Клэр Александер
Одиночество Мередит
Боюсь, одиночество — это я.
Пещеры мои, коридоры мои
Создатель души моей и Судия,
Светом своим озари.
Или запри.
Эмили Дикинсон, «Не смеет издать одиночество звука» [Перевод Марии Рожновой.]
Путь в тысячу миль начинается с первого шага.
Лао-Цзы. И Диана, психотерапевт Мередит
Пролог
У меня есть шесть минут, чтобы дойти до станции, — уйма времени, если надену сапоги без каблуков. Пальто висит на крючке у входной двери, из кармана торчит красная шапка. В сумке на кухонном столе лежит все необходимое для рабочего дня. Я вымыла голову, выпрямила волосы, подкрасила губы блеском. Они у меня сегодня под цвет шапки — вышло случайно, но мне нравится.
Где-то между кухней и входной дверью меня охватывают сомнения, к горлу подступает ком. Я не могу ни проглотить его, ни выкашлять. В груди давит, ладони горят. По рукам, словно слабые разряды тока, бегут мурашки. Я не отрываю глаз от пола, наблюдая, как по деревянным доскам, которые я так старательно полировала всего месяц назад, скользят мои ноги. Скользят, будто чужие.
Я тяжело опускаюсь на лестницу, сажусь на третью ступеньку снизу и пытаюсь сглотнуть. Продолжаю смотреть на свои ноги в толстых носках, которые всегда ношу с сапогами без каблуков, потому что размер у меня нестандартный и недостающую половинку я добираю именно так. Сапоги гордо стоят под пальто в конце коридора. Я знаю, что они там, но не могу до них дотянуться.
Нужно всего лишь подойти к двери. Засунуть ноги в сапоги и застегнуть молнии. Надеть пальто и красную шапку. Повесить сумку на плечо и закрыть за собой дверь. Простая последовательность действий, которая занимает меньше минуты. Если я выйду сейчас, то успею на электричку. У меня еще есть шанс прийти на работу вовремя.
Но ком в горле растет, я хватаю ртом воздух. Здесь нет никого, кто мог бы мне помочь, и сама себе я не помощник — не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.
Когда мне наконец удается достать из сумки телефон, проходит три часа, я вижу двенадцать пропущенных звонков и по-прежнему сижу на третьей ступеньке снизу.
День 1214
Среда, 14 ноября 2018
Меня зовут Мередит Мэггс, и я не выходила из дома 1214 дней.
День 1215
Четверг, 15 ноября 2018
Когда он приехал, я как раз прибирала в гостиной. Видела, как к дому подъезжает серая машина, как он идет по дорожке. У него длинные ноги и тонкая папка под мышкой. Всего три шага — и он уже у входа.
В 10:57 в мою дверь позвонил высокий мужчина.
Я ценю в людях пунктуальность. Меня мало кто навещает: лучшая подруга Сэди с детьми Джеймсом и Матильдой, да еще курьер из «Теско» [«Теско» — крупнейшая розничная сеть в Великобритании.] — вот и все мои постоянные посетители. Сэди часто опаздывает и выглядит измотанной, но ей простительно: она мать-одиночка и работает медсестрой в кардиологии крупнейшей клиники Глазго. Курьер из «Теско» всегда приходит вовремя.
Я глубоко вдохнула, и мои ноги в синих конверсах зашагали к двери. Правая рука потянулась к ручке, взялась за нее, нажала. Я медленно открыла дверь и мельком оглядела пришедшего. Клетчатая рубашка застегнута наглухо, сверху темно-синий дафлкот. Я подумала, что он на пару лет моложе меня. А может, это просто преимущество свежего воздуха и солнечного света. У него были темные волосы, короткие по бокам и подлиннее на макушке. Дружелюбное лицо — открытый взгляд и легкая, непринужденная улыбка.
Ко мне нечасто приходят гости. Этот, на первый взгляд, был вроде ничего.
Он протянул мне руку.
— Мередит? Я Том Макдермотт из Фонда помощи одиноким людям «Возьмемся за руки». Давно хотел с вами познакомиться.
Увы, я не могла сказать того же о себе. Не то чтобы я много хочу, но знакомства с новыми людьми меня не радуют. Особенно с теми, кто приходит лишь убедиться, что я не пренебрегаю личной гигиеной, не голодаю и не пью водку по утрам. Когда все галочки проставлены и бланки заполнены, им становится очевидно, что я довольно скучный персонаж.
Я пожала руку Тому Макдермотту, потому что так принято. Он первый мужчина, пришедший в мой дом после Гэвина — милого, славного Гэвина, не имеющего никакого отношения к моим кошмарам, — но я не почувствовала угрозы. Том Макдермотт, стоящий на пороге в клетчатой рубашке и пальто, меня ничуть не напугал.
И все же я не разрешила ему войти. Пока не разрешила. Хотя я сама его пригласила, правда без особого энтузиазма — Сэди оставила листовку на кухонном столе под коробкой зефира, а я лишь выполнила перечисленные в ней пункты. Ту самую листовку, которую Том Макдермотт только что выудил из папки и держал передо мной. Я сцепила пальцы за спиной, увидев черные заглавные буквы: «МЫ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ ДЕРЖАТЬ ВАС ЗА РУКУ». Акт неповиновения, о котором знаю только я.
Люди, изображенные на листовке, хорошо мне знакомы — я вижу их лица по несколько раз в день на дверце холодильника, под магнитиком в форме сердца. Женщина средних лет и мужчина, годящийся ей в дедушки. У него мутные глаза и пучки седых волос по бокам головы; сидя сгорбившись в кресле, он выглядит крошечным. Они улыбаются друг другу и — в строгом соответствии с названием — держатся за руки.
— Я всегда думала, что такая помощь — для стариков, — объявила я Тому Макдермотту, готовая предъявить в качестве доказательства листовку.
— На самом деле мы стараемся помогать всем, кому нужен друг. Пожилым, подросткам, людям любого возраста.
— У меня есть друзья. — Я явно приукрасила правду.
— Возможно, у вас найдется место для еще одного?
Я думала о его словах, о том, что мой микроскопический круг общения трудно даже назвать кругом — если не брать в расчет кошек, — и не особо прислушивалась к тому, что он говорил про обучение, оценку рисков и правила поведения. Но все же решила, что мне достаточно любопытно, чтобы впустить его в дом.
* * *
Я не могла убрать с журнального столика в гостиной почти собранный пазл с «Поцелуем» Густава Климта, поэтому осторожно отодвинула его к стене. Если Тому Макдермотту понадобится стол, мы можем пойти на кухню.
Я оставила его и пошла приготовить нам чай. («Без сахара — я и так сладкий», — сказал он, подмигнув, и почему-то это прозвучало ничуть не пошло, а даже мило.) Когда я вернулась, он стоял на коленях у столика и рассматривал «Поцелуй».
— Сколько времени у вас на это ушло?
— Несколько дней, занималась урывками по полчаса. — Я поставила чайный поднос на пол. Рядом пристроила тарелку с шоколадным печеньем, хотя Том Макдермотт уверял, что он и так сладкий.
— Потрясающе, — воскликнул он, и я решила, что речь идет о собранной картине, а не о десерте, хотя он потянулся за печеньем и откусил кусочек.
Он остался сидеть на полу, скрестив длинные ноги, и запивал печенье чаем. Для совершенно чужого человека он как-то чересчур комфортно устроился в моей гостиной. Я присела на край дивана, обхватив ладонями горячую кружку.
— Мередит, я правда очень рад нашему знакомству. Давайте я расскажу немного о нашей организации. Она создана в 1988 году здесь, в Глазго, женщиной по имени Ада Суинни. Ее мать не могла выходить из дома из-за деменции. Наша миссия сегодня точно такая же, как и тогда у Ады, — предлагать общение, дружбу и поддержку всем, кто в этом нуждается.
Я не знала, нужно ли что-то отвечать, поэтому молча сделала глоток чая.
— Самое главное, чтобы вы всегда чувствовали себя комфортно и в безопасности. В любой момент, если что-то не так, вы можете попросить меня уйти, и я уйду — без вопросов! — Он достал из папки какие-то бланки. — Может, сначала покончим со скучными формальностями?
Я ответила на все его вопросы и кивнула во всех нужных местах, после чего бланки вернулись на прежнее место.
— В пазлах вы явно преуспели, — заметил он. — А чем еще любите заниматься?
Том Макдермотт улыбнулся — надо признать, глаза у него добрые, — а я молча смотрела на него. И спустя несколько долгих секунд произнесла:
— Я много читаю.
— Да уж, вижу! — Он указал на книги, выстроившиеся вдоль всей стены, и проворно вскочил — очень ловко для человека с такими длинными ногами. — У вас довольно разнообразная коллекция. Много классики… история… искусство… А есть что-то самое любимое?
— Вообще-то, это сборник стихов. Эмили Дикинсон. — Я подошла к стеллажу и достала тонкую потрепанную книгу в оранжевой обложке. Она хранила на себе следы прикосновений — много лет ее листали пальцы гораздо старше моих. Я купила ее в любимом букинистическом магазине; на внутренней стороне обложки от руки написано: «Дорогой Вайолет, всегда твой». Я часто задавалась вопросом, кто такая Вайолет и почему книга, подаренная ей в знак преданности, в итоге досталась мне, и всего за два фунта. Не знаю, что у книги за история, но, держа ее в руках, я всегда чувствовала себя защищенной.
— Дикинсон. «Звук похорон в моем мозгу», это ведь она, да? Гениально.
— Можете взять почитать, если хотите, — предложила я неожиданно для себя.
— С удовольствием, спасибо, Мередит. Я буду с ней очень аккуратен и верну при следующей нашей встрече.
