Колин Мэлой

Подземелья Дикого леса

Посвящается Стиву Молку

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Парень и его крыс

Падает снег.

Белый, словно перья лебедя, словно цветы триллиума. Его белизна в обрамлении темно-зеленых и коричневых тонов леса кажется почти ослепительной. Снег лежит пушистыми сугробами среди мирно спящих лап плюща и кустов ежевики, собирается у стволов высоких елей, покрывает канавки меж широких корней кедра.

Через густой лес ведет дорога. Она тоже покрыта нетронутой снежной пеленой.

На самом деле, если не знать, что под этим снегом спряталась дорога — столетия шагов, стука копыт и бесконечные мили истертых временем камней, — можно решить, что это просто случайная проплешина в густом лесу, которую почему-то не тронула буйствующая зелень. На дороге нет ни следов телег, ни отпечатков шин. Нежное покрывало снега нигде не запачкано подошвами сапог. Можно подумать, что это звериная тропа, земля, где деревьям не дает вырасти постоянный поток молчаливых паломников — оленей, лосей и медведей. Но здесь, в этом укромном уголке мира, нет даже следов животных. Чем дольше падает снег, тем надежнее скрывает он дорогу. Она постепенно сливается с огромным, бесконечным лесом.

Слушай.

Дорога безмолвна.

Слушай.

Вдруг эту умиротворенную тишину нарушает отдаленный грохот колес и ржание лошади, которая несется, выбиваясь из сил. Копыта выстукивают по земле бешеный ритм, приглушенный мягкостью снежного покрывала. Смотри: из-за дальнего изгиба, отрываясь двумя колесами от дороги на крутом повороте, стремительно вылетает карета. В нее запряжены две взмыленные черные лошади — из их ноздрей, словно дым из трубы, валит пар. Над лошадьми возвышается возница, крупный, укутанный в черную шкуру мужчина в потрепанном цилиндре. Он не переставая прикрикивает на лошадей: «НО!» и «ШЕВЕЛИТЕСЬ!» — и не жалеет кнута. На лице его застыл испуг. В короткие мгновения между ударами кнута он с опаской оглядывает лес вокруг.

Присмотрись: за ним, в простой черной карете, сидит единственный пассажир — женщина. Она одета в прекрасное шелковое платье, лицо скрыто переливающейся розовой вуалью. На пальцах мерцают кольца, усеянные яркими камнями. В руках у нее — изящный бумажный веер, который она то и дело нервно раскрывает и закрывает. Незнакомка тоже смотрит на стены деревьев по обеим сторонам от кареты, будто выискивая кого-то — или что-то. Напротив нее стоит сундук, богато украшенный золотой и серебряной филигранью. Сундук заперт на замок, ключ от которого на тонком золотом шнуре висит у женщины на шее. Охваченная беспокойством, она стучит сложенным веером в потолок кареты.

Услышав стук, возница подгоняет лошадей, обрушивая на их вздымающиеся бока еще больше ударов плетью. И тут его внимание привлекает внезапное движение на дороге. Он щурится, заслоняя глаза от слепящей белизны падающего снега.

Посреди дороги стоит мальчик.

Но это не обычный мальчик. Этот мальчик одет в элегантный, расшитый тесьмой мундир, будто какой-нибудь офицер пехоты времен Крымской войны. Из-под грубой меховой ушанки выбиваются черные кудри. Он лениво помахивает пустой пращой. На плече у него сидит крыса.

— СТОЯТЬ! — кричит мальчик. — ЭТО ОГРАБЛЕНИЕ!

— Слыхал? — кричит крыса — точнее, крыс. — Придержи коней, толстяк!

Возница шипит проклятия себе под нос, быстрым движением отбрасывает кнут и подхватывает вожжи обеими руками. Яростно щелкает, и лошади переходят на галоп. На лице его появляется злорадная улыбка.

— НО! — подгоняет он загнанных животных.

Беспечная уверенность на лице мальчика уступает место растерянности. Тяжело сглотнув, он с запинкой выдавливает:

— Я… я серьезно!

Возница растягивает потрескавшиеся губы в ухмылке, ощерив два ряда желтых зубов. Он и не думает останавливаться. Карета подлетает на заснеженной дороге, и дама внутри слабо вскрикивает. Мальчик поспешно наклоняется и поднимает с земли камень. Вытерев его о штаны, укладывает заряд в пращу.

— Не заставляйте меня это делать, — предупреждает он.

Услышал ли его возница, непонятно — карета движется в сторону мальчика и крыса с угрожающей скоростью.

С ненавязчивой легкостью — очевидно, для него это не впервой — мальчик пускает камень, и тот летит в сторону кареты. Возница наклоняется как раз вовремя, и снаряд, пронесшись у него над головой, падает в густые, усыпанные снегом заросли папоротника. Времени подобрать другой у мальчика нет — карета уже так близко, что он чувствует запах лошадиного пота.

С тихим писком крыс ныряет в овраг у обочины дороги. Паренек кидается следом, и они падают. Карета проносится мимо. Лошади громко ржут, напуганные тем, что едва не врезались в разбойников.

Женщина в вуали стискивает висящий на шее ключ и тоненько вскрикивает от страха. Возница, довольный своим лихачеством, бросает взгляд через плечо.

— В другой раз повезет, сосунки! — кричит он и, отвлекшись, не замечает, как впереди на дорогу, словно домино, валятся кедры и закрывают проезд. Три ствола, один за другим. Бам. Бам. Бам.

Женщина вскрикивает, возница резко поворачивается и изо всех сил тянет поводья. Лошади, испуганно заржав, упираются копытами в гладкую поверхность дороги. Карету встряхивает, и она накреняется с мучительным стоном. В одну секунду приняв решение, возница яростно кричит: «НО!» — и ловко проводит лошадей и карету между нагроможденными на дороге стволами. Из леса появляются силуэты, мужские и женские; они одеты так же, как и мальчик, по-военному, но форма у всех разная. На ком-то — потрепанная рубашка, у кого-то лицо закрыто платком. Все они юны, не старше пятнадцати лет. С изумлением они смотрят на то, как возница умудряется вывести из ловушки громоздкую карету с парой перепуганных лошадей. Несколько мгновений — и вот уже препятствие позади. Возница снова хватается за кнут и принимается погонять коней.

Тем временем парень и крыс уже выбрались из придорожной канавы и стряхнули с одежды налипший снег. Крыс снова забирается к мальчику на плечо и крепко хватается за эполет мундира, а парень подносит пальцы ко рту и пронзительно свистит. Из густых кустов появляется конь, пегий бело-каурый мустанг. Мальчик вскакивает верхом и, ударив пятками коню в бока, отправляет его в галоп. У самых поваленных деревьев конь прыгает и перелетает через все три ствола, а когда снова касается земли, из-под копыт его взлетают брызги земли и снега. Появившиеся из леса дети, оправившись от удивления, тоже подзывают своих лошадей. Вскоре дорога уже заполнена всадниками — все они несутся вслед карете с беглецами.

Возница, заметив погоню, костерит безрассудное упрямство разбойников. По лицу его хлещет ветер, пронзает ледяными иглами снега.

Паренек в мундире и крыс оказываются одними из самых быстрых. Многим не удается удержать скорость, и они постепенно отстают. Через несколько минут преследователей остается всего четверо: тот самый мальчишка, еще один парень постарше и две девочки. Приблизившись к несущейся карете, они разделяются, окружая ее по двое с каждой стороны. Крыс, крепко держась за плечо мальчишки рядом с отворотом шапки, предупреждающе кричит вознице:

— Отдайте золото и можете убираться восвояси!

Тот отвечает ругательствами, настолько крепкими, что мальчик, хоть и увлечен погоней, смущенно краснеет. Он уже поравнялся с каретой, и ему видно все внутри: и женщину в вуали, и ключ на шее, и богато украшенный сундук. Женщина смотрит на него с любопытством, большие карие глаза сверкают из-под мерцающей ткани. Мальчишка на мгновение отвлекается.

— БЕРЕГИСЬ! — кричит вдруг крыс.

В попытке сбросить преследователей с седла возница резко забирает влево, и мальчик едва не попадает прямо под колеса. Подавив вопль, он сворачивает с дороги. Копыта коня тонут в мягком подлеске, и он спотыкается. Земля здесь идет под уклон, спускаясь к шумящему далеко внизу ручью. Парень готовится к падению, но конь ловко удерживается и через мгновение уже снова находит твердую опору на дороге. Всадник благодарно шепчет что-то своему скакуну в ухо, и они опять бросаются в погоню.

Карета тем временем вырвалась вперед на несколько корпусов. Три других разбойника стараются не отставать. Девочка с соломенно-золотистыми волосами схватилась за крышу кареты и пытается перебраться туда. Это рискованный маневр; все ее внимание поглощено собственными движениями. Двое других разбойников, мальчик и девочка, сумели поравняться с запряженными в карету лошадьми. Золотоволосая с натужным вскриком спрыгивает с лошади и еле-еле умудряется схватиться за декоративную решетку на окантовке крыши. Лишившись опоры в виде коня, она болтается туда-сюда по боку кареты, отчего женщина внутри снова взвизгивает. Девочка хватается понадежнее и с ликующим воплем забирается наверх. Потом поворачивается к мальчику с крысой, который по-прежнему отстает на несколько корпусов.

— Пусть победит… — начинает она, но тут карета пролетает под низко нависшей веткой, которая моментально сметает девочку с места. Мальчик с крысой нагибается, чтобы не задеть ее болтающиеся ноги, и продолжает погоню.

— …лучший, — заканчивает девочка, повиснув на ветке.

Мальчик кивает своему крысу и упрямо стискивает зубы.

Остались только он и вторая девочка. Лошадь другого парня отстала, свернув с дороги и застряв в кустах.

— Эй! — кричит мальчик. — Хватай лошадей!

Девочка, уже поравнявшаяся с правой лошадью, услышала его. Она тянет руки к уздечке, но каждую ее попытку останавливает кнут возницы.

— А ну прочь, гнусные бродяги! — кричит тот.

Девочка морщится; кожаный кончик хлыста оставляет у нее на ладони красные следы.

— Септимус, — шипит мальчик, — ты как, можешь помочь?

Крыс улыбается:

— Кажется, кое-чем могу.

Мальчик скачет уже вровень с каретой — так близко, что слышит, как женщина внутри полузадушенно охает от страха. Крыс прыгает с его плеча прямо на затылок вознице, и тот издает душераздирающий крик.

— КР-Р-Р-Р-РЫСЫ! — вопит он. — ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ КРЫС!

Но грызун уже забрался толстяку за шиворот и принялся вытанцовывать ирландские танцы у него меж лопаток. Взвыв, тот роняет кнут и вожжи; лошади в недоумении замедляют бег, и мальчик с девочкой с легкостью их нагоняют. Быстро обменявшись взглядами, разбойники прыгают верхом на лошадей и кое-как заставляют их остановиться.

Возница спрыгивает со своего места и ковыляет по дороге прочь, отчаянно хватая себя за спину. Дети со смехом провожают его взглядами, а потом снова возвращаются к делу. Девочка любезно указывает рукой вперед:

— После тебя.

Мальчик отвешивает ей поклон, шагает к карете, светясь уверенностью, и распахивает дверь.

— Мэм, — начинает он самодовольно, — не могли бы вы…

Слова застревают у него в горле. Дама снимает вуаль, под которой обнаруживается густая и спутанная каштановая борода.

А еще на него смотрит дуло кремневого пистолета.

— И не надейся, — говорит пассажир хриплым (и весьма неженственным) баритоном.

Паренек тут же падает духом.

— Но… — возражает было он.

— Бах, — добавляет пассажир и щелкает дулом пистолета ему по лбу.

Мальчик задумчиво чешет в затылке, будто проигрывая все случившееся в уме, а потом с досадой пинает носком сапога снег на дороге. Начался зимний семестр разбойничьей подготовки. И Кертис только что провалил свое первое испытание.

* * *

Где-то — казалось бы, совсем в другом мире, а на самом деле всего лишь в нескольких милях от этого места — Прю сидела, подперев голову рукой, и глядела из окна второго этажа, как мокрый снег падает на лужайку средней школы Джордж и тут же тает. «Типичная портлендская зима, — думала она. — Сплошная слякоть». Чем больше становилось снежной каши, тем тяжелей, казалось, подбородок упирался ей в ладонь. По тротуару, аккуратно огибая лужи, шла парочка; воротники пальто у обоих были зябко подняты. Машины, покрытые полупрозрачным слоем отвратительного серого снега, летели по мокрым улицам, разбрызгивая ледяную воду из выбоин в асфальте. Зрелище было в высшей степени удручающее.

— Прю!

Голос прозвенел у нее в голове так, будто кто-то пытался докричаться с огромного расстояния, словно смотритель маяка до корабля в шторм. Она предпочла его проигнорировать. Но оклик повторился:

— Прю Маккил!

Теперь он прозвучал ближе. Реальней. Как конферансье, объявляющий выход звезды на сцену. Она медленно приподняла лицо с ладони.

— Земля вызывает Прю Маккил!

На этот раз за голосом последовал взрыв смеха. Шум резко вернул Прю обратно в действительность. Она выпрямилась на стуле и оглядела комнату. Естествознание, третий урок. Весь класс пялился на нее, смеясь. Прю почувствовала, как ее щеки становятся пунцовыми.

— Извините, — выдавила она. — Я… отвлеклась.

Из-за кафедры на нее смотрела учительница, мисс Дарла Теннис. Оливковая кожа, угольно-черные волосы, туника с цветочным узором. Она поправила очки в металлической оправе, пригладила прическу и жестом успокоила класс.

— Как твой проект, Прю?

В голове Прю одна за другой пронеслись картинки: вот ее мама берет с верхней полки шкафа банку; вот Прю засовывает туда остатки французского батона и ставит на подоконник; вот папа этим утром говорит, что выкинул банку с отвратительным протухшим хлебом, и вообще, почему, черт побери, в доме валяются банки с какой-то плесенью?

— Мой папа… — начала Прю, — …мой папа его выбросил.

Класс снова взорвался смешками.

Мисс Теннис взглянула на нее поверх очков.

— Неприкольно, Прю, — сказала она. — Совсем неприкольно.

— Я ему передам, — ответила девочка.

Секунду учительница смотрела на нее изучающе, явно пытаясь понять, был ли в ее ответе намек на дерзость. Мисс Теннис пришла к ним только в этом семестре — до этого естествознание вела миссис Эстевес, но она внезапно уволилась из-за проблем со здоровьем. Дарла Теннис приехала из Юджина [Юджин — крупный город в штате Орегон. Там расположен Орегонский университет, старейший в стране публичный университет (после Гарвардского).] и очень гордилась своей репутацией «прикольной», а также близостью к ученикам. При каждом удобном случае любила напомнить, что слушает попсу. А еще она почему-то издавала странный, похожий на рычание звук каждый раз, как мистер Брим, директор, выходил из комнаты, а в коридорах за ней тянулось густое облако аромата пачули. Мисс Теннис поправила очки и окинула класс взглядом.

— Бетани? — вызвала она. — Может, ты покажешь свой проект, раз мисс Маккил не уберегла свой от отца?

Бетани Бракстон бросила на Прю снисходительный взгляд и с готовностью встала, наслаждаясь вниманием.

— Да, мисс Теннис.

— Ну что ты, — сказала та, — зови меня Дарла.

Бетани застенчиво улыбнулась.

— Дарла, — повторила она, видя, что так вернее сможет завоевать расположение учительницы.

— Что ж, приступай… — Мисс Теннис жестом пригласила ее выйти вперед и встать перед всеми.

Одернув черную водолазку, Бетани прошла через класс к длинному столу, на котором разместились разнообразные проекты. Там она открыла дверцу освещенной лампочкой теплицы, вытащила высокий, пышный куст помидора и шагнула вперед.

— В этом семестре я работаю над прививкой, — начала Бетани, прижимая горшок к груди. — Суть в том, чтобы создать более устойчивое к болезням растение и чтобы помидоры при этом были очень вкусные.

«Пф… — подумала Прю. — Опять выпендреж». В осеннем семестре их поставили работать в паре, и, что бы они ни делали, Бетани изо всех сил старалась отодвинуть ее на второй план. Она даже заявила, что коллаж для гербария составила в одиночку, хотя дубовые листья Прю собирала сама.

Мисс Теннис кивала на протяжении всей речи Бетани.

— Круто, — сказала она в итоге.

Прю бросила на нее убийственный взгляд.

— Спасибо, Дарла. Рада сообщить, что все идет очень хорошо, — продолжила Бетани. — Привитый росток, кажется, прижился. Пока плодов еще нет, но через пару недель можно ожидать, что он начнет цвести.

— Очень круто, — поспешила оценить Дарла, приглашая класс присоединиться. Семиклассники по ее подсказке высказали коллективное, но до крайности лишенное энтузиазма «ага». Прю промолчала.

Она слушала.

Куст издавал низкий, сердитый гул.

Девочка оглядела комнату, проверяя, слышит ли еще кто-нибудь. Но нет, все смотрели на Бетани с безразличными лицами.

Звук становился все громче и вибрировал все сильнее. Теперь в нем отчетливо слышались волнение и недовольство.

«Сочувствую», — подумала Прю, направляя мысли на кустик. Ей и вправду было его жалко — сейчас ведь даже не сезон для помидоров, а тут еще и приходится расти в школьной теплице. Да к тому же они оторвали росток у собрата и привили на него. Вообще дикость какая-то!

Помидор, кажется, издал тяжелый вздох.

У девочки появилась идея. «Знаешь, что можно сделать?» — сказалаона про себя.

«Р-М-П-Ф», — отозвался помидор.

Прю изложила свой план.

Вдруг Бетани поморщилась и откинула голову назад. Класс ахнул. На долю секунды всем показалось, что верхний лист куста стукнул девочку по носу. Очевидно, мисс Теннис ничего не заметила, потому что она только обвела класс суровым взглядом.

— Ну-ка, ребята! Не шумите.

Но тут все снова ахнули — видение повторилось: верхняя веточка зеленого куста вытянулась вверх и шлепнула хозяйку по носу. На лице у той отразился ужас пополам с недоумением, и она отставила руки с кустом подальше. Заметив, как все пялятся, мисс Теннис удивленно повернулась к Бетани, которая принялась отступать в сторону теплицы.

— На-наверное, ему нужно еще подрасти, — выдавила она, побелев, осторожно засунула куст обратно за стекло и попятилась назад. — Сегодня утром с ним все было нормально.

Печальный гул сменился тихим довольным свистом.

Мисс Теннис посмотрела на Прю взглядом, в котором читалось изумленное недоверие. Прю улыбнулась и снова отвернулась к окну — за ним, превращаясь в лужи на сырых улицах, падал мокрый снег.

* * *

...

ЛИ БРИМ, ДИРЕКТОР СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ ДЖОРДЖ

Дата: 2/15/-

Энн и Линкольну Маккил

Родителям Прю Маккил

Уважаемые мистер и миссис Маккил,

С самого начала учебы в нашей школе в прошлом году ваша дочь проявила незаурядный ум и самостоятельность. Несомненно, у нее большие перспективы.

Но я вынужден с прискорбием сообщить, что эти перспективы в последнее время несколько омрачены. С начала прошлого семестра ее оценки начали стремительно снижаться, а поведение в целом, судя по отзывам, стало очень необычным. Она не выказывает прежнего интереса к учебе и проявляет неуважительное отношение к учителям. Податель этого письма, мисс Дарла Теннис, пожелала сама поговорить с вами об этом, и мы надеемся, что ее вмешательство поможет найти выход из положения.

Мы понимаем, что ваша семья перенесла в этом году нелегкое испытание — исчезновение младшего сына. Мы также понимаем, какое влияние подобная травма может оказать на детей. Тем не менее мы хотели бы разобраться в этом деле и разрешить проблему в зародыше, пока она не стала непреодолимой и не привела к необходимости наказывать — или, хуже того, исключить — такую способную ученицу, как ваша дочь.

...

С уважением,

...

Ли БримДиректор средней школы Джордж

Прю опустила письмо, и над листом бумаги медленно возникли, будто три далекие луны какой-нибудь таинственной планеты, лица взрослых. В кухне стояла тишина — если не считать ритмичного крякающего звука, который исходил от качелей Мака, закрепленных на дверном косяке.