за несколько месяцев, и я даже помогала упаковывать вещи.

А еще она говорит, что уезжали мы августовским утром, а не внезапно в один из дней после школы. И умом я понимаю, что это правда. Но мой мозг восьмилетнего ребенка сохранил эти впечатления несколько иначе, и уже вряд ли что-то сможет их изменить.

Если отрезать часть единого целого, это неизбежное потрясение для всей системы. То, что когда-то было целым, теперь раскололось. Перережьте нити вязаного полотна, и петли быстро распустятся, отступая в панике назад к дому, которого больше нет. Но такой разрез очевидно открывает и новые возможности, любопытно же, что может быть на этом новом полотне.

Есть и простой способ, безболезненный. Сначала нужно принять ряд мер под общим названием «стик» [РАЗРЕЗ В ЖАККАРДОВОМ КРУГОВОМ ВЯЗАНИИ Steek (шотл.) — соединять, делать переход. Так как полотно связано по кругу, необходимые проймы или разрезы переда жакета ПРОРЕЗАЮТ. Чтобы не повредить полотно, вяжутся вставки. Это вставки можно рассматривать как припуски на переходах от спины или переда к рукавам либо к планкам у жакета.], чтобы подготовить петли к тому, что их ожидает, и помочь им пережить потрясение, исцелить, не оставляя шрамов, и даже расцвести в новой для них среде. По мнению Элис Стэрмор [Элис Стэрмор — профессиональная вязальщица, фотограф и автор книг по рукоделию, родом из Шотландии.], «стик» — это старошотландское слово, которое означает «ожесточение сердца» или «запирание ворот», — подходящий способ описать действия для подготовки петель к возможно столь травмирующему опыту. И по сей день во мне еще живут спущенные петли, оставшиеся от того внезапного разреза, когда мне было восемь лет. Любимая чашка может разбиться, ручку могут случайно выкинуть, нежданные перемены внезапно свалятся на меня, и вот я уже охвачена паникой, которая, как я знаю, с настоящим никак не связана.

Правильный разрез — это гораздо больше, чем просто взмах ножницами. Он начинается с набора нескольких «лишних» петель, они укрепят края разреза, и вязание не расползется. Прежде чем выполнить разрез, нужно проложить строчку на швейной машине или надвязать несколько рядов крючком, чтобы укрепить кромки этих лишних петель.

Надежно укрепите берега, и тогда поток петель никогда через них не прорвется. На самом деле, когда эти первые шаги выполнены, сам разрез становится уже таким простым, что даже скучно. Вместо того чтобы оплакивать разрыв петель, ваше вязание будет наслаждаться новым пейзажем.

Мы любим стики прежде всего за то, что они позволяют выполнять красочные затейливые узоры Fair Isle [Fair Isle — традиционный способ жаккардового вязания, получивший название в честь одного из Шетландских островов (Шотландия).] круговым вязанием без лишней возни с изнаночными рядами. Можно просто переключить коробку передач в позицию «вязать» и давить на газ, наматывая круг за кругом, пока все не будет закончено. Затем просто убираем стик, распускаем проймы, и не успеете оглянуться, как вы уже на финишной прямой. Забудете добавить стик, и ваш свитер в лучшем случае станет забавным чехлом для подушки.

Разрез стика — это важная часть жизни в вязании, практически совершеннолетие. Так же как розам необходима обрезка, саженцам — прореживание, стикам нужен разрез, если уж вы хотите получить из вязаного полотна нечто значимое. В конце концов, нам всем приходится обрезать нити, связывающие нас с родным домом, чтобы обрести независимость.