Женщины. Это слово произвело на Уилла такой эффект, будто ему в лицо выплеснули стакан ледяной воды. Оно заставило его вернуться к своей главной цели. По официальной версии, отрывной блокнот, лежащий на его коленях, предназначался для ведения записей (мать ждала от него доклад на тему «Транснациональные технологии и консалтинг: что это значит для меня»). Но неофициально Уилл использовал его, чтобы вести учет взаимодействий отца с противоположным полом.

В 8:49 Дуглас придержал двери лифта для блондинки (Синди). Она была довольно хорошенькой, даже несмотря на сонный апатичный взгляд. Десять минут спустя он остановился в коридоре поболтать с еще одной женщиной (Марни) с дряблым озабоченным лицом и кудрявыми ярко-рыжими волосами, которые заставили Уилла мысленно облачить ее в желтый комбинезон Рональда Макдональда.

Вчера, когда Джозефина удалилась в ванную во время онлайн-урока по математике, Уилл тайком воспользовался интернетом, чтобы сделать поиск изображений по запросу «любовница». Он хотел ознакомиться с типажом — на случай, если все разлучницы выглядят одинаково. Результаты (хотя Уилл видел только декольте, а не обнаженную грудь) вызвали у него в животе виноватое чувство. Но они же навели его на мысль, что искать надо вполне определенный тип женщин — с кошачьими глазами и затянутых в латекс. С того момента он практически постоянно пытался прогнать стоявшую перед глазами картину — голый связанный отец, лижущий обувь какой-нибудь оскалившейся женщины.

Телефон на столе отца зазвонил.

Дуглас нажал на кнопку громкой связи.

— Да?

Было странно слышать голос секретарши отца одновременно из телефона и из-за открытой двери кабинета.

— Кэрри на линии.

На долю секунды отец Уилла покраснел. Кэрри. Эта неформальность не ускользнула от Уилла. Тот факт, что секретарша не назвала фамилии женщины, свидетельствовал, что звонила она часто. Он очень осторожно записал имя в блокнот и пометил его звездочкой.

Одной рукой сжимая трубку, другой Дуглас порылся в кармане брюк цвета хаки.

— Держи, — сказал он, протягивая Уиллу несколько долларов. — Прогуляйся до автомата, купи себе перекусить.

— Я только что позавтракал. Я должен наблюдать за тобой целый день. Мне нужно написать доклад. Что скажет мама, когда я расскажу ей, что ты не даешь мне делать мою работу?

Щеки Дугласа порозовели. Он выглядел встревоженным.

— Твое задание наблюдать за моей работой не важнее моей ответственности за ее выполнение. — Дуглас немного помолчал и продолжил уже мягче: — Просто дай мне пару минут. Пожалуйста. Я буду очень тебе признателен. Когда ты вернешься, сможешь присутствовать на одной очень важной встрече.

Уилл тяжело вздохнул. Едва очутившись за дверью отцовского кабинета, он сунул купюры в карман и наклонился «затянуть» и без того надежно завязанные шнурки, опасаясь, что кто-то может поймать его за подслушиванием.

— Кэрри, — голос отца не выдавал практически ничего. — Нет. Я рад тебя слышать. Я боялся, что ты можешь не перезвонить.

Последовала мучительная пауза. Мимо прошли двое мужчин с козлиными бородками и с интересом уставились на ребенка. Секрет хорошего частного детектива состоял в умении смешаться с обстановкой — это не было сильной стороной Уилла, но он встал и начал листать блокнот, надеясь, что выглядит убедительно.

— Ты даже не представляешь, как я хочу, — сказал Дуглас. — Но сегодня со мной сын. Я собирался пообедать вместе с ним. Да, я знаю, что мне от этого плохо. Да, я позвоню тебе позже. Клянусь. Обязательно. Я больше никогда не оставлю тебя, как тогда. Я правда дорожу тобой. Я знаю, что ты волнуешься.

В ушах Уилла ревело. Его ужас был подобен землетрясению.

Стены холла кружились и шли рябью. Гладкий офисный пол словно вздувался под его топсайдерами, и он боялся, что балансирует на грани припадка.

В этом мире — даже ближе, в штате — даже в округе! — существовала женщина, которая была настолько близка отцу Уилла, что волновалась за него. Как Уилл ни торжествовал, что его детективные навыки оправдали себя, он чувствовал сокрушительную волну гнева и обиды за мать. Роман отца не выглядел, как мимолетная интрижка. Он звучал мощно и разрушительно, как что-то, что неизбежно разорвет их жизни.

Позже Дуглас отправился на встречу, оставив Уилла следить за видеотрансляцией. Она велась через YouTube, так что Уилл и в самом деле мог бы с удобством смотреть ее за кухонным столом матери. О бизнес-партнерах отца не было сказано ни слова. Видео не позволяло проникнуть за маску экстраверта, которую натягивал Дуглас перед работой вместе с немнущейся рубашкой. С другой стороны, Уилл получил возможность в течение сорока минут свободно просматривать документы на компьютере отца.

Уилл не был компьютерным вундеркиндом. Его мама не то чтобы щедро приправляла его школьную программу уроками информатики. Черт возьми, она искренне полагала, что все до сих пор работают в текстовом редакторе WordPerfect. И все же, он сумел провести на отцовском компьютере поиск файлов по ключевым словам «секс», «Кэрри», «любовь», «роман». Когда все они выдали нулевой результат (ну, не считая презентации «Восемь причин “завести роман” с платформой Lotus Notes»), Уилл продолжил копаться в сточной канаве своего разума. Он настроил поиск по отелям (все, что он нашел, были маршруты старых командировок отца). Он вбил в поисковую строку «развод», «адвокат» и даже «опека», прежде чем нацелиться на открытую электронную почту отца.

Сегодня со мной сын. Кем бы ни была эта Кэрри, она знала о семье Дугласа. Уилл решил начать с Роуз. «Первенец» — существительное, означает «первый ребенок». Поиск по входящим обнаружил имя сестры Уилла в десятках писем. Недавние, насколько он понял, относились к переписке с человеком, которого Дуглас нанял, чтобы найти ее адрес. Во всяком случае, его подпись гласила, что он работает в «официально зарегистрированном частном детективном агентстве, предоставляющем услуги на территории Нью-Йоркской агломерации». У Уилла возникло легкое чувство соперничества, когда он узнал, что является не единственным частным детективом в этом деле. Он не мог не рисовать в воображении человека, с которым соревновался. Были ли у него настоящие шпионские гаджеты — преобразователи голоса, очки ночного видения? А он поднимал воротник своего черного кожаного плаща?

В первом сообщении, написанном несколько месяцев назад, Дуглас писал, что «просто хочет убедиться», что сбежавшая дочь ничего не замышляла против его жены и остальных детей. Были инциденты, писал он. Жена очень нервничала.

Инциденты какого рода? — уточнил детектив.

Ничего определенного, писал Дуглас. Мою машину поцарапали. Пропало несколько личных вещей. Несколько фотографий в семейном альбоме были изуродованы — хотя это, наверно, сделала моя младшая дочь.

— У тебя все хорошо? — Уилл поднял глаза и обнаружил, что секретарша отца стояла в дверном проеме, улыбаясь преувеличенно приветливо, отчего на ее шее выступили сухожилия. Ему потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, о чем она говорит. У него было ощущение, что ушами он жевал резинку.

— Угу, — сказал он, усиливая громкость корпоративного мотивирующего видео IBM.

Ассистентка — ее звали Пегги — энергично закивала. Она носила длинные свисающие украшения, а на рабочем столе держала фотографии внуков. И все же Уилл скрупулезно внес ее имя в список возможных любовниц отца.

— Ладно, — сказала Пегги. — Ты ужасно самостоятельный, правда? Прямо как твой отец. Что ж… Если тебе что-нибудь понадобится, зови меня.

Уилл прикусил губу. В его ушах звенело, а пальцы необъяснимо стали настолько холодными, что он с трудом водил курсором по экрану компьютера.

Изуродованные фотографии, пропавшие вещи… Все это стало для Уилла новостью. Хотя, надо признать, в последние пару недель он ощущал, что происходит что-то необычное, даже помимо привычных чудачеств Вайолет. Дважды переворачивали мусорные баки и разбрасывали мусор по всему гаражу (никто из Херстов не мог вспомнить, чтобы оставлял дверь гаража открытой). Однажды он обнаружил мать в ванной у их с отцом спальни, плачущей над осколками флакона и лужицей ее любимых духов.

Но поцарапанную машину отца он, конечно, помнил. Он слышал, как родители ругались об этом за закрытой дверью в их спальню. «Ты разозлил кого-то, Дуглас! — причитала мать. — Просто признай это! Ты кого-то подрезал! Заблокировал велосипедную дорожку! Я не знаю… встал на парковочное место под носом того, кто ждал, пока оно освободится!» И отец: «Это произошло здесь, Джозефина! В нашем гараже!» — «Что ж, молодец, что оставил его открытым!» — «Может быть, это сделала Вайолет? Или кто-то из ее друзей?» И так продолжалось по кругу.

Еще один инцидент случился за несколько дней до того, как Вайолет окончательно свихнулась. Стоял не по сезону влажный и теплый вечер. Окна Уилла были открыты, и полосатые голубые шторы едва шевелились от почти незаметного ветерка. Он просыпался каждые тридцать минут, сражаясь со своими простынями. Его волосы и наволочка промокли от пота. Но когда он просунул руку под подушку, чтобы перевернуть ее на более прохладную сторону, его пальцы наткнулись на острый металлический предмет. При свете старого ночника в форме Ноева ковчега Уилл обнаружил блестящие двадцатисантиметровые портновские ножницы матери. Он вертел в руках оранжевую ручку и размышлял о причинах, по которым они могли оказаться в нескольких сантиметрах от его лица. Может быть, Вайолет вздумалось так пошутить? Может быть, мама, застилая его постель, оставила их там по ошибке? В конце концов Уилл встал и вернул их в шкатулку для шитья, стоявшую на столе матери. Проснувшись на следующее утро, он никому не сказал ни слова о ножницах. Он списал произошедшее на очень яркий сон.