7
1/50: Лобстеры
На следующий день Эстер проснулась рано утром, оделась в бабушкину форму стюардессы 1960-х годов оттенка яичного желтка и принялась ждать приезда Джоны. Потом, прошатавшись по дому еще полчаса, решила написать ему, что заболела. Наверное, охота на Смерть была не такой уж отличной идеей.
ЭСТЕР:
Я подхватила корь. Пожалуйста, не приезжай.
Джона ничего не ответил, так что Эстер пришла к выводу: одной проблемой стало меньше, больше она никогда его не увидит. От этой мысли она испытала одновременно облегчение и легкую… грусть? Сегодня последнее воскресенье летних каникул, скоро начнется школа, и ей предстоит много всего испечь, если она хочет вырваться из поля притяжения своего города, засасывающего подобно черной дыре. Однако крошечная часть ее души по-прежнему испытывала интерес к Джоне. Крошечная часть ее души чувствовала спокойствие в его присутствии. Крошечная часть ее души скучала по нему, когда его не было рядом.
Не прошло и десяти минут, как снаружи послышался отчетливый рев мотора — мопед припарковался возле ее дома. Она выскочила на крыльцо.
— Ты когда-нибудь одеваешься нормально? — первое, что спросил Джона при виде нее.
Эстер окинула взглядом его одежду.
— А ты знаешь, что выглядишь так, будто отоваривался в комиссионке с Маклемором [Речь идет о песне “Thrift Shop“ (пер. с англ. — комиссионный магазин), исполненной американским рэпером Маклемором.]? — Тут она вспомнила, что должна быть сильно больна и заразна, и принялась кашлять. — Я же тебе сказала, у меня корь.
— У тебя нет кори.
— Я сильно больна корью.
— Ты не больна корью.
Эстер всплеснула руками:
— Ладно! Это дурацкая затея. Я не хочу этим заниматься.
— Такая отговорка не принимается.
— А какая же принимается?
— Например, что тебе нужно срочно поменять обивку дивана.
— Это очень странная отговорка.
— Да, но сейчас ты не можешь ею воспользоваться, поэтому меня она устраивает. И вообще, думаешь, я мог бы бросить свою крошку? Где там моя маленькая Флийонсе? Скажи ей, что папочка пришел.
— Ох, ну ладно. Заходи. Она в гостиной.
По мнению Эстер, выявленное Питером сотрясение мозга вполне могло остаться у Флийонсе навсегда. Язык уже вываливался изо рта, а голова клонилась набок, словно набитая с одной стороны песком, отчего кошка передвигалась (с гипсом это по-прежнему давалось ей с трудом) по диагонали. Но Джона, похоже, ничего не замечал. Они вместе с Эстер устроились в гостиной, где он по капле кормил животное из шприца молочной смесью для котят.
Во время кормления Флийонсе Джона поглядывал по сторонам: рассматривал голые стены; скопление свечей и ламп в каждом углу комнаты; груду ненужной мебели, загораживавшей лестницу; пучки сухих трав, свисавших с каждого окна и дверного проема; кроликов, обитавших на кухне, а сейчас грызших нижнюю часть дивана.
— Я так понимаю, у вас дома бывает не много гостей? — спросил он.
— Нет, напротив, мы постоянно устраиваем вечеринки. Просто люди все время приносят лампы в качестве подарков. Это уже становится настоящей проблемой.
— Дай мне посмотреть твой список, — попросил он, и Эстер протянула ему листок. Джона аккуратно его развернул и принялся изучать, периодически отпуская комментарии «хм-м-м», «ясно», «не совсем понимаю, что это, но ладно». И в конце: «Черт, я бы и сам от такого держался подальше. Это же дико страшно!»
— Итак, пойдем в обратном порядке, — заключил он и с этими словами вернул листок Эстер, которая по-прежнему не понимала, что происходит.
Джона положил Флийонсе обратно в лежанку и вручил Эстер мотоциклетный шлем.
Некоторое время они ехали — справедливее будет сказать, еле ползли, — пока не очутились на самой окраине города. День выдался теплым, последние часы лета не спешили уходить. В округе почти ничего не было, кроме полей, заросших длинной, выгоревшей на солнце травой — она колыхалась на ветру, будто под водой. Джона остановился напротив вывески: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ».
— Куда мы идем? — поинтересовалась Эстер, после того как слезла (весьма неуклюже) с мопеда и, миновав вывеску, нырнула вслед за ним в густые заросли. В это мгновение мозг решил напомнить ей, что убийцу Зодиака так и не поймали [Информация на момент написания книги.]: и хотя Джона был слишком молод для того, кто в 1960-е годы убил восемь человек, у человека с тревожностями обычно напрочь отсутствует логика. Она выудила из сумки связку ключей от дома и зажала ее между пальцами на случай, если он попытается ее задушить.
Они шли минут десять, потом еще пятнадцать, шагая по узкой тропинке, отчего на ее ногах оставались царапины, а из-под фуражки выбивались длинные пряди рыжих волос. В конце их пути она была похожа на стюардессу, выжившую в крушении самолета.
Тут где-то неподалеку послышался шум волн, разбивавшихся о берег. Заросли кустарника расступились, и перед ними предстало чистое озеро. Поблизости никого, кроме них, не было. Солнечные лучи, проникая сквозь утреннюю дымку, отражались в воде, отчего вокруг все приобретало янтарное сияние. Пляж из белого камня был усеян мелким мусором из озера: морскими водорослями, ракушками, осколками зеленого стекла, отполированного до гладкости волнами. Завывал ветер. Плескалась вода. Восхитительное зрелище — как в начале фильма ужасов.
— Ты ведь не собираешься меня убивать? — спросила Эстер, хотя Джона уже приступил к приготовлениям (хотелось надеяться, не для ее убийства). Он достал из кармана экшен-камеру «Гоу-Про» и пристегнул ее к голове.
— Мне вот любопытно, где ты ее взял? — поинтересовалась она.
— Нашел, — ответил Джона.
— Ага, нашел в чьем-нибудь рюкзаке.
— Ты судишь предвзято.
— Я основываюсь исключительно на прошлых наблюдениях и личном опыте.
— Давай, — скомандовал он и в следующую секунду разделся, скинув с себя все вещи вплоть до трусов. Только Эстер не собиралась делать то же, поскольку а) у нее имелись растяжки, целлюлит и прочие банальные несовершенства тела и б) она не знала, что сегодня вдруг понадобится оголяться, а потому не надела какое-нибудь миленькое нижнее белье, которое специально берегла для возможных сексуальных контактов, — в настоящее время их число составляло ноль. Хотя нынешняя ситуация ни в каком виде и ни в какой форме не походила на возможный сексуальный контакт.
Эстер разгладила свое платье спереди.
— Пожалуй, я останусь в одежде.
— Как пожелаешь. Ха! — ответил Джона. Потом убежал куда-то вглубь пляжа, порылся в траве и вытащил на берег прелестную гребную шлюпку, покрытую частично бледно-голубой, частично белой краской, напоминавшей глазурь на торте. — Тогда можешь плыть на ней, — предложил он, вернувшись к Эстер. После бега он запыхался, его карие глаза стали еще больше от волнения. Эстер показалось забавным то, как парень с волевым подбородком и щетиной мог выглядеть настолько юным и уязвимым.
— Откуда ты узнал, что она там? — спросила Эстер.
— Мама частенько приводила нас сюда в детстве.
Вот так теплым летним утром, два дня спустя после того, как ее ограбили, Эстер Солар в униформе стюардессы выплыла на озеро в компании Джоны Смоллвуда.
В лодке хватало места для двоих, но Джона предпочитал плыть рядом с бортом. Они отплывали все дальше и дальше от берега, пока туман не поглотил землю, и остались только они — два одиноких человека среди сверкающей бездны. Озеро здесь было глубоким, но прозрачным; Джона то и дело нырял в воду с пристегнутой к голове камерой, бросаясь в стаи серебряных рыбок, и его тело длинной тенью скользило в глубине. Все дно покрывали колышущиеся морские водоросли из тех, где обычно обитали огромные белые акулы (вряд ли они водились в озере, но Эстер боялась их даже в бассейнах) и тот жуткий русалочий народ из «Гарри Поттера». Как хорошо, что Эстер находилась в лодке.
Вдали от берега располагался небольшой карстовый остров из белых камней — он торчал из воды точно одиночный зуб акулы. Как только лодка причалила к нему, Джона уселся на мелководье и принялся разглядывать каменистое дно озера. Эстер тоже посмотрела вниз и увидела десятки тел в твердых панцирях мутно-зеленых и венозно-голубых оттенков. Лангусты.
Пресноводные лобстеры. Последний страх из ее списка. Джона собирался натравить на нее ракообразных существ.
Эстер с такой силой зажала ладонями глаза, что кожу обожгло.
— Даже не смей подносить ко мне одну из этих штуковин.
— Лобстеры для скорпионов — русалки, — сказал Джона. Эстер слышала, как он соскользнул в воду. — Почему ты их так боишься?
— Во-первых, у них клешни. Во-вторых, они вызывают пищевое отравление. В-третьих, они похожи на лицехватов из «Чужого». В-четвертых, у них глаза-бусинки. В-пятых, звук, который они издают во время варки…
— Какой звук?
Эстер изобразила писк, раздающийся во время варки лобстеров.
Джона покачал головой (во всяком случае, ей показалось, что он покачал головой — она по-прежнему зажимала глаза руками).
— Ага, посмотрим, как ты запищишь, если тебя бросить в кипящую воду.
Лодка слегка покачнулась. Эстер поглядела в щель между пальцами. На сиденье напротив нее лежал лобстер, его черные глазки-бусинки неотрывно смотрели на нее. «Я убью всех, кого ты любишь», — проскрежетал он на своем лобстерском языке. Его усики дернулись. Она резко вскочила с места. Потеряла равновесие… и опрокинулась назад, в воду. Лобстер, как ей представлялось, был доволен. Эстер вынырнула на поверхность воды, ловя ртом воздух: она была в шоке от холода, глубины озера и внезапно охватившей ее паники, что тут могут водиться пресноводные акулы, или стаи пираний, или одни из тех питающихся плотью паразитов, которые заползают в уретру, когда ты писаешь, и откладывают личинки в твоих почках.