Константин Скуратов

Рожденные в Зоне. Дано не каждому

Для государства их не существует, ведь у них нет никаких официальных документов, подтверждающих сам факт рождения.

Они никогда не ходили в детский сад, школу, даже не пробовали поступать в институты. Многие из них не подозревают о существовании образовательных учреждений.

Их убивают военные, у которых есть приказ открывать огонь на поражение по всему, что движется.

Их убивают военные сталкеры, потому что считают их порождением Зоны, ничем не отличающимися от монстров и мутантов.

Их убивают бандиты — просто так, для развлечения.

Их убивают наемники — как ненужных свидетелей.

Их убивают члены секты Праведников, потому что они не принадлежат к истинной вере.

Их до смерти пытают сталкеры-одиночки, уверенные, что они точно знают, где в Зоне лежат самые дорогие артефакты.

Их ловят ученые, чтобы медленно резать на куски в своих лабораториях, изучая воздействие Зоны на человеческий организм.

На них охотятся монстры, обосновавшиеся в Зоне.

Одни только члены Союза Анархистов относятся к ним с некоторой долей сострадания, и то пока трезвые и необкуренные.

Единственные, кто встают на их защиту, — немногочисленные представители клана Проводников, да отдельные легендарные полумифические персонажи — Лесничий, Фельдшер Последней Надежды, Схимник, Призрачный Егерь…. Но они редко оказываются рядом в нужную минуту.

Иногда на их защиту неожиданно встают мутировавшие собаки, у которых где-то сохранились осколки памяти о том, что у них, как у всех нормальных собак, тоже были хозяева.

Их мало.

Зона на каждом из них оставила свой отпечаток, наградив за верность родной земле способностями, в иных, благополучных местах, показавшимися бы нормальным людям сверхъестественными. Здесь же такие способности всего лишь помогают им продлить жизнь.

Они ведут скрытный образ жизни, скрываясь от мира людей на заброшенных хуторах, в развалинах брошенных городов и подвалах умерших заводов.

Их очень мало.

Они — рожденные в Зоне после Аварии.

Глава 1

Неправильная охота

Стадо свиней было маленьким: огромная неуклюжая свиноматка и ее выводок — голов шесть трехмесячных поросят, не больше. Если незаметно подкрасться ближе, вполне можно заколоть одного. Например, вон того, который то и дело отбегает дальше всех.

Стараясь не шуметь, паренек в перешитой умелыми руками камуфлированной куртке раздвинул ветви кустарника, служившего ему в данный момент укрытием.

Отличающийся излишним любопытством поросенок отбегать отбегал, но все равно был недоступен для удачного броска заостренной палки.

Паренек почесал неровно остриженный затылок. Придется рисковать, иначе можно просидеть в засаде весь день. Не дай бог, мать догадается, где сын время проводит… ох, тогда влетит!

— Ну! — беззвучно шептал охотник выбранной жертве. — Иди ко мне! Давай, ближе…

Собственно, в сегодняшней охоте нужды не было ровным счетом никакой — на маленьком хуторе еды хватало. Но как еще доказать всем — и в первую очередь, конечно, себе, — что ты уже взрослый? Что способен на серьезный мужской поступок? Как?! Остается один-единственный способ — охота. Пусть даже поверженного зверя и нельзя принести и гордо свалить с усталых плеч к ногам матери. Потому что тогда она сразу узнает, что ее сын ослушался запрета и вышел за кольцо смерти. И тогда точно влетит…

Свиноматка лениво потрусила к дальней опушке поляны, поросята бросились следом. Уйдут… Охотник решился. Привстав на коленях, он изо всех сил метнул самодельное копье в ближайшего кабанчика.

Рукав зацепился за ветку. Послышался хруст рвущейся ткани. Копье взмыло вверх, совсем не в нужную сторону. И упало на горб едва видневшегося из-под мха валуна. С громким стуком. Конец охоты…

Паренек едва успел вылезти из зарослей, как на поляну вылетел огромный, рыжий с проседью матерый кабан. На подозрительный звук примчался, деток своих защищать. Взгляды зверя и человека встретились, и охотник понял, что теперь жертва — он! Их разделяло не более десяти метров. Наверное, поэтому кабан позволил себе роскошь пару раз скребнуть мутировавшим копытом — почти человеческая рука с невероятной длины когтями — податливую весеннюю землю. И только после этого бросился в атаку.

Паренек не стал убегать — глупо и безнадежно. Он присел на корточки, а когда зверь оказался на расстоянии вытянутой руки, резко оттолкнулся от земли и подпрыгнул.

Кабан с разбегу пробежал через всю поляну, едва не ударившись о сосну. Развернулся, замотал головой в поисках врага. Однако враг и не думал опускаться обратно: зависнув на высоте человеческого роста, подросток медленно дрейфовал под напором легкого ветерка.

Кабана вид летящего человека ничуть не удивил. Он лишь хрюкнул громко и грозно и начал подпрыгивать, стараясь его ухватить.

— Вот же пристал, — раздосадованно сказал паренек, поджимая ноги, — иди уже! Все, ты победил. Уходи.

Он несколько раз взмахнул руками, как машут крыльями вороны, пытаясь подняться выше. Вскоре перед глазами проплыла толстая сосновая ветка. Забраться на нее верхом — это совсем уж легкое дело.

Паренек уселся удобнее, глянул вниз и приуныл. Кабан уходить не собирался. Улегшись под ближним к сосне кустом, он то и дело поднимал лобастую голову, проверяя, на месте ли противник.

Время, томительно тянувшееся в засаде, тут же понеслось вприпрыжку. Солнце подошло к середине неба. Нужно возвращаться домой, а как? Перепрыгивать с дерева на дерево паренек еще не научился. А спускаться вниз… вон, верная смерть поджидает…

Внезапно кабан вскочил, настороженно прислушался. И через мгновение с треском вломился в кустарник. Паренек едва успел обрадоваться, как тоже услышал громкие голоса идущих в эту сторону людей. И снова замер, приник к ветке.

Это где-нибудь в другом месте незадачливый охотник принялся бы вопить что есть сил, стараясь привлечь к себе внимание. В другом месте… Только не здесь, не в Зоне Отчуждения, расположенной вокруг взорвавшейся много лет назад атомной электростанции. Тут случайно встреченный человек часто был опаснее любого дикого зверя…

Голоса раздавались все ближе. Вскоре на поляну вышли четверо. У троих за плечами висели тяжелые громоздкие вещмешки. Лица чернила одинаковая многодневная небритость. В руках разномастное оружие. Сталкеры…

Четвертый выглядел постарше, мешок у него за спиной был почти пустым. На левом рукаве белела широкая повязка.

Люди остановились прямо под сосной, на которой затаился паренек.

— Так что, Пимен, — сказал шедший первым, — ты серьезно решил остаться?

— Дела у меня здесь, ребята, — виноватым голосом ответил четвертый.

— Темнишь, святой отец! — хохотнул другой сталкер. — Какие могут быть дела в этом забытом богом квадрате? Небось, схрон оборудовал, а?

— Это мои дела, и мне их решать, — спокойно сказал Пимен. — А вам топать по этой тропке, никуда не сворачивая. Аккурат к вечеру выйдете к железной дороге, а уж там, думаю, не заблудитесь?

— Ладно, — махнул рукой первый, одновременно прощаясь и указывая направление движения, — встретимся на Заставе. Если, конечно, бог даст.

— Даст, даст, — закивал Пимен.

Трое синхронно зашагали по тропинке и через минуту растворились в сосняке, словно их тут и не было никогда.

Оставшийся не ел, не пил, не курил. Замерев, он настороженно вслушивался в лесные звуки.

Минут через пять сталкер расслабился, пробормотал что-то вроде:

— Вы, ребята, конечно, хорошие, только слишком уж малознакомые. А тут такое дело, что его не каждому близкому доверить можно…

Паренек сделал еле заметное движение, расправляя затекшую мышцу. Однако и его хватило, чтобы с ветки посыпалась мелкая древесная труха. Мальчишка окаменел.

Однако сталкер не обратил на мусор внимания, лишь стряхнул его с головы рассеянным движением и тоже ушел с поляны.

— Беда! — сказал сам себе паренек. — Сейчас отец Пимен придет на хутор, спросит у мамки — а где твой Мика? Все начнут звать, потом в поиски ударятся… короче, пропал я! Надо скорее домой!

Он сел на ветку, расправляя затекшие мускулы, а потом спрыгнул.

Обычный человек при падении с такой высоты непременно что-нибудь бы себе сломал. Но спуск паренька не выглядел падением. Он медленно плыл в воздухе, словно на парашюте.

Коснувшись земли, Мика (а кто ж еще?) наклонился, подбирая самодельное копье. Случайно поднял взгляд — из кустов на него смотрели маленькие, налитые кровью кабаньи глазки… Зверь рванул сразу, как только понял, что его заметили. Времени прыгнуть или развернуться не было, Мика просто побежал спиной вперед, в безнадежном отчаянии выставив перед собой острие копья.

Он не споткнулся ни разу до тех пор, пока не ударился спиной о ствол сосны. А спереди уже летел набравший скорость кабан… огромное тело с маху ударило паренька, он задохнулся от боли и потерял сознание…

* * *

Дышать было больно и тяжело. Мика попытался открыть глаза — с первого раза не получилось. Со второго открылся только левый.

Паренек лежал, придавленный странно неподвижной тушей кабана. Страх придал сил — он быстро выполз из-под зверя, огляделся, приводя в норму дыхание.