— Пока по улице тащатся. На запад.

— На запад? Хм…

Их разведгруппа в составе трех бойцов вышла из Капитолия двое суток назад, и сегодня планировалось возвращение на базу. С утра они двигались с юго-востока на северо-запад от берега Водохранилища, прочесывая район патрулирования по диагонали. К полудню оказались на северной окраине Тушино около почти целой, поросшей крыш-травой, шестиэтажки. С ее верха хорошо просматривались окрестности, и Латыпов решил устроить здесь наблюдательный пункт. До вечера. А потом можно и на базу отправляться, в Капитолий.

Так и сделали. Забрались на крышу с помощью веревок и стали следить за местностью. Но вокруг было на удивление пустынно. Разве что мелкие стаи крысособак изредка пробегали. Да еще, около часа назад, по улице рысцой прошлепали два десятка серых мохначей из клана Брарга. Они направлялись на восток, и разведчиков не интересовали. Какой смысл связываться со злобными городскими нео? Если только сами на рожон полезут.

И вот теперь объявились «трупоеды». Чего это они в кучу собрались? Неужто «стрелку забили» конкурентам из-за дележа территории?

— Может, шуганем вормов, а? — спросил Бугров, не дождавшись внятной реакции командира. — Там почти одни доходяги.

— Зачем? — Сергея слегка разморило на солнышке. Пока Бугров и арбалетчик Федор осуществляли дозор, он присел у парапета и даже, кажется, слегка задремал. И тут какие-то зачуханные муты… — Толку от них, как от хоммута молока…

— «Языка» можно взять, допросим.

— Брось, сержант. — Латыпов поморщился. — Чего вормы могут знать? Всю жизнь по помойкам пасутся.

Сомнительное удовольствие драться с вонючими «трупоедами» ради того, чтобы захватить одного из уродов в плен, старшину совсем не прельщало. Тем более что рейд подходил к концу.

Это был, в общем-то, обычный разведывательный рейд, если не считать некоторых особенностей. Уже полмесяца — с того трагического вечера, когда погиб глава Капитолия Стратег Олег — все разведгруппы имели, среди прочих, одно особое задание. Оно заключалось в поисках сына Стратега — семнадцатилетнего Тимура.

Юноша исчез из Капитолия сразу после смерти отца — и с того момента как в воду канул. Вот тогда новый Стратег Якуб, возглавивший Когорту, и издал распоряжение: любой ценой найти Тимура; если не живого, так мертвого; если не самого Тимура, то какие-то его следы или информацию о нем.

А то что же получается? Стратега Олега лишили жизни наемные убийцы, а сын сразу пропал. Может, он причастен к покушению на отца и сбежал? Или парня похитили неизвестные враги?

Но кто именно? Уж не лазутчики ли Кремля? В Кремле, по слухам, давно зубы точат на общину капитолийцев. Не нравится их князю и боярам, что капитолийцы сами по себе и не желают идти под чью-либо руку. Потому кремлевские и строят козни.

Такие слухи поползли по Капитолию. А дыма без огня, как известно, не бывает. Вот Якуб и поручил разыскивать пропавшего Тимура денно и нощно. Даже специальные поисковые группы создал.

Истинные причины исчезновения Тимура в Капитолии знали немногие. В число этих немногих — так уж сложилась ситуация — входил и Сергей Латыпов. Но о том, что он знает, лучше молчать. Иначе голова с плеч.

Он теперь и сам под подозрением — после того, как ушла в глубокий рейд группа капитана Латыпова, брата Сергея. А посылал эту группу Стратег Олег, вскоре погибший от рук наемных убийц. И Сергей догадывался, кто мог их нанять…

Потому и не хотел старшина Латыпов искать пропавшего Тимура. Но изображал видимость добросовестного служаки, чтобы не привлекать излишнего внимания. Потому что у коварного Якуба везде глаза и уши. И очень длинные руки — до самого Олега дотянулись. А все потому, что Олег пошел против мнения остальных членов Когорты Хранителей. Вернее, сейчас уже не Хранителей, а Избранных Юпитером.

Это они раньше Избранными Хранителями Традиций назывались. А после гибели Олега новоявленный Стратег Якуб реформу управления объявил. Правда, пока что вся реформа свелась к изменению титулов правителей Капитолия. Хранители превратились в Избранных, а Стратега Якуба теперь следует именовать Великим Стратегом.

Так постановила Когорта сразу после взятия острога «лесных». Хотя Якуб возле острога даже не появился, сидел за стенами Капитолия. Тоже мне, великий полководец. Вот Олег был настоящим воином. А Якуб — трусливая сволочь. Но хитрый и изворотливый, как многоголовый аспид. И ядовитый. Это он наемных убийц к Олегу подослал, больше некому.

Ну, про то лучше молчать. Да что там молчать? Даже думать такое опасно…

— Старшина, — сказал Бугров, продолжая смотреть в бинокль. — Может, все-таки догоним «трупоедов»? Интересный, понимаешь…

— Да сдались они тебе, сержант? — с раздражением оборвал Латыпов. — Заботы нам нет, как «бомжей» по развалинам гонять. Посидим здесь еще чуток и двинем в Капитолий.

— Ты не дослушал. — Бугров покосился на командира группы и снова уставился в бинокль. — Я тут разглядел — у одного из них шлем на голове дюже интересный. Он, похоже, вожак у них — впереди все время топает.

— И что интересного в этом шлеме? Ну, подобрал где-нибудь или с мертвого снял.

— Да наш, похоже, шлем-то, тактической защиты. Этот самый, с изолятором от шамов.

— С изоляцией от ментальных атак, — машинально поправил Латыпов.

— Ну да, с ней самой. А еще у этого вожака палаш в руке. Настоящий, не какая-нибудь самодельная сабля.

— Что ж… ты сразу… не сообщил? — медленно выговорил Сергей.

У него возникло нехорошее предчувствие — даже под сердцем защемило. Тактических шлемов со специальной прокладкой, изолирующей от ментальных атак шамов и других мутов-телепатов, в оружейке Капитолия хранилось меньше десятка. И выдавали их далеко не всем бойцам — только на особые задания. Как же подобный «крутой» шлем мог очутиться у бродяги-ворма? Да еще и палаш…

— Я не сразу обратил внимание, — сказал сержант. — Тут на солнце отсвечивает… Ну, я сначала и подумал, что урод на башку какую-то кастрюлю натянул.

— Я понял. — Латыпов ловко, одним движением, поднялся на ноги. — Все, парни, перекур закончился. Надо эту шайку обязательно догнать. Точнее, этого урода в шлеме.

— Берем его целым? — деловито уточнил арбалетчик Федор. — Или можно слегка подпортить шкурку?

— Подпортить можно. Главное, чтобы разговаривать смог.

— А с остальными что? Валим?

— Остальные — удильщик с ними. Как получится…

* * *

Она, кажется, задремала, притулившись у кирпичной стены. Очнулась от звериного ощущения опасности. Открыла глаза — и оледенела от ужаса.

Вокруг нее стояло несколько мутантов — уродливых человекоподобных существ в лохмотьях. Горбатые, скособоченные и кривоногие. Туловища пучатся шишками и наростами. Конечности разной длины растут откуда ни попадя, пальцев — где по семь штук, а где и вовсе ни одного.

Головы деформированы, рожи перекошены, как будто их рихтовал молотом пьяный кузнец. Выпученные глаза блестят животной похотью. Рты плотоядно оскалены. А у самого ближнего — с провалившимся носом — из уголка рта по заросшему шерстью подбородку ползла липкая струйка слюны.

Вонь от грязных тел и смрадное дыхание накатили волной. Отчаянный крик сам собой вылетел из горла. Рука инстинктивно рванулась к поясу. Но вытащить охотничий нож девушка не успела. Пузыч, рыкнув, схватил ее за плечи и с силой ударил о стену.

Обмякшее тело еще продолжало сползать по стене, а вормы уже бросились к нему. Казалось, еще миг, и они разорвут жертву на клочки. Но Пузыч, вскинув руку с палашом, издал воинственный вопль — и мутанты замерли, не смея переступить невидимую черту за спиной вожака.

— Я первый, — ощерившись, прохрипел Пузыч. — Не бойтесь, мяса всем хватит.

— Хотим тела! — визгливо выкрикнул одноглазый ворм. Правое ухо росло у него прямо из щеки, а левого уха не было вовсе.

— Да, мы хотим тела! — поддержал требование «соратника» коротконогий мутант с отвисшим брюхом, похожим на надутый пузырь.

— Тело тоже получите, — снисходительно изрек Пузыч. — После меня.

Он с грозным величием окинул взглядом членов шайки. Это был миг торжества, и Пузыч хотел насладиться им в максимальной степени. Его ущемленное самолюбие изгоя и парии, родившегося на помойке и проведшего около нее всю жизнь, тешили жадная зависть и трусливая злоба, читавшиеся в глазах подельников.

Пусть завидуют, недоноски! Он первым испробует нежную плоть этой человеческой самки по праву сильного. И если попробуют вякнуть…

Но никто не вякнул, потому что никто не хотел рисковать жизнью в предвкушении скорой вакханалии. Ничего, думали муты, они дождутся своей очереди. Вожак прав: тела самки на всех хватит — белого и мягкого тела хомо. И сладкого на вкус.

— Ты и ты — помогите мне. — Пузыч ткнул пальцем в «одноглазого» и «коротышку». Он кайфовал от власти и возможности — пусть и кратковременной — распоряжаться чужими судьбами. — Разденьте ее.

Вормы тут же подскочили к неподвижному телу девушки. «Коротышка», задрав подол платья, приподнял ее за талию. А «одноглазый», схватившись обеими руками за пояс рейтуз, одним рывком сдернул их до колен жертвы.