Калина робко улыбнулась и почувствовала укол совести. Она едва сдержала слёзы. Ей хотелось уткнуться в его плечо и забыть всё то, что произошло вчера, всё, что она натворила. Ведь она знала. Да-да, знала на каком листке написано «да», и выбрала его специально, чтобы посмотреть, как поведёт себя Матвей. Откуда ему было знать, что в тот миг, когда Калина увидела Матвея, он ей понравился, и она была рада, что он заговорил с ней? Ради него она предложила эту вечеринку и была рада, что он согласился. Она была счастлива, когда они остались одни, но, подумав, что их отношения разворачиваются слишком быстро, позвала друзей. Как она могла предположить, что Матвей станет соперничать с Владом? И это соперничество могло означать только одно — она ему нравится. И вот, желая посмотреть, что он за человек, она взяла листок со словом «да». Хитрый и изворотливый Влад посмеялся бы и тут же перевёл разговор на другую тему. Откуда всё это мог узнать Матвей?
Матвей притянул её ближе, и она прижалась к его груди. Беспокойство отступило. Может, он простит её?
— Я Ольге сначала сказал правду, — произнёс Матвей, когда Калина успокоилась, — но она не поверила. Тогда я сказал, что генеральный вчера предложил мне перейти в отдел продаж, и я согласился. Так что можешь на вопросы Ольги ничего не отвечать.
— Так ты будешь работать в этой компании? Как здорово! — обрадовалась Калина.
— Конечно, мы сможем видеться хоть каждый день, — ответил Матвей, ещё крепче прижимая её к себе.
— А обратно нельзя отыграть ситуацию?
— Не понял. Зачем?
— Извини меня, — тихо пробормотала Калина. Нет, она не сможет построить отношения на лжи. Она обязана рассказать всю правду Матвею! Иначе… иначе это всё, все их отношения — это ложь.
— Да ладно. Всё в норме. Пробьёмся. Миллион не десять.
— Это я виновата во всём.
— О чём ты говоришь! Я же сказал: я давно хотел поменять свою жизнь. Что я здесь заработаю? Если и куплю автомобиль, то самый убогий и в кредит. Ты ведь не захочешь встречаться с молодым человеком на дешёвом автомобиле? — с хитрецой в голосе спросил Матвей.
— Ты не будешь сердиться на меня? — Калина коснулась лица Матвея.
— Нет, конечно. Я даже рад, что всё так случилось, — Матвей с нежностью смотрел на неё.
— Я знала, на каком листке написано «да», и специально взяла его, — выдохнула Калина.
— Что… Что ты сделала?! — Матвей пошатнулся и отпустил, нет, пожалуй, всё-таки оттолкнул Калину. Сильно оттолкнул. Калина сделала несколько шагов прежде, чем смогла остановиться. Она видела ярость на лице Матвея. Никто не смотрел на неё с такой яростью. Калина испугалась. Испугалась и пожалела. Всё кончено. Прощения ей нет. Ну и правильно. Если бы она вчера вместо того, чтобы смотреть в окно всю ночь и вспоминать снова и снова события прошедшей вечеринки, взяла и позвонила Матвею, если бы она сказала ему о своём жульничестве, то всё могло быть по-другому. Матвей имел бы полное право отказаться исполнять жребий, не потеряв своего лица. Но ей так хотелось узнать, как он поступит! Он поступил правильно, и она не могла жить, обманывая его. Все молодцы, все поступили правильно. Только вот теперь всё испорчено. Раз и навсегда.
— Зачем? — ошарашенно спросил Матвей, а потом тихо, но твердо добавил: — Уходи.
Калина поняла, что теперь всё кончено. Она не могла найти слов, чтобы объяснить своё поведение, и не знала, как можно продолжить этот разговор, поэтому быстро развернулась и зашла в кабинет, оставив Матвея у окна.
В тишине офиса, в которой были слышны только щелчки мышью, она собрала личные вещи, написала заявление об уходе, оставив его в пустом кабинете начальника, и вышла. Уже бывшим коллегам она не стала ничего объяснять. Да и что она могла бы им сказать? Что была влюблена ровно сутки. Вчера в это время она пришла в отдел, увидела Матвея и влюбилась как дура, потеряв голову. А сегодня, почти в тот же час, они простились навсегда.
Матвей по-прежнему стоял в коридоре, глядя в окно, и даже не обернулся. Калина надеялась, что теперь, когда её обман вскрылся, он вернётся в отдел и его жизнь вернётся на круги своя.
В половине девятого Матвей был на работе. Ещё никого не было, а кабинет, в котором ему предстояло работать, был закрыт. Он решил, что пройдёт этот путь, несмотря на то что Калина его обманула. Не для неё, не для кого-то другого, а для себя. Через минут пять пришёл сотрудник, открыл дверь кабинета и жестом пригласил войти.
— Доброе утро. Матвей, — сказал Матвей и протянул руку для знакомства с коллегой.
— Ок. Не жди любезностей. До конца испытательного срока никто не будет запоминать твоего имени, вы тут меняетесь как из пулемёта. Присядь пока здесь, Петрович сам покажет твоё место, — сказал коллега и, не оборачиваясь, пошёл к своему столу и включил компьютер.
— Ага, пришёл, молодец. Ты вчера какой-то потерянный был, — сказал Петрович. Он шёл по другому проходу между столами. Матвей хотел пожать руку Петровичу, но тот был слишком далеко.
— Здравствуйте, — сказал Матвей.
— Ты не ходишь на работу как на праздник? — усмехнулся Петрович.
— Как правило, нет. Не думаю, что работа — это праздник.
— Ладно, дело твоё. Можешь ходить как на каторгу. Зря, что ли, бог тебе дал свободу выбора.
Петрович повернулся к своему столу, включил компьютер и махнул Матвею, приглашая следовать за собой. Всё это время в кабинет входили всё новые и новые люди. «Интересно, сколько здесь сотрудников?» — подумал Матвей.
— Вот твой стол и твой телефон. Вот тетрадь для записей и календарь рабочего времени. Умеешь пользоваться?
— Нет, не приходилось.
— А ты вообще продавал когда-нибудь?
Матвей мотнул головой. Петрович с презрительной усмешкой осмотрел его с ног до головы и кивнул, будто не верил, что Матвей у них задержится.
— Так, время! Строиться! — скомандовал Петрович, и сотрудники отдела пришли в движение и собрались у свободной от рабочих столов стены.
Матвей взглянул на крупные часы на стене. Было ровно восемь сорок. Он встал в строй.
— Так, головорезы, сегодня мы должны закончить с «Зарей», текущее выполнение плана — 80 %. Вы хотите, чтобы дети показывали на меня своим сопливым пальцем и говорили: «Вот он, неудачник, который не может выполнить план по „Заре“»?
— Петрович, там больше, чем 80 %!
— Да?!
— Петрович, нос у детей сопливый, а не палец, — с усмешкой высказалась рыжая девушка.
— Думаешь, умная? А ты подумай получше, если палец сунуть в сопливый нос, то нос прочистится или палец испачкается? — Петрович вплотную подошёл к рыжей.
Казалось, что он сейчас придавит её не только харизмой, но и телом. Матвею всё меньше и меньше нравилось происходящее, но он предпочёл промолчать.
— Ну что, мамочка всех сопляков этой страны, дух перевела, слёзы высохли?
— Вообще-то…
— Слово. Когда слово дам, тогда будешь оправдываться. Это легко понять?!
— Да.
— Я тебе говорил, гони его в шею, он только тратит твоё время. Говорил?
— Да.
— Ты поняла хоть что-то?
— Да.
— Вот тебе новый объект, — Петрович неожиданно показал на Матвея, — будешь и с ним мямлить, уйдёшь на рынок труда ещё раньше, чем он. Понятно?
— Да.
— Я сейчас был добр с тобой, не давил?!
— Нет.
— Бери мальца и вперёд. Знаешь, что наличие подопечного не уменьшает личный план, а увеличивает?
— Да.
— Малец вообще никакой. Два дня твой план будет таким, будто парня вовсе нет, потом как обычно. Понятно?
— Да.
— Тебе понятно? — теперь вопрос был обращён к Матвею.
Матвей хотел возразить, задать вопросы, поставить Петровича на место. Он не понимал, что происходит. Но в горле неожиданно пересохло и ему удалось из себя выдавить только невнятное «Да, понятно».
Петрович наконец сделал шаг назад от рыжей сотрудницы, встал перед строем и, казалось, посмотрел каждому в глаза.
— Вы единственная надежда бизнеса в этой стране. Если вы не дадите бизнесу возможность заявить о себе публично, через наши газеты и журналы, то бизнес закроется и многие люди останутся без средств к существованию. Вы будете виновны в голодной смерти многих сотен людей. Идите, позвоните им и скажите: да, да, мы сделаем так, что ваша реклама будет напечатана в нашей газете. Никому не отказывайте в праве дать рекламу. Найдите слова, найдите образы. Все имеют право на жизнь. Вперёд!
Сотрудники стали шумно расходиться. Матвей не успел ничего предпринять, а перед ним уже стояла его рыжая наставница.
— Алёна.
— Матвей.
— Пошли.
Они вышли из кабинета, повернули пару раз по коридору, спустились на первый этаж и оказались в кафе бизнес-центра. Позавчера в этом кафе Матвей незабываемо провёл вечер.
— Два года назад я была такой же новенькой, как ты.
— Только девочкой…
— Заслужи право на юмор, — оборвала она его и серьёзно продолжила. — Первый месяц я и сейчас вспоминаю с ужасом. Пожалуй, второй раз я такое не переживу. Но когда не знаешь, что тебя ждёт, — легче.
— Спасибо.
— Просто заткнись и жди вопроса. Не нравится — иди. Если уйдёшь сейчас, я точно буду тебе благодарна. Ты сэкономишь моё время и силы. Если останешься, то ещё неизвестно.