009. Слушаю внимательно

Чуть позже случается еще одна удивительная история, которой могло бы и не быть, и никто бы об этом не узнал, и ничего бы не изменилось.

Утром Крис открывает группу ВК для абитуриентов. Там — свежие списки тех, кто успешно прошел собеседование. Себя она видит сразу: Кляйн Кристина Генриховна. Ни с кем не спутаешь. Но там нет Марии Талашевой.

Она смотрит на часы. Начало десятого. Черт дернул ее проснуться так рано. Но ведь и в приемной комиссии какой-то гад проснулся засветло, чтобы вывесить список.

Недолго думая, она находит в контактах группы телефон приемной комиссии.

— Бессонова хотелось бы услышать, — говорит она официальным тоном.

— А кто его спрашивает?

— Из Комитета по культуре.

Кто-то на том конце прикрывает трубку ладонью. Что-то шепчет в сторону. Ему что-то отвечают. Абонент возвращается:

— Простите, но вы не представились?

— Это референт главы Комитета, — на ходу сочиняет Крис. — По поводу гранта.

Слышно, как трубка переходит из рук в руки.

— Слушаю внимательно, — говорит Фил.

И вот тут Крис охватывает паника — от собственной смелости. Хз, что дальше говорить. И что делать, когда он узнает ее голос и взбесится.

Логично предположить, что через полчаса ее красивая фамилия тоже пропадет из списка.

Если сейчас отключиться, никто ничего не узнает. У них там городской телефон, вряд ли на нем отображаются входящие вызовы.

В отчаянии она скрипит зубами. Возможно, это тоже слышно. Ну же, Крис! Смелее. Если ты этого не сделаешь, твое сердце разобьется на части. И ты останешься без сердца. Ничего, это даже не больно. Взрослые живут так годами.

Крис решается.

— Здравствуйте, Филипп Филиппович, — говорит она. — Это Кристина Кляйн.

— Здравствуйте. Так по какому вы вопросу?

Он все понял, конечно. И он все помнит. Только не хочет показывать. Вокруг слишком много чужих ушей.

— Я что хочу сказать, — говорит Крис. — Там в списке зачисленных нет Маши Талашевой. Мы прошли прослушивание вместе. Если ее не будет…

Ее голос внезапно садится.

— Тогда и меня можете вычеркнуть. Я не буду играть ваши «Валенки».

— Хм, — Филипп Филлипович как будто размышляет вслух. — Это интересное предложение. Вы уверены?

— Более чем.

— Мы примем меры, — говорит Филипп Филиппович еще более деловым тоном. — Думаю, речь идет о технической проблеме. Ваш вопрос будет решен.

— С-спасибо, — говорит Крис.

А Фил продолжает уже тише:

— Что касается прослушивания… Вы его только сейчас прошли.

010. Что-то может случиться

Они встречаются в «Диво-Острове» на Крестовском. Это парк развлечений. Где же еще праздновать зачисление в институт?

Там можно оставить кучу последних денег. Сорвать голос на американских горках. Полетать на ракете с визжащими пассажирами. Посидеть в кафе, кое-как уворачиваясь от бегающих между столами детей.

Маша побаивается детишек. А Крис их любит. И брата любит воспитывать.

И вот теперь они вдвоем с Машей плывут по воздуху в стеклянной кабинке, подвешенной к громадному колесу обозрения. Оттуда видно чуть ли не половину города, от небоскреба в Лахте до скромной старенькой телебашни. Чайки летают над заливом, и ангел по прозвищу Петрик машет крыльями где-то там, над Невой, на своем золотом шпиле, и все замирает, все смолкает вокруг, и уши у девчонок как будто закладывает от восторга.

— Теперь все будет хорошо, — уверяет Крис. — Мы соберем группу. Точка для репетиций уже есть, прямо в институте. Там у них микрофоны хорошие, я видела. Наверно, Бессонов сам выбирал. И микшерный пульт с обработками. Дома такое не поставишь, никаких денег не хватит.

Маша кивает. Она во все глаза смотрит вокруг. Она ведь совсем недавно в этом городе. Ей все интересно.

— Запишем на халяву несколько песен, выложим на все платформы, — это Крис развивает мысль. — Что-то да и зайдет.

— Реклама нужна, — рассеянно говорит Маша.

— Твой голос — это и есть реклама. Стоит кому-то услышать, и все, он подписчик.

— Да ладно тебе.

— Забьемся на сто рублей?

Она включает четырехканальный рекордер в телефоне. Теперь можно писать голос поверх минусовки. Как караоке, только интереснее.

Текст лежит в кармане у Крис. Она его распечатала заранее крупными буквами: в телефон-то уже не посмотришь.

Песня довольно простая. Это лирическая баллада под гитару и еле слышную петлю из fruity loops. Пару раз послушать — и можно петь.

Тем временем кабина колеса обозрения добирается до самого верха. И как будто зависает там — или это только кажется?

Маша слушает музыку в наушниках. Про себя повторяет ритм.

Записывать голос надо так, чтобы звук из динамиков не лез в микрофон. Поэтому она не вынимает эйрподсы из ушей. Просто опускает масочку и начинает тихо петь, глядя в текст. В стеклянном шаре больше ничего не слышно, кроме ее голоса.

Что-то может случиться: я чувствую это

в робком шепоте листьев, в запахе ветра,

в электрической искре, пробежавшей по нервам

от случайного взгляда.

Дальше — второй куплет, а за ним следует гитарный проигрыш, и гитара там играет немного вперед, — так и задумано, — и можно перевести дыхание. Или (что еще лучше) остановить запись. Потому что текст еще не дописан. Крис уже знает, про что там будет: про то, что очень тяжело быть чужими на этой земле, даже если сейчас вокруг — бескрайнее небо и облака, и хрустальные башни сияют на горизонте. Все это не навсегда. Стеклянная кабинка неуклонно движется вниз.

— Дай наушники послушать, — просит Крис.

У самой земли кабинка опять замедляется и они выходят. Проходит еще пара минут, по окончании которых Крис вынимает эйрподсы из ушей и медленно прячет в футляр. И говорит:

— У нас будет самая лучшая группа во Вселенной.

011. ВИА «Молодость»

Филипп Филиппович в белой подростковой толстовке выглядит странно. Но ему самому так не кажется. Длинные редеющие волосы он зачесывает назад. При этом очки на его носу можно оценить примерно в половину средней зарплаты по Петербургу. Другая половина ушла на его кожаные кеды.

Филипп Филиппович развернул стул и угнездился на нем, положив руки на спинку. Он с удовольствием встал бы за дирижерский пульт. Но репетиционная точка в подвале, и сводчатые потолки здесь довольно низкие. Чего доброго, можно и голову расшибить.

Перед ним стоят навытяжку четверо парней. У одного на шее висит аккордеон «Вельтмайстер» лягушачьего цвета.

Девчонки стоят в сторонке. Их тоже четверо. Пятая сидит на табуретке. С независимым видом и с ярко-рыжей гитарой.

Это — ВИА «Молодость» в полном составе.

— Ну что, лодыри-тунеядцы-бездельники, — похоже, Фил Филиппыч опять ссылается на замшелые мемы из прошлого века. — Повторяем, только уже без лажи. Не забывайте про акценты. Что я вам говорил? Бодрые песни надо петь бодрее. Веселые — веселее.

Он жмет иконку на своем планшете и включает запись. Фонограмма преспокойно передается по bluetooth на колонки. Даже провода втыкать не нужно.

Звучит самый настоящий эстрадно-симфонический оркестр — что-то такое из семидесятых, с перегруженной духовой секцией и картонными барабанами. Воодушевляющая музыка.

Неба утреннего стяг!

В жизни важен первый шаг!

Парни и девушки старательно поют. Даже аккордеонист пробегает пальцами по клавишам и кнопкам: и вновь продолжается бой, тарарарарам! Крис отрешенно грызет медиатор. Ее соло будет позже.

— Ну что это такое, — Фил жмет на кнопку, и оркестр затыкается. — Петь надо с выражением! С настроением! Кристина, вынь гадость изо рта! И кто опять спел «в жизни важен первый фак»? А, парни? У кого тут бас-баритон с просадкой на верхах? Думаете, вы одинаково хреново поете, так я вас не различаю? Да я десять лет хормейстером работал! И все время одно и то же. В каждом потоке какой-нибудь клоун да отыщется!

Певцы тихонько ржут и перемигиваются с певицами. Фил грозит им кулаком.

— Одно для них важно, — кипятится он. — Что на уме, то и на языке… Ну-ка, еще раз с первой цифры!

Фонограмму запускают опять. Артисты напряженно вживаются в образ. Филипп дирижирует сидя.

Еще пара попыток — и он успокаивается. Вокальная группа звучит не так уж и плохо, а внезапное соло на гитаре (ламповый овердрайв с квакушкой) врезается в звуковую ткань, как бензопила в фанеру. Когда же фанера смолкает, аккордеон вдруг продолжает играть еще с десяток тактов что-то такое отвлеченно французское на три четверти, постепенно затихая, как бы удаляясь. И прямолинейный хит из прошлого приобретает целую кучу новых смыслов.

— Ну ладно, сегодня уже получше, получше, — Фил меняет гнев на милость. — Крис вообще молодец. Если дальше так пойдет, то и комиссия нам это дело утвердит. Завтра разучиваем ваше любимое — «Вдоль по Питерской». Через две недели сделаем контрольный прогон, на учебной сцене. Кстати, для нашего гармониста я заказал красную рубаху. Серега, слышал? Красное с зеленым — сочетание «вырви глаз». Еще картуз тебе закажем, как у Есенина! Будешь первый парень на деревне!

Серега глупо кивает. Первый парень давно вздыхает по Крис, у которой он не первый… и на всякий случай он помалкивает. Рыженькая гитаристка на него не смотрит, и на новую рубаху надежды мало, равно как и на картуз. Знать бы еще, что это такое.