Гензель и Гретель

Пересказ истории братьев Гримм

Жили-были брат с сестрицей, звали их Гензель и Гретель. Жили они с отцом и мачехой в домике на краю леса. Отец у них был добрым человеком и детей своих любил больше всего на свете. Жена его, однако, женщиной была злой, самолюбивой и завидовала тому, как любит детей её муж.

Отец Гензеля и Гретель был лесорубом и как мог старался прокормить семью, но в королевстве бушевал голод, и крестьянским семьям приходилось трудно. Еда была скудной, и многие тревожились о грядущей зиме.

— Мы умрём с голоду, если так всё и оставим! — сказала как-то жена лесорубу перед сном. — Еды едва-едва хватает для нас двоих! Если мы хотим выжить, от Гензеля и Гретель нужно избавиться.

— Как ты можешь говорить такое? — возмутился лесоруб. — Дети мне всего дороже!

— Это будет нетрудно, — настаивала жена, которая уже придумала план. — Завтра мы отведём Гензеля и Гретель в самую глухую чащу и оставим их там. Они так малы, что сами не найдут дороги домой. Заблудятся, а там до них и голодные волки доберутся. Парой ртов в семье меньше.

— Я лучше умру с голоду, чем брошу детей, — ответил лесоруб. — Не желаю больше ничего слышать об этом. Ещё придумаем, как пережить зиму.

Но жена была уверена, что только её замысел их выручит. К счастью, Гензель и Гретель ещё не спали и слышали весь разговор от начала до конца — стены в их домишке были тонкие.

— Ах, Гензель, что же нам делать? — спросила Гретель брата. — Мачеха уж наверняка попытается завтра завести нас в лес, пока отец будет рубить дрова!

— Не горюй, Гретель, — утешил её Гензель. — Я сегодня соберу белой гальки, завтра разбросаю по нашему следу — так и найдём дорогу назад.

Пока отец с мачехой спали, Гензель тайком выбрался на улицу и собрал столько камешков, сколько смог найти. Следующим утром, когда лесоруб ушёл рубить дрова, его жена повела детей в лес.

— Куда мы идём? — спросила Гретель.

— Собирать хворост, — ответила мачеха. — А теперь идите-ка за мной да помалкивайте.

Она завела их далеко-далеко в самую чащу леса. Гензель и Гретель никогда ещё не бывали в такой глуши. Гензель через каждые несколько шагов бросал на землю по камешку. Они шли целый день и остановились только к закату.

— Теперь ступайте собирать хворост. — Не успев даже договорить, мачеха бросилась бежать назад, туда, откуда они пришли. Дети остались в лесу одни-одинёшеньки.

По следу из белой гальки Гензель и Гретель отправились домой. Ночью в лесу стало так темно, что только крохотные камешки и было видно. Когда дети вернулись, их встретил встревоженный отец.

— Слава богу, вы целы, — сказал он Гензелю и Гретель и обнял их крепко-крепко. — А где же ваша мачеха?

К удивлению детей, они пришли домой раньше неё. Тропы из белых камешков у мачехи не было, и ей пришлось долго плутать в лесу, поэтому вернулась она только через несколько часов. Увидев, что Гензель и Гретель тоже добрались до дома, она очень рассердилась.

— Что случилось? — спросил жену лесоруб.

— Мы отправились собирать хворост, — ответила она. — Я всего на секунду отвернулась — а детей как не бывало.

— Нельзя допустить такого снова, — сказал лесоруб.

— Не допущу, уж не волнуйся, — ответила жена и незаметно для мужа смерила приёмных детей злобным взглядом, отчего тем стало не по себе.

Ночью она заперла Гензеля и Гретель в спальне, чтобы те не смогли выбраться и собрать ещё камешков.

— Ах, Гензель, что же нам делать теперь? — спросила Гретель брата. — Мачеха уж наверняка попытается завтра снова завести нас в лес!

— Не горюй, Гретель, — ответил Гензель. — Утром за завтраком припрячем хлебные крошки и будем сыпать их за собой — так и найдём дорогу назад.

И верно, как только отец ушёл из дома следующим утром, мачеха повела Гензеля и Гретель обратно в лес. На этот раз они шли ещё дольше и забрели в чащобу ещё дальше. Гензель бросал за собой хлебные крошки, но те почти закончились, когда дети с мачехой наконец остановились.

— А теперь ступайте собирать хворост, — велела мачеха и снова кинулась бежать домой, оставив Гензеля и Гретель одних. Уже совсем стемнело, и дети решили переночевать в лесу, а по следу из хлебных крошек отправиться утром. Вот только когда они проснулись, оказалось, что утренние пташки поклевали все крошки, и дороги домой было уже не найти!

Гензель и Гретель поплелись по лесу, надеясь, что идут куда нужно, но в глухой чаще пути было совсем не разобрать. Они шли много часов, но лес всё так же казался им чужим и незнакомым.

Наконец дети нашли приветливую белую птичку и последовали за ней в надежде, что она приведёт их домой. Чем дальше они шли, тем больше разливался в воздухе чудесный аромат. Пахло сладостями, будто где-то совсем рядом в печи пекли что-то очень вкусное.

Гензель и Гретель вышли на поляну и несказанно обрадовались, увидев домик, построенный целиком из еды. Стены у него были из пряников, изгородь — из леденцов, а в саду росли мармеладные деревья. Крыша была покрыта глазурью, а оконные стёкла — отлиты из сахара.

— Никогда не видела столько вкусностей! — воскликнула Гретель.

Вместе с братом они со всех ног бросились к необычному домику и стали его есть. Дети так проголодались и устали с дороги, что даже не подумали спросить разрешения у хозяина дома. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилась добродушная с виду старушка.

— Кто там? — спросила она. — Что это вы делаете с моим домом?

— Простите нас, пожалуйста, — сказал Гензель. — Мы очень проголодались и заблудились в лесу.

Старушка улыбнулась им гнилыми зубами.

— Так вы дети, а я и не смекнула сразу, — радостно воскликнула она. — Ни к чему извиняться, мой милый, я специально построила дом из еды как раз для таких славных детишек, как вы. Прошу, кушайте сколько захотите!

Гензель и Гретель решили, что эта старушка — настоящий ангел в человечьем обличье. Они съели и леденцовый забор, и мармеладные кусты, и сахарные окна, и даже облизали всю глазурь с крыши. Когда Гензель и Гретель наконец наелись, кроме пряничных стен от дома ничего больше и не осталось.

— А теперь заходите, мои милые, отдохните немного, — сказала женщина. — В доме вас ждут ещё вкусности и мягкие тёплые постельки.

Гензель и Гретель поспешили войти, надеясь отдохнуть после тяжёлой дороги. Но в доме они не нашли ни сладостей, ни кроватей — только большую клетку и огромную печь.

Старух посадила Гензеля и Гретель в клетку и заперла дверцу. Затем сбросила маску пожилой женщины, и дети увидели, что вся она прогнила насквозь так же, как и её зубы. Это оказалась вовсе не милая старушка, а безобразная старая ведьма!

— Один из вас станет мне обедом, а другая — прислугой! — расхохоталась она. — Неповадно будет одним по лесу бродить!

Ведьма вытащила Гретель из клетки и сунула ей метлу.

— Подмети пол, девчонка, — велела она. — Перед трапезой везде должно быть чисто.

Делать было нечего. Гретель стала мести дом, пока вокруг не осталось ни пятнышка. Ведьма растопила печь и вытащила из клетки Гензеля.

— Погоди, меня ещё рано есть! — воскликнул Гензель. — Я слишком худ, сытного обеда из меня не получится, но если откормить — полакомишься на славу!

Ведьма почесала волосатый подбородок и поразмыслила немного.

— Отличная мысль, — сказала она наконец. — Буду тебя кормить, пока не станешь больше клетки, а зимой — съем!

Много недель ведьма заставляла Гензеля есть сладости, а Гретель — убирать дом и двор. Каждый вечер ведьма, щурясь, смотрела на Гензеля.

— Ты уже достаточно поправился? — спрашивала она.

Гензель решил, что видит ведьма плохо, иначе она давно бы заметила, что с каждым днём он всё полнеет и полнеет и что одежда ему уже стала совсем мала. Он быстро придумал, как обмануть слепую старуху.

— Пожалуй, хватит на закуску, проглотишь враз — и в брюхе пусто! — сказал ей мальчик.

Ведьма поохала и велела Гретель потушить ей на обед крыс.

Следующим утром Гретель убирала листья во дворе и припрятала в карман пару веточек. Вечером она успела сунуть их Гензелю в клетку как раз перед тем, как ведьма заглянула внутрь.

— Ну что, ты пожирнел как следует? — спросила ведьма.

— Ничуть, он худ, как и был, — ответила Гретель. — Гензель, протяни руку, дай ведьме потрогать твои костлявые пальцы.

Гретель кивнула на веточки, которые ему дала, и Гензель понял, что делать. Он протянул ведьме палочку, будто это был его палец. Та потрогала её, поахала и велела Гретель сготовить ей на ужин паучьего супа.

Гензель и Гретель не знали, долго ли им ещё удастся обманывать ведьму. Они поняли, что она теряет терпение, потому что на следующий день старуха заглянула в клетку ещё до заката.

— Ну, растолстел ты наконец или нет? — спросила ведьма.

— На первое блюдо сгожусь для начала, но чтобы наесться, меня будет мало, — ответил Гензель.

Он снова вытянул веточку, ведьма потрогала её и побагровела от ярости.

— Надоело мне ждать! — воскликнула она. — Будь ты толстый или тощий, а сегодня я тебя съем! Девчонка, готовь печь!

Гретель открыла широкую дверцу печи и набросала туда хвороста. Затем зажгла спичку, и в печи запылало пламя. Ведьма встала у неё за спиной, злобно усмехаясь.