Константин Мзареулов
Танки решают все! Битва за будущее
ПРОЛОГ
Июль, 1991
Часов встретил посетителя в середине кабинета, пожал руку, усадил на диван, сам сел рядом и осведомился, как идет работа. Натянуто улыбнувшись, математик ответил:
— Работа не идет, работа закончена.
Старик был приятно удивлен и сказал: дескать, по такому случаю неплохо бы пропустить по рюмочке, но врачи придумали ему столько болезней, что лучше не злоупотреблять и вообще не употреблять. Покряхтев, он поднялся, подковылял к столу и достал из ящика бутылку французского коньяка «Камю — Наполеон».
— Вот, раздавишь за успех нашего дела.
— Которого из дел?
Посмеявшись, Часов резонно заметил, что большое дело можно будет начать, лишь когда появится пресловутая «труба времени». Поэтому, скромно добавил он, пока попробуем сделать то немногое, что в наших силах.
Новость о том, что разработка средств проникновения сквозь время далека от завершения, стала для Антощенко неприятным сюрпризом. Поняв его беспокойство, Часов добавил:
— И я директору института частенько названиваю, и Виктор Олегович его теребит, и Степан Кузьмич. Будем надеяться, дело сдвинется с мертвой точки. — Он решительно хлопнул ладонью по разложенным на столе бумагам. — Ну, показывай, что у тебя получилось.
Антощенко разложил перед стариком увесистую пачку листингов. Вычисления производились на персональном компьютере IBM РС/386 — настоящем чуде техники, которое было своровано на Западе агентурой то ли КГБ, то ли ГРУ. Однако современного принтера у них в институте не имелось, поэтому материалы пришлось распечатать на допотопном матричном АЦПУ, перебросив файлы с результатами на магнитный диск монументальной машины ЕС-1065.
Просматривая распечатку, Часов удовлетворенно хмыкал. Антощенко, упреждая возможные замечания, посетовал, что получил лишь предварительные наброски решения. Полученное им задание не содержало некоторые важные сведения, поэтому в системе неравенств остается много неизвестных величин.
— Какие сведения тебя интересуют? — нахмурившись, осведомился хозяин кабинета.
— Очень многое будет зависеть от личных качеств людей, которые возглавят это дело. Кроме того, большое значение имеет решимость, с которой вы готовы добиваться поставленной задачи.
— Решимости-то хватит…
Часов умолк и задумчиво покивал, показывая, что понял суть вопроса. Зазвонил один из множества расставленных на столе телефонов, и старик с недовольным видом поднял трубку. Выслушав собеседника, он назвал кого-то, к кому следует обратиться, затем снова погрузился в размышления, медленно перелистывая распечатку.
— Помилуйте, Владимир Николаевич, — сказал он наконец. — На какие неопределенности вы жалуетесь? Вот ведь ваши расчеты — подробный перечень промежуточных задач, которые необходимо решить.
— На мой взгляд, этого недостаточно, — пояснил Антощенко. — Располагая полной информацией, я смог бы составить почасовой график мероприятий, приводящих к идеальному конечному результату.
Снова проверещал телефонный сигнал. Часов доложил: дескать, занят именно этой проблемой. Положив трубку, он признал:
— Согласен, некоторые вопросы пока не урегулированы. Так что придется начинать в условиях неполной ясности. — Он ободряюще улыбнулся. — Нормальная боевая задача. Справимся.
— В таком случае моя шпаргалка не даст подсказок на случай возможных сюрпризов, — Антощенко развел руками.
Засмеявшись, Часов добродушно произнес:
— Весь в батьку — тот тоже был максималистом… Ты знаешь, что я был рядом, когда ему сообщили о твоем рождении.
— Слыхал эту историю. Отец любил рассказывать, как вы, Алексей Николаевич, его в тот день обидели.
— Это был вовсе не день, — уточнил Часов. — Ночь стояла непроглядная. Мы как раз к атаке готовились…
Он пустился в воспоминания, а сам при этом вспоминал вчерашнее посещение секретного научно-исследовательского института. Капсула с телепередатчиком, стоявшая на бетонном постаменте под колпаком из бронестекла, вдруг исчезла, и академик Валиков удовлетворенно прокомментировал: «Ну вот, она уже в прошлом»…
ГЛАВА 1
Весна — лето 1940 года
1
После двухмесячного затишья Красная Армия, будто проснувшись, начала прогрызать обмотанный колючей проволокой бетон финской обороны. За несколько дней непрерывных операций местного значения корпус ликвидировал множество вражеских позиций, приблизившись к внешнему обводу укрепрайона «Хумма».
В планы Верховного командования лейтенанта Часова, конечно, не посвящали, но без того легко было понять: зимняя пауза наконец-то закончилась, а потому не сегодня, так завтра пушки заговорят в полный голос. Леха заранее представлял, как громыхнут тяжелые гаубицы, и его танки, прорвав по глубокому снегу «линию Маннергейма», устремятся в глубину — на Выборг и Хельсинки.
Надежды начали обретать материальность, когда полковник Стефанчук, собрав комсостав, объявил:
— Завтра — разведка боем перед большим наступлением. Нашей бригаде поручено обеспечить атаку на участке, где мы наступали в январе.
«Где мы неудачно наступали в январе», — мысленно уточнил Леха. Он невольно посмотрел на незнакомых людей в полевых мундирах, сидевших рядом с командиром бригады. На знаках различия диввоенинженера и полковника имелись эмблемы автобронетанковых войск, а высокая симпатичная девушка носила общевойсковую форму с двумя, как у самого Лехи Часова, кубиками в петлицах.
Девушка не могла не заметить, что танкисты с интересом ее разглядывают. Пару раз она покосилась на особо назойливых, даже улыбнулась, но тут же вновь сделала серьезное лицо.
Между тем полковник изложил общий замысел завтрашней разведки боем. Дивизион 122-мм гаубиц М-30 расстреляет укрепления № 14 и № 16, после чего танки 2-го батальона займут эти участки, подавляя уцелевшие огневые точки белофинских подразделений и обеспечив продвижение стрелкового батальона, который завершит захват полуразрушенных укреплений. Затем, после новой артподготовки, атака будет развиваться на расположенный в тылу форт № 15.
— Товарищи из Главного автобронетанкового управления… — Стефанчук кивнул в сторону трех незнакомцев, — поддержат нашу атаку действиями новых тяжелых танков.
Командиры зашумели. Недавно созданные опытные машины KB, СМК и Т-100 уже появлялись на Карельском перешейке, вызвав у танкистов естественный восторг. Тяжелые танки, особенно «Клим Ворошилов», намного превосходили по боевой силе прежние модели, даже многобашенные Т-28 и Т-35, вооруженные короткоствольными пушками. Толстая броня надежно защищала KB от снарядов полевых орудий противника.
— Вопросы имеются? — строго спросил Стефанчук.
— Разрешите, товарищ полковник, — потянул руку Часов. — Может, все-таки попробуем нашу задумку?
Капитан Ладейкин, командир его роты, толкнув Леху локтем, прошипел: «Уймись ты, самоубийца», — но Часов упрямо полез на рожон. Лейтенант напомнил, что снаряды М-30 не пробивают бетонные стенки финских капониров и фортов, что 76-мм пушка «Клима Ворошилова» способна раздолбать любой современный танк, но бессильна против метрового слоя бетона 500-й марки, облицованного гранитными плитами.
— Что вы предлагаете? — хмуро поинтересовался генерал из ГАБТУ.
Часов объяснил замысел. Аудитория напряженно примолкла. Московские гости зашептались, потом полковник из главка насмешливо произнес:
— Значит, вы заранее планируете потерять шесть танков. Ну-ну… — Полковник многозначительно посмотрел на суровую светловолосую девицу-лейтенанта.
— В лобовой атаке мы теряем обычно до двадцати машин, — парировал Часов. — Для нашего замысла можно использовать разбитые в прежних боях легкие танки, которым все равно на капремонт и переплавку отправляться.
Полковник Стефанчук заметно нервничал. Ветеран, воевавший в мировую на броневиках, в Гражданскую — на трофейном английском танке, в Маньчжурии — на гробах типа МС-1, в Испании — на Т-26, а в Монголии — на БТ первых выпусков, не любил осложнений с начальством. Командир бригады бросал свирепые взгляды на взводного Часова и опасливо ждал, что скажут столичные гости. К общему облегчению, диввоенинженер развел руками, сказав:
— Вам решать, товарищ полковник. Наша задача — испытать новые танки, не подвергая опытные образцы ненужному риску. А вообще-то предложение молодого человека представляется разумным.
Укрепленный район состоял из трех долговременных огневых точек, окруженных капонирами, минными полями, колючей проволокой, бетонированными окопами. Каждый квадратный метр освещался мощными прожекторами, а также простреливался пушками и пулеметами.
В глубину леса, где сосредоточились перед атакой танки, лучи вражеских прожекторов не доставали. Когда заработала советская артиллерия, финны немедленно задраили броневые заслонки, погрузив позицию в темноту. Однако пушки и гаубицы продолжали молотить, громя легкие полевые укрытия и прокладывая дорожки в минных полях.
У танкистов тем временем случился повод для удивления. Рядом с быстроходными БТ-5 встала громадная машина, похожая на сильно подросший КВ. Из огромной угловатой башни торчал ствол шестидюймовой гаубицы.
Знакомая по вчерашнему сбору в штабе бригады девушка-лейтенант — судя по говору, она была из казачьего племени — гордо пояснила: КВ-2 специально создан для штурма оборонительных сооружений. Леха как раз нацелился познакомиться с запавшей в сердце красавицей, но тут подбежал, размахивая конвертом, Колька Антощенко. Призванный из запаса инженер-кораблестроитель был командиром танка во взводе у Часова.
— Сын у меня родился, — радостно завопил Николай. — Мы с женой договорились: если пацан получится, назовем Владимиром. В честь деда.
Вся рота бросилась поздравлять счастливого папашу. По такому поводу решено было немедля оприходовать наркомовскую норму — сто граммов водки и ломтик сала, положенные фронтовикам для борьбы со свирепыми лапландскими морозами. Лязгнули оловянные манерки, горячей струей потекла через гортань ледяная жидкость. Все повеселели и рвались в бой.
— Приготовились, — скомандовал Часов, назначенный командовать тактической диверсией. — Старший сержант Голованов, займите место во втором танке.
Сам Леха полез в закуток механика-водителя подбитого Т-26, чью башню украшали две сквозные пробоины. Опомнившись, Антощенко крикнул обиженно:
— А как же я? Мы же договаривались, что я второй танк поведу!
— Молодым отцам не положено, — отрезал Часов и, не слушая возражений, запустил мотор на прогрев.
Сначала пошла в атаку рота БТ-5, поддержанная громадным КВ-2. Нескольких снарядов танковой гаубицы хватило, чтобы разрушить полукапонир. Затем легкие танки прорвали проволочное заграждение и расстреляли пулеметные гнезда, после чего в прорыв бросилась пехота.
Часов осторожно провел свою машину через узкий проход, разминированный саперами. По броне забарабанили пулеметные очереди, но танк не отвечал — в дырявой башне Т-26 никого не было. Зато и вражеские выстрелы никому повредить не могли. Осветительный снаряд, медленно падавший с неба на парашюте, бросал на поле красноватые блики.
Замысел возник случайно, когда Ладейкин, Часов и Антощенко подметили, что подбитый в атаке танк загородил финскому доту солидный сектор обстрела. Дальнейшее придумалось быстро. Для каждого укрепления хватало двух танков…
Т-26 осторожно приблизился к громадине долговременной огневой точки и стал в нужном месте напротив амбразур. Через несколько минут танк Голованова повторил этот маневр, заслонив оставшиеся огневые точки. Теперь все выстрелы тяжелых пулеметов и противотанковых пушек будут без толку бить в броню мертвой машины.
Выбравшись через нижний люк, Часов выстрелил из ракетницы, сообщая командованию, что задание выполнено. Голованов уже вылез из танка и, подбежав к взводному, тоже выпустил сигнальную ракету. Со стороны капонира, захваченного в начале боя, спешил инженерный взвод.
Саперы быстро нашли защищенную бронированным колпаком вентиляционную шахту дота. Колпак подорвали толовой шашкой, открыв уходившую глубоко под землю трубу солидного сечения. В эту шахту на длинной веревке спустили в несколько приемов почти центнер взрывчатки, и последним рейсом в глубину отправился заряд с подожженным бикфордовым шнуром.
— Делай ноги! — весело приказал саперный командир.
Добежав до разбитого артиллерией капонира, они залегли в бетонных развалинах. За временем Леха не следил, но прошло никак не меньше двух минут. Потом оглушительно громыхнул сильнейший взрыв, затряслась земля, огонь хлестнул и через вентиляцию, и через амбразуры. Внешне дот не выглядел сильно пострадавшим, но внутри явно не должно было остаться живых защитников. Укрепление № 14 перестало существовать.
Вскоре другое подразделение подорвало дот № 16, и танки пошли на расположенный в глубине узел обороны. Неуязвимый исполин КВ-2 расстрелял бетонную коробку, после чего в проломы устремились саперы и стрелки.
Около полуночи, докладывая полковнику о результатах, Леха заикнулся: мол, готов повторить тот же прием на соседнем укрепрайоне. Замахав на него руками, Стефанчук засмеялся и сказал:
— На сегодня хватит. Завтра договорюсь в штабе корпуса, чтобы разрешили тряхнуть еще раз. А пока отдыхай.
— Не спится, — признался Леха. — Товарищ полковник, разрешите пострелять из нового танка.
Командир бригады удивленно поглядел на лейтенанта и развел руками.
— Понимаю, что у тебя ручки чешутся, только не в моей это власти, — сказал Стефанчук. — Обратись к сержанту Светышевой.
— При чем тут сержант?
— Ну, та девка, — полковник покрутил пальцами. — Помнишь, сидели тут трое из Москвы…
Похоже, полковник имел в виду понравившуюся Часову девушку в лейтенантских петлицах. В СССР было лишь одно учреждение, где обладатель двух кубиков назывался сержантом.
— Так она из госбезопасности, — вырвалось у Лехи. — Особистка.
Оказалось, что Аня Светышева работала в отделе военной контрразведки, который присматривал за режимом безопасности в области новых вооружений. КВ считались техникой особой секретности, поэтому посторонних к танкам не подпускали — это сержант Светышева объяснила строго и категорично.
Однако мечта Лехина сбылась уже на следующий день.
В сумерках Часов грелся возле костра, пытаясь помириться с Колькой Антощенко. Из-за лютых морозов все старались держаться поближе к огню и железным печкам, поэтому бушлаты и полушубки личного состава были украшены подпалинами. Ротный Ладейкин в очередной раз делал танкистам внушение про необходимость следить за внешним видом, и все соглашались, но продолжали жаться к пламени.
Энергичное выступление старшего лейтенанта как раз достигло кульминации, когда кто-то подергал Часова за плечо. Обернувшись, Леха увидел симпатичную контрразведчицу.
— Вы еще хотите побывать внутри «Клима»? — осведомилась она. — Идите за мной.
По дороге Аня объяснила, что ранен механик-водитель КВ-2, и руководитель испытаний решил заменить угодившего в госпиталь испытателя лейтенантом, который весь день надоедал просьбами «дяденька, дай покататься».
История показалась Часову невероятной. На вооружении белофиннов, как называли в СССР воинство Финляндии, не имелось современных орудий: всю артиллерию противник унаследовал от царской армии. Ржавые снаряды, четверть века хранившиеся на складах, не могли пробить толстенную броню КВ.
Сержант Светышева рассеяла его недоумение, объяснив, что испытатель поймал шальную пулю, потому что во время движения приоткрыл лобовой люк.
— Зачем же люк открывать? — опешил Часов.
— Говорит, оптика плохая, ничего через приборы не видно. Ночью дело было… — Аня вздохнула. — Оптика на самом деле мутная.
Экипаж «Клима» встретил его с понятной настороженностью. Лехе показали кабинку механика-водителя, и лейтенант за полчаса освоил управление гигантским танком. Стальная махина оказалась непростой в управлении, силенок приходилось прикладывать побольше, чем в легких Т-26 или БТ, но в общем ничего сложного тут не было.
Утром они пошли в атаку, и Леха раздавил гусеницами окоп, в котором стояла противотанковая пушка. Потом в броню стали попадать выпущенные из дота снаряды, но пробить стальную шкуру танка не смогли. Только вмятины неглубокие оставались.
Экипаж расстрелял бетонные стены очередного укрепления, другой дот снова блокировали старыми танками, а саперы подорвали подземную крепость. Немногие уцелевшие финны выходили, подняв руки, и с ужасом разглядывали стального великана на гусеницах.
— Что скажете, юноша? — осведомился после боя диввоенинженер. — Понравилась машина?
— Понравилась — не то слово. — Леха мечтательно закатил глаза. — Можно сказать, влюбился.
— В танк? — прыснула Светышева. — Вот глупый!
Выразительно поглядев на девушку, Часов отчеканил:
— В танк — тем более.
Аня покраснела и, сделав безразличное лицо, отошла от мужчин.
Немного поспав в землянке, Часов вернулся в свой старый БТ-7. По всему участку прорыва гремела крупнокалиберная артиллерия. Красная Армия наступала по берегам Ладожского озера, ломая бреши в «линии Маннергейма».
