Тиму не понравились эти слова. Не то чтобы он уж так сильно не уважал мохначей, но мнение Нави по поводу людей показалось ему обидным. Зацепило, в общем, как-то его такое мнение.

Понятно, что и среди людей сволочей хватает, но ставить их ниже нео… Это уж надо совсем из ума выжить. И Тим, усмехнувшись, не удержался от ехидной реплики:

— Если люди такие плохие, то почему ты обращаешься ко мне?

Он думал, что поставил сбрендившую старуху на место. Но та отреагировала быстро и неожиданно для Тима:

— Ну и что?

— Как «ну и что»? Я же человек. Пусть со зверем воюют нео. Раз уж они такие замечательные.

— Я обращаюсь не к человеку, а к бойцу. К бойцу, обладающему особыми качествами. А человек ты или нет… Знаешь, Тим, я в этом не уверена. Ибо зверя может победить только зверь.

Тим приоткрыл рот, да так и застыл в растерянности. И обмен мнениями прекратился сам собой, потому что в комнату бочком проскользнула лохматенькая рыжеволосая самка. На пару секунд задержалась около порога, оценивая ситуацию, и бойко спросила:

— Нави, ты меня звала?

Голосок у нее был тонкий и писклявый, как у ребенка.

— Звала, Мэри, — сказала старуха. — Отведешь нашего гостя в мужскую келью. Принесешь ему воды, чтобы умылся с дороги, и покормишь. Нормальным мясом покормишь, без душка.

— Все сделаю, как ты сказала, Гуру. — Лохматая девица стрельнула в сторону Тима глазами-пуговками и пискнула: — Все?

— Нет. Потом дашь ему тюфяк. И пусть отдыхает до утра. Как себя чувствует Иван?

— Он сидит у костра. Позвать?

— Не надо. Я сама подойду и осмотрю его рану. А теперь ступайте оба. — Она вяло махнула рукой. И вдруг добавила: — Спокойной ночи, Тим.

— Спокойной ночи, — пробормотал тот.

При других обстоятельствах Тим обязательно прицепился бы к двусмысленным словам старухи о людях и зверях. Это она на что намекает? На то, что он не человек? Бред бредом, но надо и меру знать. И вообще — подобными заявлениями не разбрасываются.

Однако сейчас Тим чувствовал себя слишком уставшим, чтобы продолжать трудный диалог с Нави. «Пусть пока болтает, что хочет, — подумал он. — Утром выясню, на что она намекает. Если, конечно, она не продолжит нести чушь. Тогда просто плюну и уйду. И фиг они меня остановят. Кстати, — подумал Тим, — не мешало бы на всякий случай выяснить, где у них хранится огнестрельное оружие и боеприпасы. Карабин с патронами мне бы не помешал. Да и гранаты. Правда, я их никогда не бросал. Но дело вроде бы не хитрое. Надо лишь вытащить чеку. Хорошо бы подержать хотя бы одну гранату в руках и посмотреть, что к чему…»

Так думал Тим, выходя из комнаты в сопровождении молоденькой самки по имени Мэри. Старуха в это время продолжала неподвижно сидеть на своем кресле, наклонив голову к коленям. Она не смотрела на Тима, но видела его внутренним зрением, способным проникать сквозь стены. И думала о своем.

Она думала о том, что Тим еще не готов к схватке со Зверем. Не готов, потому что в нем пока еще слишком много человеческого. И это плохо. Потому что Зверь может выбраться из логова в любой день.

Остается надеяться на то, что время решающей битвы еще не пришло. И с Тимом произойдет необходимая трансформация. Правда, самому ему об этом лучше не знать. Она и так сболтнула лишнее, и теперь Тим озадачен. Еще начнет ломать голову над тем, над чем не стоит задумываться бойцу. Потому что мысли порождают сомнение, а сомнение — это всегда слабость.

Пусть все идет своим чередом. Завтра она скажет Тиму лишь то, что ему необходимо знать. А пугать его раньше времени тем, что он превращается в Зверя, не стоит. Все произойдет само собой, как замыслено Провидением. Но произойдет.

Ибо зверя способен победить только зверь. Но зверь с лицом и душой человека, ибо так говорит пророчество из Большой книги. А то, что случится позже, не знает никто.

А еще Нави думала о том, что завтра они должны покинуть убежище. После того, как из плена убежал капитолиец, оставаться здесь стало опасно. Скорее всего, капитолиец погиб в подземных коридорах. Но береженого Исуй бережет…

Да и Тим теперь знает, где скрывается братство. Нет, он не предатель. Но, как и любое живое существо, оставляет после себя следы. А на каждый след всегда найдется свой следопыт…

Когда Тим в сопровождении бойкой Мэри вышел в зал, то заметил, что количество нео у большого костра, горевшего в центре, увеличилось. Мохначи не просто общались, а внимательно слушали Ивана. Тот, судя по всему, рассказывал нечто очень увлекательное — гримасничал, размахивал руками и даже иногда подпрыгивал. Видимо, на самых захватывающих местах.

Словно в подтверждение предположений Тима Иван вскочил, держа в руке карабин. Затем повел им из стороны в сторону, изображая стрельбу. «Отстрелявшись», что-то выкрикнул — Тим не разобрал, — после чего нео покатились с хохоту. А Иван, выждав паузу, с многозначительным видом показал пальцем на пусковую скобу.

«Не иначе как о наших приключениях байки травит, — подумал Тим. — И заодно инструктаж для сородичей проводит. Ну-ну… Вообще-то, есть о чем рассказать. Ванька и вправду сегодня отличился. Если бы не он, отдыхал бы я уже в Долине Предков… Так и быть, поговорю на рассвете с Нави, узнаю, чего она хочет. Не зря же Иван из-за меня жизнью рисковал».

Тим помахал рукой мохначу, но тот не заметил жеста хомо. В отличие от Мэри, которая вдруг сказала:

— Новый хомо теперь наш брат, да?

— Какой новый хомо? — не понял Тим.

— Ты. Иван сказал, что привел нового хомо, который будет нашим братом. И победит Зверя.

«Быстро у них информация расходится, — отметил Тим. — И выводы они быстро делают. Тоже мне, братья и сестры». Вслух же, уклоняясь от ответа, спросил:

— И большое оно, ваше братство?

— Не знаю. Наверное, маленькое. Нави говорит, что должно быть больше. Но пока не получается.

— Почему?

— Нави говорит — много званых, да мало избранных.

— Вот как… А чем вы тут в основном занимаетесь?

— Разным. Утром и вечером читаем молитвы — чтобы просветлиться. Днем мужчины охотятся.

Она так и произнесла — мужчины.

— А женщины?

— Готовим пищу. Учимся шить. Сажаем репу. Там, во дворе. — Она ткнула пальцем вверх.

— Не скучно так жить?

Мэри выразительно вздохнула:

— Скучно. Я стараюсь, но… Трудно встать на путь истинный.

— А ты встала?

— Не совсем. — Она шмыгнула носом и добавила грустным голосом: — Мысли греховные одолевают.

— Это какие такие мысли?

— Разные. — Лохматая девица хихикнула и без видимой связи спросила: — У хомо есть женщина? — Тим растерялся. Но Мэри игриво ткнула его пальцем в бок и, не дожидаясь ответа, заявила: — У Тима нет женщины. Новому хомо нужна новая женщина. — И тут же, для пущей доходчивости, плотно прижалась к Тиму бедром.

Росточка Мэри была невысокого, не доставая Тиму даже до груди. Но бедра имела мощные и крутые.

— Я в этом пока не уверен, — пробормотал Тим.

Он на ходу попытался отодвинуться от шустрой мутантки. Но та цепко ухватила его пальцами за локоть и возразила:

— Уверен. Тим — красивый брат. Как такому без красивой женщины? Правда, шерсти у тебя нет совсем. Вон у меня — смотри сколько! Вся в шерсти. — Она приподняла подол и без того короткого сарафана. — Видишь? У Мэри много жира и шерсти… Холодно, наверное, тебе зимой?

— Когда как… Мэри, давай мы о женщинах завтра поговорим. А сейчас я жрать хочу. И спать.

— Спа-ать? — многозначительно протянула «новая женщина».

— Одному спать. Поняла?

— У? — Она скорчила недоуменную физиономию. Но глаза проказливо поблескивали.

— Угу! Ты помнишь, что тебе велела Нави? Чтобы я отдохнул до утра. Забыла?

— Мэри ничего не забывает, — обиженно отозвалась шерстистая девица. Однако отпустила локоть Тима и немного отодвинулась. — Я помню — ты обещал.

— Чего обещал?

— Поговорить завтра о женщинах.

— Поговорим. Только учти, я люблю женщин с голой кожей.

— У? — Мэри округлила глаза. — Как у ощипанных куропаток?

— Как у ощипанных.

Она фыркнула и, не сдержавшись, захихикала.

— Тим шутит?

— Шучу, разумеется, — сказал Тим. И сам неожиданно для себя улыбнулся.

Нет, у них тут не соскучишься. Веселый народ. Слишком веселый, за исключением придурковатой старухи. Как бы плакать вскоре не пришлось.

Тим даже представить не мог, насколько пророческими оказались его мысли. Потому что в самом кошмарном сне ему не могло предвидеться, какой бедлам начнется утром. Точнее, незадолго до рассвета…

Конец ознакомительного фрагмента