Нежданные гости

Львы рычали хрипло, будто их глотки пропылились. Игрэйн испуганно протёрла глаза от воды, снова запрыгнула на лестницу, оттолкнув застывшее на пути чучело. Сизиф стоял на стене, шипя и ощетинившись. Игрэйн присела рядом с ним и глянула вниз.

Каменные львы оскалившись сидели на своём карнизе, били хвостами о стену, а напуганные их рыком змеи в ужасе высунулись из воды.

С востока галопом приближался всадник.

— Что это значит? — сердито крикнула львам Игрэйн. — Это не враг, каменные вы морды! Это Бертрам, конюший из Дюстерфельса!

Львы озадаченно захлопнули пасти.

— И правда! — прорычал левый, прищурившись. — Она права.

— Это голуби виноваты! — обиженно оправдывался правый. — Как же тут вести наблюдение, если птицы загадили нам все глаза! Я скоро не смогу отличить коня от единорога.

— Да, вопиющее неуважение! — рыкнул левый.

Но Игрэйн их уже не слушала. Гремя кольчугой, она сбежала вниз по лестнице и ринулась через двор. Сизиф едва поспевал за ней.

— Кто там, моё сокровище? — крикнул сэр Ламорак, выглянув из окна башни.

— Ах, львы опять подняли ложную тревогу! — ответила Игрэйн. — Это Бертрам, конюший из Дюстерфельса.

— О нет! — застонал отец. — Это может означать только одно. Баронесса опять устраивает свои скучнейшие лошадиные бега. Скажи, что мы не сможем присутствовать, мой ангел. Хорошо? — И он тут же снова исчез в окне — ещё до того, как Игрэйн могла ему напомнить, что она вовсе не считает лошадиные бега скучными.

Конюший въехал во двор крепости. Его лицо было красным, как чародейская мантия родителей Игрэйн, а взмыленная лошадь хрипела. Игрэйн принесла ей ведро воды и насухо вытерла пучком соломы, пока её хозяин обессиленно сползал из седла.

— Ну и погода! — с трудом переводя дух, сказал Бертрам. — Чёрт! По мне так пусть уж лучше льёт как из ведра. Где твой отец, Игрэйн?

— Колдует мне подарок ко дню рождения, — ответила Игрэйн, отводя гриву со лба лошади. — Увы, ты им помешаешь. Что, баронесса устраивает скачки?

Конюший покачал головой:

— Нет! Хотел бы я, чтоб это было поводом моего прибытия, но, к сожалению, у меня совсем другие вести. Позови родителей, Игрэйн, с подарком придётся повременить.

Дурные вести

— Что случилось, Бертрам? — спросила прекрасная Мелисанда, входя с сэром Ламораком в рыцарский зал.

Альберт конечно же тоже явился, пусть Игрэйн и велела Сизифу ему передать, что хотя бы он должен остаться и дальше колдовать над её подарком. Волосы брата были покрыты серебристым блестящим порошком, и родители выглядели не лучше, но конюший всё равно низко поклонился прекрасной Мелисанде.

— Тревожные вести, ваша милость, — сказал он.

Отец Игрэйн озабоченно поднял брови:

— О нет! Неужто старая баронесса…

— Нет-нет! — Конюший опасливо огляделся, как будто картины на стенах могли подслушивать. — Она здорова, но несколько дней назад к ней нагрянули непрошеные гости — её злосчастный племянник Осмунд, которого все зовут не иначе как Алчный, и начальник его крепости, который поднимает забрало, только когда ест.

— О, он рыцарь? — Игрэйн присела на край длинного стола, на котором ещё её прадедушка Пелей выцарапал свои инициалы. — А какие у него доспехи?

— Его доспехи все — от шлема до ножных лат — покрыты железными шипами, — ответил Бертрам. — Они так же ужасны, как и человек, который их носит. Вчера утром, — продолжил он, понизив голос, — когда я как раз велел покормить лошадей, Осмунд вдруг ни свет ни заря объявил, что баронесса якобы отправилась в паломничество и вернётся не раньше чем через год. И представьте себе, он утверждает, что тётушка назначила его на это время владыкой Дюстерфельса и всех её владений.

— Баронесса отправилась в паломничество? — Сэр Ламорак нахмурился. — Она же покидает свои покои только для того, чтобы проверить, всё ли в порядке с её лошадьми.

— Или чтобы выпить медового пива, — добавила Игрэйн.

— Вот именно! — Бертрам кивнул. — Никто не видел, чтоб она уезжала, и в конюшне её не было. Думаете, она бы ушла, не попрощавшись с Ланселотом, её любимым конём? Спросите у вашей дочери. Игрэйн частенько навещала баронессу.

— Это невозможно, — подтвердила та, вытирая голубиный помёт с кольчуги. — Баронесса даже спать не ложилась, не навестив Ланселота. И каждое утро перед завтраком подливала ему немного пива в воду, хотя я ей всегда объясняла, что для него это вредно.

Альберт наморщил лоб (у него это всегда выглядело очень эффектно), а родители тревожно переглянулись.

— Это и впрямь настораживает, Бертрам, — сказала Мелисанда. — Что вы предлагаете? Сопроводить вас в Дюстерфельс? Призвать Осмунда к ответу и выяснить, куда именно отправилась вдруг баронесса?

Но конюший энергично помотал головой:

— Нет-нет, ваша милость! Я здесь не затем, чтобы просить о помощи. Я приехал предостеречь. Боюсь, что вашей крепости и вашей семье грозит опасность!

— Нам? С чего бы? — спросил Альберт, вытаскивая мышь из волос.

— Я думаю… — Бертрам снова огляделся, словно боясь быть подслушанным. — Я думаю, этот Осмунд прибыл в Дюстерфельс, чтобы завоевать Бибернель.

— В самом деле? — Сэр Ламорак поднял брови. — Ну, у вас, конечно, есть основания так предполагать.

— Осмунд жаждет заполучить ваши волшебные книги, сэр! Его слуги только об этом и говорят. С помощью ваших книг он хочет стать самым могущественным чародеем на свете. И поверьте мне, Осмунд всегда добивается того, чего хочет. Недаром его зовут Алчным.

— Да, слухи о нём и его колючем начальнике крепости дошли и до меня, — пробормотал сэр Ламорак. — Довольно неприятные слухи. Притом что его тётя, баронесса, просто очаровательная старая дама. Хотя и пьёт многовато.

— Осмунд настроен против вас, господин! — продолжал Бертрам. — Он всем говорит, что вы не заслуживаете распоряжаться такими могущественными книгами, если всё, на что вы способны, — это заставить деревья цвести зимой и наколдовать подарки для ваших детей!

— Так-так… — пробормотал сэр Ламорак. Он провёл рукой по волосам, и серебристый порошок посыпался на его ботинки.

— Начальник крепости Осмунда сулит жителям деревни золотые горы, если они ему расскажут, какая оборона у вашей крепости, — сказал Бертрам. — Тем, кто отказывается от платы и молчит, приставляет меч к горлу. Он хочет знать всё: могут ли каменные львы ещё что-то, кроме как рычать, насколько опасны змеи в крепостном рве и действительно ли каменные рожи на стене способны глотать стрелы и изрыгать огонь. — Бертрам обеспокоенно посмотрел на сэра Ламорака. — Деревенские любят вас, сэр Ламорак. Вы добры и великодушны. Почти каждому в деревне вы хоть раз, хоть чем-то да помогли. Но начальник крепости Осмунда знает толк в устрашении!

— Бедные люди! — возмутилась Мелисанда. — Бертрам, сделай милость, когда в следующий раз будешь в деревне, скажи всем, пусть спокойно рассказывают этому начальнику крепости всё, что знают. Что уж такого он может выведать? И если он всё-таки нападёт на Бибернель, мы с сэром Ламораком покажем ему несколько волшебных сюрпризов. Не так ли, дорогой?

— Ещё бы! — ухмыльнулся сэр Ламорак.

— А он нападёт, ваша милость! — сказал конюший осипшим голосом. — Каждый день в Дюстерфельс приходят всё новые солдаты. Бог знает откуда Осмунд их берёт. Они стекаются в крепость со всех сторон, и начальник крепости снабжает их лошадьми, доспехами и оружием. Как вам известно, баронесса хранила в тюремной башне только бочки с пивом, но Осмунд снова велел устроить там темницу, и я боюсь, что вы станете первыми её насельниками. — Бертрам покачал головой. — Сдаётся мне, он очень скоро нанесёт вам визит, и отнюдь не дружеский.

— Ну что же, — сэр Ламорак вздохнул и бросил взгляд на портреты предков, — Бибернель не раз принимал непрошеных гостей, которые хотели заполучить волшебные книги заклинаний. Но книги всё ещё здесь. Я не об этом беспокоюсь. Нет! Меня намного больше волнует исчезновение баронессы. Сразу же после дня рождения Игрэйн я отправлюсь в Дюстерфельс, чтобы выяснить, действительно ли наша старая подруга в отъезде. В любом случае спасибо, что вы сообщили нам об этом, Бертрам. Не хотите ли остаться на обед?.. Бог ты мой, да мы же ещё не завтракали!

— Благодарю, сэр, — Бертрам поклонился родителям Игрэйн, а затем и самой Игрэйн и Альберту, — но мне надо вернуться, пока никто не заметил моего отсутствия. Будьте осторожны, я вас прошу, и отнеситесь к моему предостережению серьёзно!

Он развернулся и твёрдой поступью зашагал к двери.

— Погоди, Бертрам! — крикнула Игрэйн и выбежала за ним во двор.

— Подними мост, как только я уеду, Игрэйн, — сказал конюший, садясь на лошадь. — Запри ворота и держись подальше от Дюстерфельса, пока этот Осмунд изображает там господина! Никаких упражнений в фехтовании с работниками, никаких тайных выездок верхом на Ланселоте! И мы с тобой, увы, некоторое время не увидимся.

Игрэйн ничего не ответила. Она смотрела на восток, где на башнях Дюстерфельса развевался чужой флаг.

— Игрэйн! — сказал Бертрам, склоняясь к ней из седла. — Обещай мне!