— Да откуда бы мне взяться?

— Я-то почём знаю? Вот спрашиваю.

Он даже не попытался дать мне хоть сколько-нибудь разумный ответ. И всё-таки здорово, что кроме жуткой тёти Мэг и её горбатого дворецкого в доме оказался кто-то ещё. С виду вроде нормальный человек.

Я решила сменить тему:

— Почему это окна не открываются?

— Ну, так уж заведено.

— Ясно.

Не открываются — и не надо. Продолжаем разговор. Элементарная вежливость требует для начала познакомиться.

— Я Дана. — Я решительно протянула ему руку. — Дана Мэллори. А ты…

— Сердечно рад знакомству! — Он расплылся в улыбке, недоверчиво оглядел мою руку и, явно колеблясь, вложил мне в ладонь свою. — Уильям Дерьюл. Просто Уилл.

— Привет, Уильям Дерьюл. И чему обязана?

— Ты хочешь знать, что я здесь делаю?

Я кивнула.

— Моя семья и я… мы… служим в поместье Мэллори.

— Да ты что!

Отец говорил, что из прислуги тётка держит только дворецкого и кухарку.

— Мы здесь служим уже несколько поколений, — прибавил Уилл.

Во дела. Странно, что отец не упоминал об этой семье. Почему — если они уже так давно работают в поместье? Неужели отец их не знал? Очень в этом сомневаюсь.

— И чем вы здесь занимаетесь?

Уилл повёл подбородком, но промолчал. Как будто задумался, чем здесь может заниматься целая семья на протяжении нескольких поколений.

— Вы тут кто-то вроде управляющих? — предположила я.

— Именно так, — согласился Уилл.

— Не стоит ли привести в порядок дом и сад?

— А что? — Он скрестил руки на груди. — Чем тебя не устраивают дом и сад?

— Ну, не знаю. — Я пожала плечами. — Немного запущено. А так ничего.

— Ага, — тоскливо подтвердил гость. — К счастью, ты наконец приехала. Теперь всё наладится.

Чего-чего?!

— Не думаю, что это моя забота — приводить в порядок поместье, — огрызнулась я и, швырнув чемодан на кровать, стала его разбирать.

Хотя сердилась я теперь вовсе не на Уилла, а на отца: он бросил меня здесь одну, как запирают в чулан ненужную вещь — живи, дочка, в этой дыре, и радуйся, я здесь был так счастлив! Но я же не он! Когда же он это поймёт! Хорошо хоть Уилл нашёлся, есть вероятность, что этим летом я не помру с тоски в этом медвежьем углу.

— Давай не кисни, — подбодрил Уилл. И был прав: что-то я совсем расклеилась, грубить начала.

— Извини, — вздохнула я, — ты ни в чём не виноват, просто всё это вместе…

— «Всё вместе»? — передразнил Уилл. — И какое оно — это «всё вместе»?

Я разложила на кровати свои футболки:

— Отец уехал по работе на континент. Меня на это время сбагрил сюда. А я эту тётю Мэг вообще не знаю. Понятия не имею, что она за человек. И что-то я не заметила у неё никакого дружелюбия. Нам бы и всего лета не хватило, чтобы сблизиться.

— Да, лета точно не хватит, — кивнул Уилл.

— Рада, что мы с тобой в этом единодушны. — Я понесла стопки футболок в шкаф. — Нафталином-то там не провоняло? — Я открыла сначала одну створку, потом вторую и оглядела гардероб. — Вместительный шкафчик. — Я постучала по внутренней перегородке — и тут на меня из тёмной глубины шкафа что-то как прыгнет! От ужаса я взмахнула рукой, подбросив все футболки в воздух. — Что за чёрт?! — У меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Послышалось громкое мяуканье.

— Да это же Сиссибелл! — объяснил Уилл.

Я огляделась. Мои шмотки валялись теперь по всей комнате. Саму меня трясло от страха.

Уилл сидел на кровати и гладил трёхцветную кошку с пушистым хвостом. Её неестественно синие глаза глядели на меня так, будто я только что вторглась в чужое королевство.

— Что эта кошка забыла в моём шкафу? — выдохнула я.

— Вообще-то это не твой шкаф.

— Да что ты!

— Правда не твой.

— А чей же? А, ну да. Простите, это, очевидно, кошкин шкаф?

— Именно, — подтвердил Уилл, словно никакого другого ответа и быть не могло.

— Ага, и комната, наверное, тоже кошкина, да?

— Правильно понимаешь, — опять согласился Уилл.

Меня тут что, держат за полную идиотку?!

— Как бы то ни было, буду очень признательна, если меня теперь оставят одну, — по возможности вежливо процедила я, — у меня был трудный день.

— Ладно.

— И киску свою с собой прихвати! Спасибо!

Уилл дружески улыбнулся, подхватил Сиссибелл и пошёл к выходу:

— Вообще-то это не моя кошка. Она ничья. Она просто… одна из обитателей поместья.

Этот парень у меня доиграется! Сейчас у меня сдадут нервы, и тогда… Тихо, спокойно, дышим, глубоко дышим…

— Хорошо, — выдавила я из себя, — тогда просто унеси отсюда этого обитателя. Мне надо немного отдохнуть перед ужином.

— Уже ушёл.

Я захлопнула за ним дверь и прислонилась к ней спиной. Вот ведь нахал! Ведёт себя как ему вздумается. Здесь что, все такие, с приветом? Отец предупреждал, что в деревне жители не такие, как в городе. Да уж, что и говорить, тут они настолько особенные! Папочка даже не представляет насколько!

Когда у меня прошёл этот кошачий ужас, я собрала с пола одежду и разложила её в шкафу. Придётся запирать дверь, иначе Сиссибелл опять сюда проберётся.

Без всякого удовольствия я переоделась к ужину. Может быть, хозяйке дома наплевать, переоденусь я к столу или нет, но на всякий случай надо напялить новое красное платье — вдруг поможет. Хуже не будет. Ради отца я готова подружиться с тётей Мэг.

Без десяти шесть. Я распустила косу и, причесав свои длинные каштановые волосы, посмотрелась в зеркало над комодом.

Эх, зря стараюсь! На звезду с обложки молодёжного журнала не похожа. Бледная, пухлая, ни лица, ни фигуры. Отец мне тут не помощник. Мне не хватает мамы. Не хватает её совета, я тоскую по её голосу, по её запаху.

Это ужасно — остаться без маминых советов в тринадцать лет! Я вздохнула и снова заплела косу.

Заколка щёлкнула, и коса свесилась у меня между лопатками. При этом мрачном освещении глаза у меня в зеркале казались совсем чёрными.

Неожиданно мой взгляд привлекло кое-что странное. Картина над камином! Не может быть! Только что на ней был ясный солнечный день — и вдруг всё помрачнело! Да здесь почти ночь! Звёзды на небе и месяц. И дым из трубы больше не идёт. Чудеса! Или это обман зрения?

Как же можно было так ошибиться?! Я провела пальцем по холсту. Обычные масляные краски, где-то слой гуще, где-то тоньше — всё как положено. Рама дорогая. Необычно широкая, золочёная, с орнаментом. В правом нижнем углу — подпись художника. Бледноватая, еле разберёшь. «У. Д. Дерьюл».

Дерьюл, Дерьюл… Сегодня я уже слышала это имя. Художник, похоже, родственник Уилла. А написано, надо сказать, недурно. Отец часто возил меня по самым известным крупным музеям, и такой необычной работы я ещё нигде никогда не видела.

Перед домом раскинулось целое море синих цветов. В лунном свете они отливали сиреневым. И словно качались на ветру.

Мне даже показалось, что в траве стрекочут кузнечики. А в первый раз я ничего такого не заметила.

Художник, должно быть, просто волшебник, другого объяснения не придумать. Не будь я так уверена, что картины сами по себе не меняются, я бы сказала, что это полотно живёт своей особенной жизнью.