— Двадцать восьмого — тридцатого.

— Через пять — семь дней, Николаич… Задача? Феодосия. А уж потом за меня примутся.

— Уходим! — послышался шепот Бархоткина. Дойти до машины они не успели. Танки взревели моторами, и пришлось пропускать полколонны. В машине каплей вздохнул:

— М-да, с дисциплиной у тебя действительно не очень. Впрочем, разведка, которая врет, никому не нужна. Но это я так, себе.

Оставшуюся дорогу до Керчи они молчали. Командный пункт флотилии располагался в здании управления Керченским судоремонтным заводом, взвод разведки занимал помещение бывшей столовой. Во взводе осталось восемь человек: два радиста, три пулеметчика, три автоматчика. Один радист не сильно годился для выходов: девчонка. Коротко представив Дмитрия, Бархоткин перешел к постановке задач. Его интересовал аж Геническ и Перекоп. Вскользь он, правда, упомянул, что Перекоп находится в зоне ответственности Черноморского флота. Выслушав с каменным лицом командира, Дмитрий заметил, что стоит ли так замахиваться? Испокон веку одна крепость у Арабатской Стрелки отлично держала это направление. На косе не спрячешься, и окоп не выроешь, сразу вода проступает. Если речь идет о Генической Горке и о Стрелковом, то да, некоторый смысл это имеет, а сам Геническ не удержать. И вообще, его учили, что ко всему надо готовиться заранее. Он бы, например, сделал закладки в Аджимушкайских каменоломнях в виде топлива, продовольствия и боеприпасов. А то 51-ю армию месяц назад вышибли из Керчи, и в момент высадки поддержать десант с тыла оказалось некому. А немец воевать в окружении не любит. И вообще, требуется сейчас сосредоточиться на поддержке десанта, а не на распылении его сил, которых и так не много.

— Что ты паникуешь? Видал, сколько танков перебросили?

— Видал! И все с противопульной броней. Их сами защищать надо, а пошлют вперед, как танки прорыва. Это танки поддержки пехоты, и они должны действовать позади нее, поддерживая ее огнем. Вот увидите завтра. Мужиков жалко. Вы же видели, что танки шли без пехоты и без ПВО.

— Стратег! Но доля истины в твоих словах есть. Что предлагаешь?

— По машинам и туда. Использовать наше положение как разведки флота.

— Ты думаешь, что нас кто-нибудь будет слушать?

— Ну, выслушал же, как его, Павел Иванович, подъедем, дескать, прибыли на усиление.

— С десятью бойцами?

— А больше никого нет?

— Нет, обещают послезавтра прислать пополнение.

— А сколько раций на складе?

— Пять.

— И еще одна в блиндаже у Ачи. У вас станции с собой? — спросил он у радистов. Те подтвердили. — Вот и повод, и это — поддержка. Вы с… тебя как зовут? — спросил он у радистки.

— Соня, краснофлотец Красовская.

— Вы с Соней на КП армии, а мы по частям. Все, открывайте склад!

Через пятнадцать минут, не забыв погрузить продовольствие и боеприпасы в машину, выехали в обратном направлении. КП 51-й армии находился на том же холме, но занял какой-то каменный амбар чуть ниже по склону. Александр Сергеевич доложился командующим контр-адмиралу Горшкову и генерал-лейтенанту Батову, что, так как пополнение пока не прислали, то принято решение прибыть в их распоряжение с восемью радиостанциями, с целью обеспечить управление войсками и взаимосвязь с флотилией. На проводную связь в таких условиях надеяться не приходится. Батов улыбнулся:

— Небось, твой неугомонный лейтенант придумал? Ты-то сам без рации ездишь!

— Он, товарищ генерал. Он опытный, вторую войну тянет. Артиллерийский разведчик.

— А вот это дело! А что без наград?

— Разгильдяй и бабник! Все через это!

— Давай его сюда!

Матвеев подошел и доложился.

— Значится, так, лейтенант, смотри сюда: вот здесь стоит дивизион корпусной 152-миллиметровой артиллерии. А тут 24-й танковый полк и 177-й полк 236-й дивизии 44-й армии. Они проведут атаку на аэродром в Первомайке. Твоя задача — обеспечить, по необходимости, корректировку огня крупнокалиберных пушек-гаубиц. Бери еще одного радиста и мой приказ. Дуй туда и побыстрее налаживай связь. Тебя будут ждать.

По приезде в дивизион выяснилось, почему «по необходимости»: снарядов на позициях восемнадцать штук на орудие, меньше трети комплекта, остальное еще на Тамани. Оставив там радиста, Дима понесся в Феодосию. Путем опроса местных жителей нашел 24-й отдельный полк. Его штаб располагался на западной окраине поселка Солнечное. Полковник Лебеденко уставился на приказ.

— Нет впереди никаких немцев, румыны. И аэродром румынский. Щаз ударим, и побегут.

— Не побегут. Это 2-я королевская горнострелковая дивизия, гвардейская. Вооружена она неплохо, а ваши танки крупнокалиберным пулеметом пробиваются. Зато пушка мощная и снарядов много. Вот и поддержите огнем пехоту, следуйте за пехотой на расстоянии двухсот пятидесяти — трехсот метров.

— То есть как бы прикрыться пехотой?

— Нет, вы прикрываете пехоту, а она прикрывает вас.

— Это не по уставу!

— А товарищ дело говорит!

— Кто сказал?

— Я! Старшина Маслов, командир первого взвода первой роты. Мы так в Финскую действовали.

— Я с Финской, 15-й отдельный артдивизион, — сказал Дмитрий.

— Северные форты? Так же, как там, прикроешь?

— Снарядов мало, постараюсь.

Созвонились с 177-м полком, уточнили задачи и, как только стало темнеть, начали атаку без артподготовки. Пехота двинулась вперед, вслед за ней пошли танки, и они шрапнельными снарядами прижали румын к земле. Полк был действительно опытный, стреляли танкисты очень хорошо: всаживали 45-миллиметровые снаряды прямо в амбразуры дотов с первого или второго выстрела. Артиллерийскому дивизиону на первом этапе стрелять не пришлось. Затем пехота уселась на броню, и танки двинулись к аэродрому. Дмитрий ехал на концевой машине. Из-за лесопосадки ударили «Эрликоны», сожгли две машины и были расстреляны остальными танками. Обнаружив на противоположном конце поля еще установки, танкисты, пользуясь большим калибром, расстреляли остальные пушки. Поднялась пехота, тут заговорили «флаки», и Дмитрий вызвал пристрелку. Недолет, метров триста! Пересчитав поправку, передал:

— Влево два, больше ноль-три!

По направлению легли точно, перелет.

— Вилка! Меньше ноль-ноль-пять, беглым, три!

Три огромных чемодана перепахали всю позицию. Опять поднялась пехота, пошли танки. Медленно, но верно. Танки давят последнее сопротивление, а затем танкисты с удовольствием раскатывают «капрони» и «мессершмиты». Сорок четвертая армия пришла в движение, к ночи взят Старый Крым, передовые отряды к утру заняли Олений и Грушевый перевалы и начали укрепляться.

Наступление на правом фланге дошло до Золотого Поля и встало на берегу разлившейся небольшой речушки. Левый фланг 51-й армии тоже продвинулся вперед на тринадцать километров, а правый штурмовал Ислям-Терек, где пытались закрепиться части 46-й дивизии немцев, но без тяжелого вооружения. Трофейные пушки Батов активно приобщил к делу, благо что немцы оставили в Керчи большие запасы снарядов к ним. Пятьдесят девятая бригада была обучена ночным боям, и все ее танки были оборудованы для их проведения. Так как он слышал переговоры между 24-м полком и 177-м, а атаку он начал позже, то Батову также сопутствовал успех.

Манштейн забеспокоился: передовые отряды русских за ночь продвинулись на сорок километров по шоссе на Симферополь. «Неужели и здесь повторится успех русских под Ростовом и Москвой? Ситуация на фронтах развивается так, что фюрер вряд ли сможет выделить мне дополнительные средства, как обещал. Необходим успех, но погода! Чертова погода прижала авиацию к земле! Необходимо убрать две «группы» пикировщиков из «Ичке», но туман не дает никакой возможности для этого. Остается один способ: удерживать Ислям-Терек». Он стал диктовать приказ Маттенклотту, но через десять минут Маттенклотт прислал шифровку, что выбит из Ислям-Терека и отходит на Киянлы, противник продолжает преследование. Второе неприятное известие было о том, что русские восстановили поврежденный мост на перегоне Феодосия — Владиславовка и пустили по нему восстановленный самими немцами бронепоезд «Орджоникидзевец», который русские повредили при взятии Феодосии в бою между ним и крейсером «Красный Кавказ». Его 85-миллиметровые универсальные корабельные орудия уже ведут огонь по аэродрому «Ичке». День 24 декабря Манштейн запомнит надолго! Хорошенький рождественский подарок! Части 170-й пехотной, посланные взять обратно Феодосию, были вынуждены частично сойти с более или менее приличного шоссе и немедленно утонули в грязи. Части 132-й пд пока продолжали движение по приморскому шоссе, и только что передовые отряды миновали Алушту. Впереди много километров труднейшей горной дороги.

А генерал Батов вошел во вкус, сменил уставшие части 302-й дивизии свежей 83-й бригадой морской пехоты и продолжал гнать немецкую 46-ю пехотную. Кругом степь, деться немцам некуда. Они практически лишились автотранспорта. А 224-я дивизия спешно грузилась в вагоны на станции Владиславовка, и поезда отправлялись вслед ушедшему вперед бронепоезду, с целью прикрыть его действия и закрепить успех, если таковой случится. У Первушина выступили 9-я и 63-я горнострелковые дивизии с целью надежно захватить перевалы. К сожалению, автомашин не хватало, предстоял пеший марш. Автомобилей у Крымского фронта было кот наплакал! Чуть больше четырехсот полуторок. И сотня трофейных. Каждое колесо на вес золота! Все самолеты в Ичке прищучить не удалось, но сто тридцать пять машин остались на аэродроме. Остальные поднялись и куда-то улетели. Хотя в такую погоду сесть практически невозможно. Батов начал выравнивать линию фронта, наступая левым флангом. В результате марша и боевых столкновений 56-я бригада потеряла более двадцати машин. Часть из них танкисты грозились реанимировать. Вернувшегося от соседа Матвеева принял приветливо, но виду не подал, что копировал действия 44-й армии и 24-го полка.