— Лейтенант Хентцау? — Нессер просунула голову в дверь.

— Что такое?

Он быстро убрал пилюли в стол. Нессер не заслужила такого грубого оклика, но уж слишком упорны в последнее время слухи о том, что Хентцау, верный пес короля, постарел и ослаб. Пусть даже Темная Фея — единственная, кто осмелился сказать об этом Кмену.

Как же Хентцау был рад от нее избавиться.

— Новые депеши. — Нессер остановилась в дверях, пропуская вперед курьера.

После недавнего покушения, во время которого Хентцау получил легкое ранение, король приставил к нему Нессер в качестве личного телохранителя. Разумеется, не спросив самого Хентцау. И теперь королевского пса стерегла девушка, годившаяся ему в дочери. Худшего выбора Кмен сделать не мог. Но надо отдать ей должное, Нессер была куда лучше тех олухов, что защищали самого короля.

Посланник оказался человекогоилом. Из тех, что задержались на королевской службе, несмотря на то что под каменной кожей все явственней проступала мягкая, словно улиточья, плоть. Хентцау давно бы велел их всех перестрелять, когда бы они не зарекомендовали себя хорошими шпионами и курьерами. Вряд ли они много помнили из своей человеческой жизни. Этот был рубиновым гоилом. Камень еще оставался на лбу и щеках, а карие глаза сохранили золотой блеск. Целые орды таких слонялись сейчас по земле и жили грабежами да мародерством.

Наследство Феи. Хентцау радовался, что она оставила короля, хотя и представить себе боялся, чего она может натворить, будучи их врагом.

Если верить разведке, Фея подалась на восток. Неужели в Сулейманский султанат? Быть того не может, тамошние правители считают магию привилегией мужчин. Но желающих воспользоваться ее услугами хватало везде: казаки Украины и царь Варягии, волчьи князья на Камчатке и в Юкагирии. Гоилы издавна торговали с древнейшими городами Востока. Но Хентцау не сомневался: любой союзник встанет на сторону врага, заручившись магией Темной Феи. Особенно беспокоил его бывший муж Изольды Аустрийской, младшей сестры Терезии. Этот волчий князь овдовел всего пару недель тому назад. Отравил супругу, как шептались при виеннском дворе.

Новые депеши не улучшили настроения Хентцау: пожар на авиастроительном заводе, убит посол гоильского короля в Баварии, в одном из наземных пещерных городов эпидемия самоубийств. Четыре сотни трупов. Последнее донесение было от Тьерри Оже — шпиона из Лотарингии. Он сообщал о прибытии ко двору Горбуна странного гостя. Джон Брюнель — инженер, проектирующий самолеты и корабли, и известный, помимо прочего, своей нелюбовью к путешествиям. Что заставило его впервые покинуть берега Альбиона и засвидетельствовать свое почтение королю Лотарингии? Из всех известий это было самое тревожное.

Нессер махнула курьеру, и тот направился к двери. У входа отдал честь, прижав руку к груди. Все равно Хентцау не мог к ним привыкнуть. Нессер стояла у двери и ждала. Хентцау так и не обзавелся детьми, но то, что он испытывал по отношению к ней, пожалуй, было наиболее близко отцовскому чувству. Он любил в ней все, даже слабости: ее несдержанность, нетерпение и склонность видеть мир в черно-белом свете. Завидный недостаток молодости, когда жизнь представляется простой, несмотря ни на что.

Брюнель у Горбуна. Но даже самая плохая новость в умелых руках — подарок судьбы. Подарок?

— Доложи секретарю, что мне надо переговорить с королем.

Хентцау схватился за грудь, лишь только Нессер закрыла дверь. Что ж, он солдат и привык терпеть боль.

Кмен давно уже не замуровывал окон в своих покоях. С тех пор как ведьма заговорила ему глаза, восприимчивость Хентцау к дневному свету стала излюбленной темой королевских шуток. В последний раз Кмен сказал ему, что солнечные лучи для Хентцау страшней любой магии.

Теперь король стоял у окна и думал… конечно, о Фее.

— Так, значит, Брюнель в Лютеции… — повторил Кмен, пробежав глазами депешу Тьерри Оже. — И ты, вероятно, понимаешь это так же, как я… Что ж, Морж не так глуп. Прикажи сосредоточить войска на лотарингской границе и проследи, чтобы кронпринца не переставали пичкать эльфовой пыльцой.

— Этого недостаточно. — Хентцау поскреб лоб. Свет, проникавший через высокие окна, был мучнисто-серый, тем не менее раздражал кожу. — Нужно посеять смуту в лотарингских колониях, чтобы препятствовать объединению войск, поднять анархистов в городах… И мы должны заручиться поддержкой на Востоке. Самое время сделать царю подарок. Такой, с которым он не побоялся бы бросить вызов Альбиону и Лотарингии.

— И что за подарок может, по-твоему, возыметь такое действие?

«…и пересилить магию моей бывшей возлюбленной», — добавил про себя король.

Ни тот ни другой до сих пор не упомянули Фею, но подспудно разговор крутился вокруг нее.

— Этот подарок только что сам упал в руки вашего величества.

Заядлые игроки, они привыкли читать мысли друг друга. Столько войн пройдено плечом к плечу. Они делили все: поражения и победы, гнев, страх, сомнения, триумф. И вместе смотрели смерти в лицо.

— Интересно… — Кмен снова отвернулся к окну. Оно выходило на восток. — Сколько солдат тебе нужно?

— Не больше десятка, чтобы не бросались в глаза. Охотно прихвачу парочку человекогоилов.

— В самом деле? — удивился Кмен. — Не ты ли хотел их всех перестрелять?

— Хороший полководец меняет стратегию в самый неожиданный для противника момент.

Кмен усмехнулся.

Так много пройдено… Этот яшмовый пес будет защищать его до конца, даст толпе разорвать себя вместо него, если потребуется.

Но почему бы заодно не заручиться поддержкой варяжского медведя?

Жили-были

Уилл еще не спал, когда зазвонил телефон. Два часа ночи — Клара поставила на письменный стол будильник его матери. Она хранила ее вещи и часто расспрашивала Уилла о ней, вероятно, потому, что своей матери не помнила.

Уилл схватил трубку. Поздний звонок его не удивил. Клара неделями работала в ночную смену, да и Джекобу нередко приходилось бодрствовать в дороге до утра. Оба знали, что Уилл привык ложиться на рассвете. Он с детства боялся кошмарных снов, но после возвращения из Зазеркалья уснуть для него означало ступить на вражескую территорию.

— Уилл? Это доктор Клингер. Клара работает у меня в отделении.

Этот голос — одновременно строгий и сочувственный — напомнил Уиллу о другом звонке: «Вашей матери хуже. Может, вам имеет смысл заехать?»

Но тогда все было, по крайней мере, предсказуемо. На этот раз Уилл не знал, что и думать.

Она всего лишь ушла на работу.

— …простите, большего я вам пока сказать не могу.

Уилл вскочил с постели. В такси он безуспешно пытался дозвониться до брата.

Мать умерла в другой больнице, но этот лифт напомнил Уиллу месяцы, когда он ее навещал. Лифт и запахи в коридорах.

Доктор ждал. Уилл его узнал. Они виделись на вечеринке, которую коллеги устроили как-то в их с Кларой честь.

«Внезапная кома», «без сознания», «ее нашла сестра» — бессвязное бормотание лишь выдавало его беспомощность. Уилл последовал за врачом в комнату, где она спала.

Он уже видел подобный сон. Но кому в этом мире мог он рассказать о мертвой принцессе на увядших розах? На халате, лежащем на стуле рядом с кроватью, блеснула брошь, которую Уилл никогда не видел раньше: мотылек с черными крыльями и серебряной головкой.

Привет из Зазеркалья.

— Редкая инфекция, — услышал Уилл за спиной голос доктора.

«Ранка на пальце», «анализ крови»…

Уилл не отвечал. Что ему было говорить? Не иначе как сама Фея нанесла визит его подруге.

Он попросил Клингера оставить его наедине с невестой и подошел к кровати.

Ни колючей изгороди, ни замковых стен. Их ничто не разделяло. Поцелуй же ее, Уилл, это так просто. Но она казалась такой чужой, как тогда мать. Уилл старался забыть, где находится, и силился вспомнить их первую встречу. Но в голове всплывало одно и то же: пряничный домик деткоежки, пещера, кожа, покрывающаяся зеленой коркой.

Всего лишь поцелуй.

Однако ноги словно приросли к земле. Или его сердце все еще оставалось каменным? Иначе как объяснить это внезапное исчезновение чувства? Любовь словно испарилась, он предал ее, когда она больше всего в нем нуждалась. Он должен поцеловать Клару, как сделал это тогда, в больничном коридоре перед палатой матери. Но почему любовь вечно ищет соседства смерти?

Губы Клары были мягкими и податливыми, но она не просыпалась, и перед глазами Уилла снова предстала принцесса в башне, с пергаментным лицом и выцветшими, как солома, волосами.

Просыпайся же, Клара! Я люблю тебя… пожалуйста…

Он еще раз наклонился к ее губам, но ничего не почувствовал, кроме нового приступа отчаяния. Я люблю тебя… Она любила его больше. Всегда.

Врач вернулся и рассказал, какие анализы еще предстоит сделать. Уилл подписал бумаги и снова позвонил Джекобу. Безуспешно.

Доктор пообещал сообщить, как только что-нибудь изменится, и отправил его домой.

Уилл не помнил, как оказался на улице. Он хотел заплакать, но глаза оставались сухими. Тогда Уилл стал следить за огнями проезжающих автомобилей, как будто это могло что-то прояснить. Джекоб. Он должен переговорить с братом.