– Да, – сердито продолжил юноша. – Ради того образа, который когда-то был в моем сердце, позвольте предупредить вас в отношении его.

– Да, конечно, – пробормотала Фиа в растерянности. – Только вот кого?

– Видите ли, Томас Донн однажды утверждал, что он мне друг. Но теперь вы сами можете убедиться, насколько он ценил наши отношения. Он воспользовался моим ранением, чтобы приблизиться к вам, а теперь хочет увезти вас за границу.

– Томас Донн? – повторила растерянно Фиа. – Он сказал вам, что уезжает из Лондона со мной?

– Нет, – ответил Пип. С растерянным видом он переминался с ноги на ногу, однако не собирался отказываться от своих слов, – но Томас сказал мне, что через несколько недель покинет Лондон, а когда он навестил меня, пока я поправлялся, то говорил о вас. В то время я подумал, что он недолюбливает вас и явно не одобряет вашего поведения, но теперь я понял, что под этой маской он скрывал свои подлинные намерения. – Пип замолк, глубоко вздохнул и закончил: – Я не настолько глуп, мадам. Я понимаю и вижу, что к чему. – Он горько усмехнулся. – Подумать только, а еще предупреждал, чтобы я не связывался с вами.

– Да-да, что ж, – быстро нашлась Фиа. – Мужчины всегда ставят собственные интересы выше интересов других, даже выше интересов своих друзей.

Каковы бы ни были подозрения Пипа, как бы ни страдал юноша от ревности, но намерение Томаса покинуть Лондон не имело никакого отношения к Фиа. Она отвернулась от Пипа и посмотрела на Портера, который все еще молча стоял на пороге.

– Только мужчины? – спросил Пип.

– Нет, конечно, женщины тоже так поступают. – Фиа обернулась и посмотрела на него через плечо. – Благодарю тебя за беспокойство. – Пип не ответил. – Кажется, Портер хочет мне сказать что-то личное. – Она дала понять Пипу, что разговор закончен, но сделала это несколько резко. Пип покраснел и направился к выходу.

Фиа выждала некоторое время, услышала, как хлопнула входная дверь, и устало поинтересовалась у дворецкого:

– В чем дело, Портер?

– Я знаю, мадам, что это не мое дело вмешиваться в ваши намерения, судить о ваших друзьях и почитателях...

– Пожалуй, – согласилась Фиа с иронией в голосе.

–...но я бы плохо выполнял свои обязанности, если бы не заподозрил, что кто-то хочет проникнуть к вам и сделать что-то плохое. Ведь если бы в таком случае я не предупредил вас, это означало бы, что я не справился со своими обязанностями. Не так ли?

– О Боже, Портер! К чему все это? Если это чисто риторический вопрос, боюсь, я не смогу тебе ответить.

– Вовсе нет, леди Фиа. Я просто хотел убедиться в ваших пожеланиях.

– О, понятно. Если говорить о моих пожеланиях, так вот: если ты заподозришь, что против меня что-то замышляют, я буду признательна, если ты предупредишь меня заранее.

Портер кивнул:

– Тогда, мадам, я должен согласиться с подозрениями мистера Лейтона относительно капитана Донна.

– Почему? – Лицо Фиа сделалось серьезным.

– Потому что сегодня утром капитан Донн приходил к вам с визитом.

– Что? – удивилась Фиа. – Почему мне не доложили?

– Потому что капитан Донн предупредил лакея, молодого парнишку по имени Боб, чтобы тот вас не беспокоил. Он пришел рано, слишком рано для визита к такой даме из общества, как вы. В это время господа обычно еще спят. Он хотел видеть вас, а когда Боб сказал, что вы еще никого не принимаете, рассмеялся в смущении и объяснил, что желание видеть вас заставило его забыть о приличиях. Тогда Боб решил, что капитан – один из ваших поклонников, который потерял от вас голову. Капитан принялся расспрашивать Боба о ваших привычках, когда вас лучше всего застать дома, о вашем расписании, когда вы бываете одна. Его интересовали такие подробности.

– И Боб рассказал ему? – Фиа нахмурилась. Портер поморщился:

– Боюсь, что да, леди Фиа. Капитан щедро отблагодарил его и ушел. Он также попросил Боба не упоминать о его визите, потому что ни к чему даме знать, что мужчина жаждет ее видеть. И Боб, который совсем недавно получил отставку у своей девушки, согласился с капитаном Донном. Он случайно упомянул о его посещении только сейчас, когда увидел, что к вам с визитом пришел мистер Лейтон. Ему показалось несколько странным, что столько господ приходят к вам до ленча. Уверяю, мадам, это слова Боба, а не мои.

– Разумеется, разумеется, – пробормотала Фиа. Мысли ее смешались. Она посмотрела на письмо, которое прислал ей Джеймс Бартон накануне. Прочитав его, она поначалу решила, что это обычная осторожность Джеймса, но теперь...

Портер по-прежнему стоял в дверях. Фиа внезапно приняла решение.

– Благодарю вас, Портер, и за верность, и за усердие. Однако беспокойство ваше необоснованно. Я действительно собираюсь на время уехать из Лондона. Возможно, даже сегодня днем, а может, и нет. Планы мои еще не определились и зависят от моих капризов. Сообщите об этом прислуге.

Если Портер и удивился, то многолетний опыт позволил ему это скрыть. Он только поклонился и коротко ответил:

– Слушаюсь, миледи.

Когда Гунна с чашкой горячего шоколада на подносе вошла в комнату, Фиа стояла перед открытым гардеробом. Горбунья вопросительно посмотрела на нижние юбки, платья, шелковые чулки, корсеты, разложенные на кровати, стульях, кушетке – везде, где только можно.

– Так ты все-таки собираешься, – произнесла горбунья. – Неудивительно. В этом городе и святой согрешил бы, а ты, дорогая, далеко не святая.

Фиа посмотрела на шелковую нижнюю юбку, которую держала в руке, отложила ее и вместо нее взяла простую зеленую.

– Хватит тебе, Гунна.

Горбунья поставила поднос на туалетный столик.

– Что ты делаешь, милая? – спросила она.

– Готовлюсь к похищению. – Фиа бросила на кровать четыре пары шелковых чулок, подумала и добавила к ним еще одну.

– Что? – удивилась Гунна, не ожидая услышать такое, и вперила в Фиа свой выразительный глаз.

Почувствовав в голосе старухи нескрываемое удивление, Фиа повернулась к ней и улыбнулась. Ей редко удавалось чем-либо удивить Гунну.

– Готовлюсь к своему похищению, – повторила она безмятежно, посмотрела на часы, стоявшие на камине, и добавила: – Оно может случиться в любую минуту.

– Пожалуйста, объясни, Фиа, да попонятнее, – проговорила Гунна. Изуродованное лицо старухи оставалось серьезным.

– Уже некогда, Гунна, – поспешила отделаться Фиа.

– Найди время, – сурово потребовала старуха.

Фиа не хотела сейчас вступать с ней в спор. Старая шотландка, несомненно, добьется своего, убедит ее, что планируемое похищение – всего лишь игра воображения Фиа. А мысль о похищении пришла ей в голову потому, что она поняла замысел Томаса Донна – сделать все, чтобы избавить Джеймса Бартона от ее влияния.

Фиа решила подыграть Томасу. Только так можно решить сразу несколько проблем. Во-первых, она выполнит волю отца и исчезнет на некоторое время, за которое Джеймс успеет встретиться с отцом, и, таким образом, это, возможно, пойдет на пользу Джеймсу. Именно ее отсутствием будет объясняться его несчастный вид при встрече с отцом. Во-вторых, это помешает Томасу сорвать ее замысел. И последнее, но не менее важное – позволит ей отомстить шотландцу, и это будет сладкая месть.

Фиа раскрыла саквояж и принялась складывать в него одежду. С собой надо взять не слишком много, чтобы Томас не догадался, что она раскусила его план. Она повернулась. Глаза ее загорелись, когда она заметила очень женственную соблазнительную утреннюю накидку из фиолетового тюля. Места она займет совсем немного, ее надо обязательно взять.

– Фиа, – в голосе Гунны слышалось явное предупреждение. Фиа спокойно взглянула на старуху.

– Не нужно волноваться, Гунна. Меня хочет похитить один человек, чтобы не соблазнил другой, – пояснила она любезно.

– А-а! – воскликнула старуха. – Вот уж не думала, что доживу до того дня, когда леди Фиа Меррик так легко проведут! – вознегодовала Гунна.

– Не думай, что я такая доверчивая, Гунна. Я уже не наивная девочка, – энергично возразила Фиа.

Гунна уставилась на Фиа своим единственным глазом. Похоже, она вполне удовлетворилась тем, что увидела. Она хмыкнула и присела на край кровати.

– А кто тот святой, который решил избавить Лондон и всех мужчин от такого дьявола, как ты?

– Томас Донн.

– О нет! Только не он. Кто угодно, но только не он. Ты же еще девочкой была без ума от него. Нет-нет, я не допущу, чтобы ты оказалась в его руках, – торопливо вскинулась Гунна.

– Гунна, милая, – попыталась улестить ее Фиа.

– Не надо называть меня милой. Этим ты никогда ничего не могла от меня добиться. И сейчас не поможет.

– Ну ладно, Гунна. – Фиа встала, и голос ее зазвучал иначе. – Тогда слушай. Тебе придется поверить мне. Если я уеду с Томасом Донном, я могу быть совершенно спокойна, что ему не удастся помешать моим планам. А планы мои таковы: я хочу вернуться в Брамбл-Хаус. Я хочу, чтобы мы все вместе там жили – я, ты и дети. Я хочу навсегда избавиться от власти отца. Я хочу сделать это для нас. – Единственное, о чем она не сказала Гунне, так это о предполагаемой мести Томасу Донну.

– Не знаю... – теряясь в догадках, начала Гунна, приложив ладонь к изуродованной щеке.

– Все будет хорошо. Все, что я делаю, очень разумно, – заверила ее Фиа.

Гунна задумалась, потом хлопнула себя по коленке и сказала:

– Что ж, тогда я с тобой.

– Нет, Гунна, нет. Он никогда не согласится, чтобы ты меня сопровождала... И потом... тебе нужно остаться здесь с Кеем и Корой. Она может появиться так же неожиданно, как Кей. – Конечно, нечестно использовать привязанность Гунны к детям, но Фиа уже давно поняла, что если хочешь добиться своего, то сделать это честным способом не всегда возможно.

– М-м-м, – протянула старуха и покачала головой, – не нравится мне все это, особенно этот человек.

– Он не обидит меня, – убежденно отозвалась Фиа. Гунна посмотрела на нее с тревогой:

– Мне казалось, что он не из тех, кто добивается своего силой.

– Ну, со мной его штучки не пройдут, – заявила Фиа, однако, пожалуй, мало утешила старую женщину. Но, по крайней мере, та перестала возражать. А когда Фиа защелкнула замок на саквояже и поставила его у двери, Гунна поцеловала ее в щеку и ушла, пообещав следить за домом. Фиа свободно вздохнула и проговорила вслух то, чего не стала говорить Гунне: – Его штучки не пройдут со мной, но я уверена, что добьюсь от него того, что надо мне.

Глава 11

На площади, где располагался городской дом Макфарленов, стояла тишина. Ранним утром улицы были еще пусты, но солнце уже пригревало спину лошади, стоящей неподалеку от дома. Чуть позднее появятся горничные и работники и начнут чистить и драить ступени, ведущие к парадным дверям. Еще позже побегут с поручениями слуги, но сейчас, в семь часов, все было тихо, и прислуга, выполняя свои дела, старалась не шуметь, чтобы не разбудить хозяев, которые улеглись спать совсем недавно.

Томас ловко перекинул свое мускулистое тело через каменную ограду и оказался в саду позади дома Макфарленов. Он быстро отыскал тропинку, ведущую через сад, и осмотрел заднюю стену дома. Три дня предварительной разведки сделали свое дело – он знал дом как свои пять пальцев. Окно в библиотеку было открыто. Он поднял голову. Окно наверху, в будуаре Фиа, тоже открыто. Плотные бархатные портьеры слегка колыхались от ветра.

Ему обязательно нужно удалить Фиа из города на то время, пока Джеймс не ушел в плавание. Томас продумал все очень тщательно. В конце улицы его ожидал закрытый экипаж с верным человеком. Карру и Джеймсу он оставил письма, в которых сообщал, что отплывает во Францию за товаром. Конечно, когда Томас вернется, Карр поймет, что он ничего не купил и не собирается жечь судно. Карр, безусловно, сразу же сообщит властям, кем является Томас на самом деле и что он незаконно находится в стране. Ему придется бежать и расстаться с мечтой, для осуществления которой он уже так много сделал. А мечта его заключалась в том, что он хотел вернуть себе замок Мейден-Блаш и возродить его из пепла, в котором оставил его Карр.

Однако Томас не сожалел о принятом решении. Он был многим обязан Джеймсу Бартону. И хотя сам был бы не в состоянии следить за восстановлением замка, он нашел бы время изредка возвращаться и проверять, как идут работы. И пусть ему не суждено испытать радость возвращения в родной дом, он все же был бы счастлив, сознавая, что его клан вернулся на исконные земли Макларенов.

Да, он не сожалел о своем решении, но от того, что он собирался сейчас сделать, ему становилось неприятно. Никогда в жизни он не обращался ни с одной женщиной плохо. А сейчас, через несколько минут, ему придется похитить женщину из родного дома и держать ее у себя против воли.

Томас подошел к окну библиотеки, глубоко вздохнул, уперся в подоконник и бесшумно прыгнул внутрь.

– Я бы сказал, что большинство друзей Фиа используют входную дверь, – раздался внезапно голос.

Томас замер. Говорящий, судя по говору, несомненно, был молодым шотландцем. Томас обернулся.

В кресле сидел молодой человек. Он был даже моложе Пипа. У него на коленях лежала раскрытая книга. Он рассматривал Томаса темными задумчивыми глазами. «Черт побери! Это еще кто такой?» – пронеслось в голове Томаса. Он попытался улыбнуться.

– Согласен, однако не думал встретить здесь кого-либо. А кто вы? – спросил Томас.

Юноша закрыл книгу.

– Полагаю, что это я должен спросить у вас. «Господи, да он не лишен чувства юмора! – отметил про себя Томас. Самообладание юноши и манера держаться очень напоминали ему кого-то. – Он не испугался, сохраняет спокойствие, держится прямо, говорит ровно. Да, конечно, он очень похож на Фиа, но они не могут быть родственниками. Внешнего сходства между ними нет, но манера держаться одна и та же».

– Вы, случайно, не сын Генри Макфарлена, молодой человек? – поинтересовался Томас.

Молодой человек несколько смягчился.

– Сэр, вы угадали, – отозвался он.

Томас широко улыбнулся, спешно обдумывая, что делать дальше. Надо найти хоть какое-то разумное объяснение своему столь раннему появлению в доме, да еще через окно в библиотеке. Хотя мальчик, выросший под присмотром Фиа, должно быть, привык ко всяким неожиданностям.

– Я друг вашей мачехи, – любезным тоном пояснил Томас.

– Я никогда не называю ее мамой или мачехой, только Фиа. Знаете ли, она всего на шесть лет старше меня, – проговорил юноша, и в его голосе зазвучали оборонительные нотки. «Господи, пожалей его, – взмолился про себя Томас, – еще одна жертва Фиа!» – С моей стороны было бы смешно называть ее мамой, – продолжил юноша и задумчиво добавил: – Хотя Кора иногда называет ее мамой, но так, больше чтобы поддразнить.

Томас не представлял себе, что кто-то может дразнить Фиа. Эта мысль показалась ему совершенно невозможной, и он на мгновение задумался.

– А кто такая Кора, и почему она дразнит Фиа?

– Моя младшая сестра, совершенно невыносимое создание. Иногда она обращается с Фиа просто ужасно. Да и то сказать, Фиа любит, когда ее дразнят. Правда же? – Томас с удивлением смотрел на молодого человека, ожидая увидеть где-нибудь в соседнем кресле Кору. Фиа любит, когда ее дразнят? Фиа – предмет детских шуток? – О, не волнуйтесь! – Юноша словно читал его мысли. – Коры сейчас здесь нет, она в школе, в Девоне. В дальней части Девона, – подчеркнул он с явным облегчением.

– Понятно. – На самом деле Томас ничего не понимал. В это время он должен быть уже на втором этаже, связывать Фиа и запихивать ей в рот кляп, чтобы она не кричала, потом взвалить ее на плечо и похитить. Но вместо этого он стоит здесь и болтает с мальчишкой.

Юноша поднялся и галантно поклонился:

– Кей Антуан Макфарлен, сэр.

– Томас Донн, – ответил Томас и посмотрел на дверь, ведущую в холл. Еще немного, и появится горничная.

– Рад знакомству, сэр.

– Я тоже, лорд Макфарлен, – подхватил Томас. Юноша улыбнулся и превратился совсем в мальчишку.

Лицо у него было открытое и искреннее, какое никогда не бывало у Фиа.

– Кей, сэр. Зовите меня просто Кей. А титул, который вы употребили, принадлежал моему отцу, и я не очень стремлюсь заполучить его. Мне достаточно называться Макфарленом из Брамбл-Хауса. – Томас почувствовал, что юноша ему очень нравится. Ему стало больно, что Карр обманывает такого порядочного молодого человека и старается выжить из собственного дома. Эта мысль вернула его к причине, по которой он оказался здесь.

– Что ж, Кей Макфарлен из Брамбл-Хауса, пожалуй, мне пора заняться тем, ради чего я пришел сюда, прежде чем кто-то из слуг заметит появление незваного гостя.

– А что это за дело, мистер Донн? – Настороженность опять вернулась к юноше.

Томас поднял руки вверх.

– Видишь ли, я заключил с Фиа пари. Я утверждал, что смогу незаметно залезть в дом и взять букет из вазы наверху, – «Господи, сделай так, чтобы наверху была ваза!» – мысленно обратился он к Всевышнему, – и что никто не заметит меня, включая самое Фиа. – Томас с сожалением покачал головой. – А теперь она очень обрадуется, когда узнает, что не успел я залезть в дом, как ты обнаружил меня.

Юношу явно развеселило услышанное.

– Да, Фиа с удовольствием посмеется, когда узнает, что выиграла пари.

Фиа будет смеяться с удовольствием? Правда, он много раз слышал, как смеется Фиа, она умеет высмеивать, смеяться презрительно, жестоко, но чтобы она смеялась с удовольствием? Этого он не видел никогда.

– Мы, мужчины, должны держаться вместе, ты так не считаешь?

Кей посмотрел на него внимательно и ответил:

– Возможно.

– Итак, Кей. Фиа привыкла побеждать. Так не пора ли нам, мужчинам, взять над ней верх? – Юноша согласно кивнул, на лице его появилась улыбка. – Давай договоримся, – продолжал Томас, – ты будешь по-прежнему заниматься своим делом, то есть читать. Наверное, что-то интересное?

– «Илиада», сэр.

– О! Ничего интереснее и быть не может. Ты продолжай читать, но у себя в комнате, Кей. Тогда тебе не придется отвечать на множество вопросов, которые обязательно возникнут, когда Фиа обнаружит, что проиграла пари. – Он подмигнул юноше.

– Полагаю, я мог бы пойти на кухню...

– Прекрасно, на кухню так на кухню, – произнес Томас, дружески похлопывая Кея по спине и чувствуя себя совершенно омерзительно. – Пойдем, ведь если она проиграет, то никому жизни не даст. – Последнее окончательно склонило весы в пользу Томаса.

– Это вы верно заметили, сэр, – благодушно подтвердил Кей, соглашаясь.

Томас рассмеялся, обнял Кея за плечи и повел к двери. Украдкой посмотрев по сторонам, он слегка подтолкнул юношу в коридор. Когда Кей был уже на середине коридора, он обернулся и спросил:

– А сколько мне сидеть на кухне, сэр?

– Ну, четверть часа, что-то около этого или чуть дольше, на всякий случай, – небрежно ответил Томас. – Вдруг мне придется отсидеться в какой-нибудь комнате, пока пройдет горничная или лакей.

Юноша кивнул. Минутой позже дверь в кухню закрылась за его спиной. Улыбка тут же исчезла с лица Томаса, и он поднялся по лестнице на второй этаж, где, как он помнил, располагалась комната Фиа. Томас резко открыл дверь, вошел в будуар и бесшумно притворил дверь за собой. Он огляделся и заметил арку, ведущую из будуара в альков, где располагалась кровать, подошел к нему и заглянул вглубь, ожидая увидеть Фиа спящей. Он невольно представил себе, как она будет прелестна во сне с рассыпавшимися по подушке черными локонами.

Но в постели Фиа не было. Он обернулся и оглядел комнату. Фиа сидела в большом кресле, поджав под себя ноги, и вышивала! На ней было простое желтое платье со скромным вырезом, рукава украшены тремя рядами кружев. Желтый цвет очень освежал ее. Обычно она носила драматическое сочетание черного и белого, что было, конечно, очень изысканно, но желтый цвет ей удивительно шел и чудесным образом сочетался с черными блестящими волосами.