Вот так в конце лета, теплым влажным вечером, Джона Смоллвуд выманил у Эстер пятьдесять пять долларов и примерно за четыре минуты украл:
• бабушкин браслет — прямо с ее запястья;
• айфон;
• рулетик фруктовой пастилы из корзинки, который она припасла на обратную дорогу домой;
• читательский билет (с него он позже потратил 19,99 долларов на возмещение штрафа за испорченный рисунком лобстера экземпляр «Ромео и Джульетты»);
• томик «Крестного отца»;
• почти полный список наихудших кошмаров
• и ее достоинство.
Все это время Эстер прокручивала в голове то неловкое воспоминание о протесте против смерти Дамблдора, поэтому не сразу поняла, что ее обокрали. Только когда через шесть минут и девятнадцать секунд прибыл ее автобус, она воскликнула: «Меня обокрали!» На что водитель ответил ей: «Голодранцев не вожу!» — и захлопнул двери перед ее носом.
(Возможно, Джона украл у нее не все достоинство — водитель автобуса лишил ее тех жалких остатков, которые тот не сумел выскрести из укромных уголков ее души).
Очевидно, что история о том, как Джона Смоллвуд обокрал Эстер Солар, довольно проста. А вот история о том, как она влюбилась в Джону Смоллвуда, немного сложнее.
2
Дом света и призраков
Всего у Эстер ушло три часа тринадцать минут и тридцать семь секунд на дорогу до дома, который располагался на самом отшибе пригорода. Поскольку в свое время город стал расширяться в противоположном направлении от того, что задумывали застройщики, ее жилой район оказался в непроходимой глуши.
В какой-то миг ее долгого пути небо разверзлось, и на город обрушился ливень, так что до крыльца Эстер добралась промокшая, продрогшая и грязная.
Дом Соларов, как обычно, весь сверкал огнями, напоминая светящийся драгоценный камень на фоне темной улицы. Легкий ветерок гулял между деревьями, росшими во дворе перед домом и образовавшими настоящий лес посреди пригорода. Несколько лет назад некоторые соседи пожаловались на постоянно горящий свет. В ответ на их претензии Розмари Солар высадила на лужайке восемь дубов, которые из саженцев выросли в гигантские деревья и всего за полгода заполонили весь участок. Когда они подросли, она развесила на их ветвях сотни назаров [Назар — атрибут традиционной доисламской тюркской апотропической магии, представляющий собой амулет от сглаза и имеющий форму синего глаза.]: сине-черно-белые стеклышки отзывались жутким звяканьем при каждом дуновении ветра. По словам Розмари, назары отпугивали зло. Но до сих пор им удавалось отпугивать лишь девчонок-скаутов, свидетелей Иеговы и охотников за сладостями на Хеллоуин.
Юджин сидел на ступеньках, ведущих к ярко освещенному крыльцу. При этом выглядел так, будто вернулся из прошлого с концерта «Битлз»: с прической Ринго и манерой одеваться Джона.
Эстер и Юджин были близнецами, во что никто никогда не мог поверить. Его волосы были темными, а ее — светлыми. Он был высоким — она низкой. Он был стройным — она пухленькой. Ее кожу усеивали веснушки — его была чистой.
— Привет, — сказала Эстер.
Юджин поднял голову.
— Я сказал маме, что ты еще жива, но она уже подбирает в интернете подходящие гробы. Твои похороны пройдут в розово-серебристых тонах — так мне, во всяком случае, сообщили.
— Фу. Я же специально просила изысканные похороны в особых цветах: черном и слоновой кости — причем раз сто!
— Она просмотрела слайд-шоу по случаю твоей внезапной смерти, которое делала в прошлом году, и добавила к нему новые фотографии. Оно по-прежнему заканчивается песней «Время твоей жизни» [Песня американской панк-рок группы Green Day «Time of your life».].
— Боже, как банально. Даже не знаю, что ужаснее: умереть в семнадцать лет или иметь самые заурядные похороны на свете.
— Я тебя умоляю! Похороны в розово-серебристых цветах — это не банально, а невероятно пошло. — В глазах Юджина промелькнула неподдельная тревога. — Ты как, в порядке?
Эстер отжала свои длинные волосы; намокая, они всегда приобретали кроваво-красный оттенок.
— Да. Меня ограбили. Ну, не совсем ограбили — надули. Джона Смоллвуд. Помнишь парня, который в начальной школе на День святого Валентина заставил меня ждать и не пришел?
— Тот, в которого ты была по уши влюблена?
— Он самый. Оказывается, он талантливый карманник. Украл у меня пятьдесят пять долларов и мою фруктовую пастилу.
— Двойной обман. Надеюсь, ты собираешься ему отомстить.
— Само собой, братец.
Юджин встал, обнял ее за плечи, и они вместе вошли в дом: прошли под подковой, прибитой над перемычкой двери, сухими пучками болотной мяты, болтающимися в дверном проеме, и переступили через дорожки соли, оставшиеся с предыдущей ночи.
Дом Соларов походил на старую пещеру в викторианском стиле, где даже свет излучал мутное, тусклое сияние. Внутри он был полностью обшит панелями из темного дерева, устлан красными персидскими коврами, а стены имели бледно-зеленый оттенок гнили. Дом был из тех, где в стенах обычно живут призраки, а обитатели, по мнению соседей, прокляты; в случае с семьей Солар оба варианта являлись правдой.
Если бы внутрь впускали незнакомцев, они бы заметили следующее:
• Все выключатели в доме удерживались изолентой во включенном положении. Солары обожали свет, а Юджин — больше всех. Специально для него коридоры украсили гирляндами, а всю свободную поверхность мебели (зачастую и большую часть пола) занимали лампы и свечи.
• В доме остались подпалины после Великого пожара 2013 года, когда выключился свет и Юджин в панике выскочил из своей спальни в коридор, попутно сбив около двух дюжин упомянутых свечей, отчего загорелся гипсокартон.
• Лестницу на второй этаж преграждала груда старой ненужной мебели. Главная причина состояла в том, что Питер Солар как раз завершал ремонт наверху, когда у него впервые случился инсульт, и работы быстро прекратились. Но отчасти еще и потому, что на втором этаже, по мнению Розмари, действительно водились призраки. (Как будто призрак станет блуждать лишь по одной половине дома, позволяя его обитателям спокойненько прохлаждаться внизу и не проявляя никакой паранормальной активности. Не смешите меня.)
• На стенах не было ничего, кроме заклеенных изолентой выключателей и штор, закрывавших окна по ночам. Никаких картин. Никаких плакатов. И уж точно никаких зеркал. Никогда.
• Кролики на кухне.
• Злобный петух по имени Фред, который повсюду следовал за Розмари Солар по пятам и был, по ее словам, духом, прибывшим прямиком из литовского фольклора.
В гостиной действительно тихонько играла группа Green Day. Розмари Солар, женщина лет сорока, сидела на диване напротив телевизора и смотрела похоронное слайд-шоу, которое составила несколько лет назад на случай, если кто-то из ее детей внезапно умрет. Каштановые волосы рассыпались по плечам, при каждом ее движении раздавался звон: тонкие хрупкие запястья и пальцы были унизаны серебряными кольцами и талисманами удачи. Монетки, вшитые в одежду — на подоле и рукавах, — пристроченные металлической нитью с внутренней стороны каждого кармана, звякали, словно капли дождя.
Отличительными особенностями своей матери Эстер считала следующее:
• В молодости Розмари была чемпионкой по роллер-дерби [Роллер-дерби — контактный командный вид спорта на роликовых коньках, квадах. Является преимущественно женским видом спорта, но также приобретает популярность в соревнованиях среди мужских, смешанных и юниорских команд.] и носила прозвище «Бестия». На всех фотографиях, которые есть у Эстер, ее мать запечатлена на треке в специальной форме. На снимке она выглядит почти как Юджин: те же темные волосы, те же карие глаза, та же бледная кожа, лишенная веснушек, усеивающих тело Эстер. Просто поразительно.
• К восемнадцати годам Розмари уже была однажды замужем за мужчиной, который оставил тонкий изогнутый шрам в форме буквы «С» на ее левой брови. Имя мужчины и то, как сложилась его дальнейшая судьба, никогда не упоминались. Эстер нравилось представлять, что вскоре после ухода Розмари его постигла долгая и мучительная смерть: быть может, его сожрали дикие псы или медленно сварили в огромном чане с маслом.
• По профессии Розмари была садоводом, а потому обладала способностью выращивать растения одним лишь прикосновением. Казалось, цветы в ее присутствии расцветали и даже склоняли свои головки, стоило ей пройти мимо. Дубы на лужайке перед домом слушались ее, когда она шепотом уговаривала их расти. В ней всегда ощущалась толика волшебства.
Последнее качество Эстер особенно любила в Розмари. Чувствовала его с самого детства: даже если вера в фей, Санту и письма из Хогвартса прошла, девочка по-прежнему ощущала звонкую вибрацию силы, исходившую от мамы.
В представлении Эстер магия была некими узами. Невидимой серебряной нитью, связывавшей их сердца, несмотря на расстояния. Именно она приводила Розмари по ночам в спальню Эстер, когда той снились кошмары. Именно она заставляла утихнуть головную или зубную боль, успокоить расстроенный живот, как только мама прикладывала ладонь ко лбу.
А потом на них, как обычно, обрушилось проклятие. У Питера случился инсульт, после чего он закрылся в подвале. С деньгами стало туго. Розмари пристрастилась к азартным играм, и из-за боязни проиграть ее медленно поглотил страх неудачи. Узы, связывавшие мать и дочь, постепенно начали слабеть, угасать и в конце концов порвались. Нет, Эстер не стала любить свою мать меньше, просто магия рассеялась, и Розмари медленно, но верно превратилась в человека — окончательно и бесповоротно.
