«Запомнил, запомнил», — думает Крис. Только не знает, радоваться ей или тревожиться.
005. Маска, удиви меня
В кабинете стоит рояль «Бехштейн». Перед ним — круглая табуретка.
— Концертмейстер у нас в отпуске, — поясняет Филипп Филиппыч. — Я, конечно, могу и сам аккомпанировать. В любом жанре, на минуточку. Хоть ар-эн-би, хоть клезмер. Но кто тогда вас оценивать будет? Галочки в ведомость ставить? Так что давайте сделаем так: вы будете подыгрывать друг другу. Так, в общих чертах, basically, без контрапунктов. Подыгрыш на основную оценку не повлияет. Справитесь, девчонки?
Девчонки неуверенно кивают.
— Тогда приступим, — Филипп Филиппыч все так же вальяжно садится к столу и берет в руки дорогой планшет. — Для начала слушаем произвольную программу. Какие будут жанровые предпочтения? Предупреждаю: каверы Билли Айлиш даже слушать не стану. У меня таких юных дарований половина курса. Итак?
Маша и Крис пожимают плечами. Забавно: Фил как будто готов к этому. Кажется, у него есть свои идеи.
— Классику не трогаем, — говорит он безапелляционно. — Слышал я вашего Синатру. Фальшивит, картавит… Мне Рабинович напел… Это сейчас была старая шутка. Если серьезно, я помню ваши видосы, с классикой там все более-менее норм. Поэтому сегодня играем блюз.
— То есть импровизируем? — уточняет Крис.
— То есть свингуем. В хорошем смысле.
Крис только сейчас замечает: под роялем стоит компактный комбо-усилитель, похожий на чемодан со встроенным динамиком. Не самый дорогой, но все же реальный ламповый «Фендер».
— Провод есть воткнуться?
Крис охотно кивает. Нет, она не сильно любит блюзовые гармонии, но «Гибсон» только их и любит. Получив рыжего монстра на день рождения, она поневоле разучила с десяток сложных этюдов из учебника Бриля. Надо же угодить олдфагам?
Она достает гитару. Подключается к комбику. Пробует звук, остается довольна. Подумав, садится на черный бархатный пуфик. Не играть же стоя. Она еще не на сцене.
Маша все еще немного удивляется. Но тоже послушно занимает место у рояля, на старомодном вертящемся стуле. Фил Филыч задумчиво глядит на лепной потолок: наверно, получает задания свыше.
— Блюзовый стандарт на двенадцать тактов, тональность соль, средний темп, — предлагает он. — Фоно играет квадраты, гитара солирует. Потом меняемся. Метроном включить?
Девочки дружно мотают головами — не надо. И джем начинается.
Маша слабо знает джазовые аккорды, кое-как выезжает на трезвучиях и простеньких септах. В левой руке — унылая басовая линия. Хорошо еще, что Фил на нее особо и не смотрит. Он впился глазами в кристинкины длинные пальцы. Здесь есть на что посмотреть! У Крис — безупречная аппликатура и современное звукоизвлечение, какому не учат в наших музыкалках. Ну а что будешь делать, когда у тебя дома целая коллекция концертных DVD: рок-н-ролл, джаз, блюз и даже какой-то невообразимый кантри с фестивалей в Нэшвилле? Ее отчим был моряком. И вообще много кем был. Пока не стал порядочной сволочью, хотя к делу это и не относится.
— Окей, переобуваемся на ходу, — командует Фил. — Теперь гитара держит ритм. Ф-но импровизирует. В стиле… ну, скажем, Джерри Ли Льюиса?
Маша опускает голову. Автоматически продолжает играть квадрат. Кажется, она не знает, что делать дальше со своей правой рукой.
Фил не унимается:
— Давай, маска! Удиви меня. Вмажем рок-н-ролл в этой провинции!
Маша несмело играет мажорные арпеджио. Крис подхватывает, пытаясь подстроиться под гармонии. Наверно, так Дэвид Гилмор работал с безумным Сидом Барреттом. Что-то может вырасти из этого, да только никак не вырастает.
Фил разочарован:
— Ну, это… стоп. Бардак! Так дело не пойдет…
Тут-то Крис и озаряет:
— You’d better stop! Before! You tear me all apart [Авторы: Sam Brown, Gregg Sutton, Bruce Brody.]! Машка, ты знаешь старую песенку Сэм Браун? Посмотри текст в телефоне!
Руки Маши зависают над клавишами. Она бросает играть и ждет, пока Крис начнет новую гармонию — Bm, Em, фа-диез и так далее. Это — знаменитый как-бы-блюзовый номер из 80-х, его сочинила Сэм Браун, дочка рок-н-ролльщика Джо Брауна. Если честно, циничная попсня и слезогонка про любовь и ревность. Но для тех убогих времен и это было круто. И потом, песенку «Stop» часто крутили на ночном авторадио в Архангельске, когда Маше было лет десять. «Лучше остановись, — как бы намекали диджеи водителям. — Пока тебя не разорвало на части».
Маша помнит, как слушала музыку с мамой и папой, в машине. Они часто ездили в путешествия всей семьей — не оставишь же дочку одну дома?
Они оставили ее только один раз. И навсегда.
Опустив голову, Маша тихо поет первый куплет:
All that I have is all that you’ve given me.
Did you never worry that I’d come to depend on you?
На слове «worry» (где голос переключается в верхний регистр) Филипп Филиппович тоже вскидывает брови. Едва заметно качает головой.
Потому что у Маши удивительный тембр. Контральто, как у мальчика. Шероховатый и как будто хрупкий. Только ее голос не ломается. Он словно уже сломался однажды и больше не вернется к прежнему, беззаботному, детскому.
Но он и не взрослый, нет, не взрослый. Взрослых слушать скучно. Они все знают о жизни, все ноты у них расписаны, и даже когда они фальшивят — это еще скучнее.
Здесь — не так. Здесь голос — это стальная струна, которая может лопнуть, стоит лишь ударить посильнее медиатором. И ты каждый раз думаешь: вот сейчас это случится.
Это не пение, а катастрофа.
С таким голосом тебя выгонят из любой музыкальной школы. Таких вокалистов не аттестует ни одна комиссия. Вот Машу и выгнали.
— You’d better stop before you tear me all apart, — это Маша начинает припев, завершает последнюю строчку — «You’d better stop» — и правда останавливается. Будто теряет интерес к происходящему. Гаснет и экранчик на телефоне.
— Мне не очень нравится эта песня, — говорит Маша. — Извините.
— Плохо, — говорит Филипп Филиппыч. — Непрофессионально.
И делает какую-то отметку у себя в планшете.
Крис оставляет гитару. Ей грустно. Она сама не знает почему.
— Ладно. Что вы еще умеете, Талашева? — спрашивает Фил Филыч. — Может, что-то русское вам больше заходит?
— Я не знаю, что вам спеть, — говорит Маша.
— Да что хочешь.
Маша улыбается под маской. Кладет руки на клавиши. Простейшая тональность — ре минор. В ней умеют играть примерно все.
— Хочешь сладких а-пель-синов? — Маша растягивает слова по-земфириному. — Хочешь вслух рассказов длинных?
— Стоп-стоп-стоп, — Фил машет руками. — Сначала ставим звездочку: автор признан иноагентом на территории РФ.
— Авторка признана иноагенткой, — поправляет Крис.
— Опять мимо. Феминитивы не отвечают нашим традиционным ценностям. И вообще не спорьте со старшими. Станете членкой приемной комиссии — тогда и слово получите.
Крис негодует. Но Филипп Филиппыч больше не обращает на нее внимания.
— У меня к вам три замечания, Мария, — говорит он сурово. — Первое. Вы совершенно не умеете петь. Второе. Вы поете не в своей тесситуре. Вам этого не говорили в вашей музшколе? Нет? Почему-то я не удивлен. Теперь третье. Я человек толерантный и местами даже терпимый, но меня смущает ваша манера прятать лицо. Я не вижу вашей артикуляции. Или вы готовитесь исполнять партию «Мисс Икс» на шоу «Маска»? Вот сейчас тоже шутка была… хотя вряд ли вы оцените мой искрометный юмор…
— Я могу спеть эту арию, — говорит вдруг Маша.
В ее голосе слышатся слезы.
— Ну да, ну да. Теперь ее только ленивый не поет. Права-то свободны. Штук двадцать каверов я лично слышал, однако все — мужские. Кстати, чье исполнение вы предпочитаете? Жени Дятлова или, может быть, Шамана?
— Дятлов хороший. Но я больше люблю оригинал из фильма.
— У Георга Отса чисто баритональная партия, — говорит Фил. — Впрочем, она подходит под ваш диапазон голоса. Так что же? Выходим на арену?
Маша кивает.
— Тогда, с вашего разрешения, я сам сяду за рояль. А вы пойте. Только будьте любезны привести в порядок нервы. Вы сопите так, что даже из-под маски слышно.
Фил с кряхтеньем садится на вертящийся стул. Поддергивает рукава. Очень умело, как по нотам, играет короткое вступление.
Как ни странно, Крис тоже помнит этот черно-белый фильм про Мистера Икс. Она его смотрела по телевизору в бабушкиной квартире. Ей даже почти понравился усталый циркач в черной полумаске с прорезями для глаз и его чуть заметный эстонский акцент. А еще больше понравилось, что в фильме он сам пел свои песни. Другие роли пришлось переозвучивать. Так ей объяснила бабушка, которая и сама говорила с легким акцентом, но это к делу опять-таки не относится.
— Снова туда, где море огней, — начинает Маша.
Крис слушает и удивляется.
Ведь это как будто про нее. Светит прожектор, фанфары гремят. Снова этот чертов цирк. Публика ждет. Будь смелей, акробат, и тогда никто даже не заметит, как тебе хреново. А ведь ты всего лишь девочка, Крис. Иногда тебе страшно.
Со смертью играю — смел и дерзок мой трюк.
Все замирает, все смолкает вокруг.
Иногда Крис боится сама себя. Своих желаний. F[…]ck it! Она тоже играет со смертью и когда-нибудь обязательно проиграет. Но до тех пор она должна кое-что успеть. Только это и удерживает ее здесь.
