Клиффорд Саймак

Братство талисмана

Паломничество в волшебство

Перевод К. Королева

Глава 1

Чердачный гоблин наблюдал исподтишка за монахом, а тот не сводил глаз с книжника, который, не подозревая, что за ним следят, пытался извлечь из-за корешка старинного фолианта какой-то свиток. Гоблин ненавидел монаха и, надо сказать, имел к тому достаточно оснований. Монах же не испытывал ни к кому на свете ни ненависти, ни любви; он отличался завистливостью и склонностью к фанатизму. Поскольку час был поздний, помещение библиотеки пустовало. В нем царила тишина, лишь скреблась где-то в укромном уголке мышь. На столе, за которым сидел книжник, догорала свеча.

Книжник сунул манускрипт за пазуху, поднялся, поставил фолиант обратно на полку и затушил двумя пальцами свечку. Бледный лунный свет, проникавший внутрь сквозь высокие, от пола и чуть ли не до стропил, окна, замерцал на переплетах многочисленных томов. Книжник осторожно двинулся к выходу. Монах постарался поглубже спрятаться в тень и не сделал ни малейшей попытки остановить книжника. Исполненный ненависти к монаху гоблин озадаченно почесал затылок.

Глава 2

Когда в дверь постучали, Марк Корнуолл ел хлеб с сыром. В маленькой комнате было холодно; в очаге потрескивали дрова, но тепла от них исходило всего ничего. Корнуолл встал, стряхнул с куртки крошки сыра и открыл дверь. На пороге стояло весьма странное существо — крошечное, не более трех футов ростом, худое и сморщенное. Из-под поношенных кожаных брюк виднелись босые, густо заросшие шерстью ноги. Наряд существа дополняли старенькая рубашка из алого бархата и остроконечный колпак.

— Чердачный гоблин, — представилось существо. — Могу ли я войти?

— Разумеется, — ответил Корнуолл. — Я слышал о тебе, но, признаться, всегда считал тебя выдумкой.

Гоблин переступил порог и тут же устремился к очагу. Присев перед ним на корточки, он протянул ладони к огню.

— Это почему же? — справился он. — Тебе ведь известно, что на свете существуют гоблины, эльфы и другие члены Братства. Почему же ты не верил в меня?

— Может, потому, что никогда не видел, — отозвался Корнуолл. — По-моему, ты до сих пор вообще никому не попадался на глаза. Так что, сам понимаешь…

— Я прятался, — заявил гоблин, — скрывался у себя на чердаке, благо там до меня не так-то просто добраться. Дело в том, что некоторые ваши монахи ведут себя, ну, что ли, неразумно. Они начисто лишены чувства юмора.

— Сырку не хочешь? — предложил Корнуолл.

— Что за глупый вопрос? Конечно хочу!

Гоблин отодвинулся от очага, огляделся и взобрался на деревянную скамью, что стояла у стола.

— Сдается мне, — заметил он, — жизнь у тебя не из легких. Обстановочка, прямо скажем, бедноватая.

— Какая есть. — Корнуолл вынул из висевших на поясе ножен кинжал, отрезал кусок сыра и ломоть хлеба и вручил угощение гоблину.

— И пропитание скудноватое, — продолжал тот.

— Увы. Однако я полагаю, ты явился не за сыром?

— Нет, — сказал гоблин. — Я видел тебя сегодня вечером. Видел, как ты украл манускрипт.

— И что? — поинтересовался Корнуолл. — Он тебе нужен?

— Ни капельки, — проговорил гоблин, вгрызаясь в сыр. — Я всего лишь хотел сообщить тебе, что видел не только я, а еще и монах по имени Освальд.

— Раз так, почему же он меня не остановил? Почему позволил уйти?

— У меня такое впечатление, что твоя совесть совершенно спокойна. Ты даже не пытаешься отрицать своей вины.

— Ты же видел меня, — произнес Корнуолл. — Видел, но вмешиваться не стал. Значит, у тебя имелись свои соображения.

— Может быть, — согласился гоблин. — Сколько лет ты здесь проучился?

— Почти шесть.

— То есть ты уже не студент, а ученый. Книжник.

— Разница небольшая.

— Возможно. Тем не менее ты вышел из того возраста, когда люди занимаются всяким озорством.

— Наверно. Но что-то я никак не пойму, куда ты клонишь…

— Я клоню к тому, что Освальд видел тебя и все же позволил тебе уйти. Может, он знал, что именно ты крадешь?

— Вряд ли. Я и сам не подозревал о существовании манускрипта, пока не наткнулся на него. Просто, когда книга очутилась у меня в руках, мне показалось, что переплет выглядит как-то странно. Из-под него словно что-то выпирало, как будто между кожей и основой находился посторонний предмет.

— Если он был таким заметным, почему же никто не обнаружил его раньше? — спросил гоблин. — Кстати, как насчет добавки?

Корнуолл отрезал еще сыру.

— Я думаю, ничего тут сложного нет. Должно быть, мне единственному на протяжении целого столетия взбрело в голову снять с полки этот том.

— Что ж, вполне вероятно, — признал гоблин. — А о чем говорилось в той, которую ты листал?

— Рассказ древнего путника, записанный в незапамятные времена каким-то монахом, который, надо отдать ему должное, сделал из книги произведение искусства: красочные инициалы, причудливые узоры на полях. А содержание — так, набор побасенок.

— Тогда зачем она тебе понадобилась?

— Порой из груды лжи проклевывается вдруг росток истины. Я искал упоминание о том, что меня интересовало.

— И нашел?

— Да, но не в книге, а в манускрипте. Мне думается, рассказ в книге записан со слов самого путешественника. Я вовсе не уверен, что подобное нагромождение небылиц могло удостоиться чести быть скопированным хотя бы пару раз. А монах молодец — такой работой можно и нужно гордиться.

— Ты говорил про манускрипт.

— Вообще-то, манускриптом его назвать трудно, ибо он состоит всего-навсего из одного листка. Все то же повествование, но с подробностями, которые монах-переписчик почему-то опустил.

— Ты полагаешь, что его в конце концов замучила совесть и он пошел с ней на сделку, сунув листок за переплет?

— Может быть, — отозвался Корнуолл. — Но мы немного отвлеклись. Так зачем ты пришел?

— Монах, — сказал гоблин, — ты не знаешь этого Освальда, а я знаю. Из всей их братии он самый опасный. Для него нет ничего святого, он готов шпионить за кем угодно. Ты, наверно, уже сообразил, что он намеренно выпустил тебя из библиотеки и не стал поднимать шум.

— Похоже, мое поведение тебя ничуть не возмущает, — хмыкнул Корнуолл.

— Ты прав. Скорее я на твоей стороне. Этот треклятый монах столько лет отравлял мне жизнь, все норовил поймать меня, загнать то в одну, то в другую ловушку. Я, разумеется, не давал ему спуску, отплачивал всякий раз, когда он проворачивал очередную гнусность, однако он не отступался. Так что, как ты, вероятно, уже догадался, я питаю к нему отнюдь не добрые чувства.

— Ты думаешь, он выдаст меня?

— Насколько я его знаю, — ответил гоблин, — он попытается продать свои сведения.

— Кому? Кому они нужны?

— Начнем с того, — сказал гоблин, — что похищенный тобой манускрипт был спрятан за переплетом старинной книги. То, что его позаботились спрятать — и похитить, — наводит на размышления, не правда ли?

— Пожалуй.

— Как в городе, так и в самом университете, — продолжал гоблин, — найдется немало беспринципных искателей приключений, которые наверняка заинтересуются рассказом монаха.

— По-твоему, манускрипт могут утащить?

— Разумеется. А вместе с ним в опасности и твоя жизнь.

Корнуолл вновь угостил гоблина сыром.

— Благодарю, — сказал тот. — А нельзя ли получить еще хлебушка?

— Ты оказал мне услугу, — проговорил Корнуолл, выполнив его просьбу, — и я тебе весьма признателен. Но скажи, какого исхода ты ожидаешь?

— А разве не ясно? — удивился гоблин. — Я хочу, чтобы этот противный монах сел в лужу и как следует извозился в грязи. — Он положил хлеб с сыром на стол, сунул руку за пазуху и извлек оттуда несколько листов пергамента, которые расстелил на столе. — Сдается мне, сэр книжник, ты умеешь обращаться с пером.

— Во всяком случае, писать я пишу, — ответил Корнуолл.

— Ну и хорошо. Вот старый пергамент, с которого стерли весь прежний текст. Я предлагаю тебе переписать твой листок и возвратить его на место.

— Но я не…

— Перепиши его, — перебил гоблин, — но не целиком, а с изменениями, маленькими, незаметными, которые собьют ищеек со следа.

— Это просто, — сказал Корнуолл, — но свежие чернила выдадут подделку, и потом, мне не под силу скопировать в точности почерк. Обязательно проявятся различия, которые…

— Да кто сумеет их установить? Манускрипт видел только ты, поэтому за почерк можно не беспокоиться. Пергамент достаточно древний, а что касается стертого текста, то в старину такие вещи проделывали довольно часто.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Корнуолл.

— Чтобы отличить оригинал от подделки, нужен глаз книжника — а с чего ты взял, что твое творчество попадет в руки кому-нибудь из них? К тому же тебя все равно здесь не будет…

— Не будет?

— Конечно. Или ты полагаешь, что можешь оставаться тут после всего, что случилось?

— Наверно, ты прав. Честно говоря, я и сам подумывал уйти.

— Надеюсь, то, что написано в манускрипте, не окажется пустой выдумкой. Но даже если…