А. Горбачев

Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Редактор сборника благодарит Юрия Сапрыкина за помощь и поддержку

Институт музыкальных инициатив (ИМИ) — независимая некоммерческая организация, развивающая музыкальную индустрию в России. Мы работаем и с профессионалами индустрии, и с молодыми музыкантами, которые стремятся ими стать. ИМИ сфокусирован на создании инфраструктуры, доступной широкому кругу участников индустрии. Среди наших проектов — ежедневное медиа, онлайн-сервисы, образовательные события, исследования, издательская программа.

Институт музыкальных инициатив представляет первый выпуск книжной серии «Новая критика» — сборник текстов, которые предлагают новые точки зрения на постсоветскую популярную музыку и осмысляют ее в широком социокультурном контексте.

Почему ветераны «Нашего радио» стали играть ультраправый рок? Как связаны Линда, Жанна Агузарова и киберфеминизм? Почему в клипах 1990-х все время идет дождь? Как в баттле Славы КПСС и Оксимирона отразились ключевые культурные конфликты ХХI века? Почему русские рэперы раньше воспевали свой район, а теперь читают про торговые центры? Как российские постпанк-группы сумели прославиться в Латинской Америке? Внутри — ответы на эти и многие другие интересные вопросы.

Мы проводим конференции, семинары и курсы, публикуем книги, ведем исследовательские программы, устраиваем шоукейсы. О наших инициативах и самом важном в музыкальной индустрии читайте в «ИМИ.Журнале» — i-m-i.ru.

Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки: сборник статей / (сост. А. Горбачев) — М.: Автономная некоммерческая организация поддержки и развития музыкальных инициатив «ИМИ», 2020.

Все права защищены

© Автономная некоммерческая организация поддержки и развития музыкальных инициатив «ИМИ», 2020

* * *

Как делалась эта книга

1. Институт музыкальных инициатив (ИМИ) объявил конкурс на участие в сборнике текстов, которые исследуют и осмысляют российскую и постсоветскую популярную музыку в широком социальном и культурологическом контексте. Заявители должны были предоставить питч на 1 страницу — краткий пересказ идей, которые предполагалось исследовать в тексте.

2. Специально приглашенное жюри прочитало и оценило более 130 присланных питчей.

В жюри вошли:

● Евгений Былина, исследователь современной музыки, куратор, сотрудник издательства «Новое литературное обозрение»;

● Евгения Герасимова, заместитель директора по вопросам креативной экономики отдела культуры и образования Посольства Великобритании в Москве;

● Александр Горбачев, журналист, редактор, сценарист в студии Lorem Ipsum, редакционный советник ИМИ;

● Максим Динкевич, шеф-редактор «ИМИ.Журнала»;

● Кирилл Кобрин, историк, писатель, редактор журнала «Неприкосновенный запас»;

● Татьяна Макарова, соосновательница инициативы RUSH, программный директор конференции Moscow Music Week;

● Катя Морозова, главный редактор литературного журнала «Носорог»;

● Юрий Сапрыкин, журналист, главный редактор проекта «Полка».

3. По результатам голосования жюри было отобрано 20 финалистов, каждому из которых мы предложили написать полноценный текст на основе заявки — размером от 20 до 60 тысяч знаков. На промежуточном этапе работы над текстом авторы должны были обсудить с редактором сборника Александром Горбачевым план исследования и его небольшой фрагмент.

4. Из 20 отобранных заявок до книги в итоге дошли 12 текстов. Два материала (точнее их план и фрагмент) не укладывались в предложенную сборником жанровую рамку. Еще в шести случаях авторы по тем или иным причинам отказались от дальнейшей работы.

5. У сборника было три редактора. Александр Горбачев провел подробную стилистическую и содержательную редактуру всех текстов. Научный редактор Евгений Былина проверял корректность и осмысленность использованных исследователями аналитических процедур и концептуальных рамок. Выпускающий редактор Максим Динкевич ловил несообразности и ошибки, которые не поймали остальные. Корректоры Ольга Панайотти и Александра Кириллова еще раз проверили то, что получилось, на грамотность и структурное единообразие.

Мы очень старались избежать ошибок в этой книге. Но если вы их все-таки нашли — или если вам есть что сказать по итогам прочитанного, — напишите нам в любом удобном мессенджере или по адресу hi@i-m-i.ru.

Проект «Новая критика» будет продолжен — следите за анонсами на сайте ИМИ и в наших соцсетях.

Александр Горбачев

Ты чего такой серьезный? Новая критика: Вместо манифеста

Об авторе

Родился в 1984 году в Обнинске. Выпускник историко-филологического факультета РГГУ (2006) и магистерской программы Школы журналистики Университета Миссури (2016). Большую часть жизни работал журналистом — сначала в «Афише», где с 2005 до 2014 года прошел путь от обозревателя до главного редактора журнала «Афиша» и сайта «Афиша Волна», потом в «Медузе», где был редактором отдела специальных корреспондентов. Автор сотен публикаций о музыке и не только — рецензий, репортажей, интервью; лауреат нескольких премий «Степной волк». Совместно с Ильей Зининым написал книгу «Песни в пустоту. Потерянное поколение русского рока 1990-х», совместно с Ильей Красильщиком отредактировал книгу «История русских медиа 1990–2011». В настоящее время — сценарист в компании Lorem Ipsum, редакционный советник Института музыкальных инициатив.

1.

— Девяностые — это был еще такой, знаешь, модернизм. Нулевые — наверное, пост-. А потом начался метамодерн, — сказал мне Иван Дорн, человек, который создал это самое «потом» в русскоязычной эстраде.

Ноябрьским вечером мы сидели в гостиничном номере и говорили о судьбах постсоветской популярной музыки по поводу, которому еще предстоит быть рассказанным. Честно говоря, услышав эту фразу, я подумал, что Иван шутит.

— Хотя на самом деле я не все свои песни отношу к метамодерну, — продолжил Дорн после паузы. — Иногда он у меня просматривается, но скорее метамодерн — это Антоха МС.

Иван не шутил — а мое подозрение было вызвано журналистским снобизмом. Людям, которые пишут о музыке, вчитывая в нее смыслы и идеологии, часто необоснованно начинает казаться, что они умнее людей, которые эту музыку делают. Думаю, это иллюзия: поколение музыкантов, выросших в ситуации экономики знания и тотальной доступности архивов человеческой мысли, легко способно поддержать разговор о себе на самых разных уровнях — в том числе и на теоретическом, аналитическом, исследовательском. Иван Дорн тут — только один пример, разоблачающий мои собственные предубеждения; на самом деле список людей, значимых для современной российской популярной музыки и подтверждающих, как кажется, этот тезис, длинен и разнообразен — от вечных противников Славы КПСС [В обсуждаемом контексте характерен эпизод из интервью Юрия Дудя, где Слава КПСС обсуждает с журналистом Салмана Рушди. URL: https://youtu.be/8GGWedu77SA?t=3227.] и Оксимирона до Екатерины Шилоносовой («ГШ», Kate NV) и Николая Комягина из Shortparis.

Книга, которую вы держите в руках, пытается наметить несколько тем для таких глубоких разговоров. Современная постсоветская популярная музыка [Это словосочетание (как и вынесенное на обложку сборника слово «поп-музыка») может вызвать закономерные вопросы — особенно если учесть, что в дальнейших текстах речь идет в том числе об осознанно антипопулярных музыкантах (будь то «Соломенные еноты» или, например, проект «Резня Пономарева-Образины»). Здесь и далее я употребляю его в самом общем смысле как музыку, отличную от академической и существующую в поп-культурной инфраструктуре с присущим ей словарем: «лейбл», «клуб», «альбом», «клип», «студия» и так далее.] — в диапазоне от хип-хопа до Глюкозы, от российского рейва 1990-х до подпольных бардов 2010-х, от московского экзистенциального панка до петербургского экспериментального джаза — здесь анализируется и вписывается в широкий социально-культурный контекст с привлечением понятий «метамодернизм» и «ретротопия», работ Феликса Гваттари и Алексея Юрчака, инструментария социологии, философии и гендерных исследований.

Мне кажется, что это очень интересный и необходимый разговор. И вот почему.

2.

Конец 2010-х — время расцвета музыкальных медиа на русском языке.

Этот тезис очевидно спорен, и, чтобы защитить его, придется вернуться назад. В традиционной, выстроившейся в западной индустрии в 1960-х коммуникативной цепочке журналисты играли роль посредников между музыкой и ее аудиторией. Музыканты создавали записи и играли концерты; менеджеры (лейблы, агентства, директора и так далее) их продавали; зрители и слушатели их покупали — функция СМИ состояла в том, чтобы получить информацию от одних и донести ее другим, обосновав, почему на ту или иную продукцию имеет смысл потратить деньги и время. Проще говоря, в XX веке людям нужны были журналы, телеканалы и все иные прочие, чтобы узнать о том, что происходит с музыкой. Журналисты обладали привилегией — они первыми получали доступ к тем или иным звукам и решали, кому, как и в каком объеме о них рассказывать.

В России у этой конструкции были свои экономические и идеологические особенности. С одной стороны, здесь так толком и не заработала стандартная для западных музыкальных СМИ экономическая модель, в которой издание живет на деньги от рекламы, купленной участниками индустрии. С другой — в позднесоветской и постсоветской ситуации особое значение приобрело культурное программирование, создание и внедрение собственного канона новой популярной музыки, собственной идеологии и собственной этики. Связано это, по всей видимости, было с тем, что СМИ в условиях распада советских общественных структур и идеологических скреп фактически выступали в роли социальных визионеров/миссионеров, предлагая новые образы общества (самый хрестоматийный пример — газета «Коммерсантъ», «придумавшая» российских предпринимателей). Другой вероятный фактор — сама роль музыки, которая после окончательного исчезновения авторитета у государственного голоса стала широко восприниматься как носитель правды и моральных ценностей, как способ ориентации и укоренения в мире, лишенном координат и почвы [Тут стоит оговориться, что тезис этот во многом справедлив и для классической русской литературы — да и музыка в этом статусе начала утверждаться с конца 1960-х.].