Бейн развернулся к трибунам, где сидели представители Альянса, встретился взглядом с Андуином, затем с Варианом и Джайной Праудмур.

Джайна хмурилась, между ее бровей залегла морщина. Андуин знал, что такое выражение обычно появлялось на ее лице в минуты раздумий, однако теперь было ясно: волшебница недовольна словами Бейна.

– И все мы, а не только я и Августейшие небожители, должны открыться. Мы будем взывать не к разбитым сердцам, а к мудрости. Я слышал, многие говорили, что не допустят, чтобы Гаррош вышел сухим из воды. Если вы действительно этого хотите и жаждете справедливости, пощадите его. Любое живое существо может измениться и сделать хоть что-то, чтобы исправить свои ошибки. Спасибо.

Бейн поклонился и вернулся на место.

Его речь встретили гробовым молчанием. Андуина это не удивило. Выполняя свою задачу, верховный вождь тауренов не просто поднимался в гору, но взбирался по отвесной скале.

– Объявляю часовой перерыв. После обеда суд выслушает первого свидетеля, – объявил Тажань Чжу, ударил в гонг и встал.

Все присутствующие последовали его примеру. Через какое-то время зазвучали взволнованные голоса, на арене стало шумно. Кто-то был зол, кто-то радовался, и все, все без исключения были настроены против Гарроша.

Андуин попытался встретиться взглядом с Бейном, но тот отошел, чтобы поговорить с Кайрозом. Его жесты казались сдержанными, а на лице застыло мрачное выражение. Некоторое время юный принц внимательно наблюдал за тауреном, которого считал своим другом. Ему хотелось подойти и выразить поддержку. Возможно, однажды он так и поступит. Затем Андуин перевел взгляд на Гарроша и замер.

Орк смотрел прямо на него с непроницаемым выражением лица. Под холодным испытующим взглядом ладони Андуина взмокли, в груди что-то сжалось. Юный принц вспомнил ту битву.

Вспомнил, как, ударив в колокол, превратил хаос в гармонию. Как повернулся к Гаррошу и рассказал о молоте. Вспомнил его ярость.

– Сдохни, щенок!

А потом…

На плечо легла чья-то рука. Андуин вздрогнул и тут же залился краской, осознав, что это всего лишь его отец.

– Ты в порядке? – спросил Вариан и, проследив направление взгляда сына, недовольно хмыкнул. – Пойдем, нам нужно пообедать. Ты вовсе не обязан на него смотреть, если не хочешь.

Несмотря на ужас, который пронзил его при взгляде на Гарроша, Андуин вдруг понял, что, напротив, хочет на него смотреть. Слова Бейна все еще звучали в его ушах, находя отклик в сердце. Кроме того, бывший вождь Орды сейчас вовсе не злорадствовал. Напротив, он склонил голову в знак уважения, а затем позволил стражникам увести себя на трапезу.

– Я в порядке, отец, – сказал Андуин и добавил: – Не волнуйся, ты поступил правильно.

Вариан сразу понял, о чем речь. Глядя вслед Гаррошу, он поджал губы.

– Теперь я в этом уже не уверен. Совсем не уверен.

7

Во время перерыва Го’эл решил привести в порядок мысли. Он взял в Пандарию свою волчицу Снежную Песню и теперь был рад возможности прокатиться на ней и подумать. Время не пощадило верного питомца, а потому Го’эл больше не брал волчицу с собою в битвы. Но все же Снежная Песня по-прежнему была сильна, здорова и вместе со своим хозяином радовалась пусть и редким, но энергичным прогулкам. Го’эл оседлал волчицу и направился прочь от храма по извилистой дорожке, любуясь сдержанными пейзажами, которые так сильно напоминали Дуротар.

К груди орка был крепко привязан его маленький сын Дуран. Отцовское тепло и биение его сердца успокаивали малыша. Пока он крепко спал, управляемая Го’элом волчица мчалась к Пэй-Лэй, крохотной деревушке в самом начале Тропы Ревущего Ветра. Орка успокаивали присутствие маленького сына и бьющий в лицо ветер, напоенный сладким ароматом.

Тиранда говорила правду. Чтобы выиграть суд, ей достаточно было являться на все заседания и излагать сухие факты. Однако Го’эла больше всего беспокоил этот артефакт, который позволял увидеть сцены из прошлого. Если некоторым под силу исковеркать смысл слов, то наверняка можно исказить и видения.

Го’эл вспомнил злобные выкрики отдельных представителей Альянса, которые призывали судить всю Орду. Наверняка самые серьезные обвинения предъявят именно ему – за то, что он позволил Адскому Крику получить столько власти.

А ведь все могло бы быть иначе… Го’эл мечтал, чтобы Гаррош гордился своим отцом. Так и вышло, вот только его восхищали не самые лучшие качества. За чрезмерную уверенность Го’эла в силе духа Адского Крика расплатиться пришлось всем народам Азерота. Он и сам задумывался, насколько сильно виноват в случившемся. Гаррош заставил страдать не только тех, чьи жизни оборвал или разрушил, но и саму Орду, защитником которой себя объявил.

Го’эл обратился к стихиям, моля о быстром и справедливом суде. Гаррош и так натворил много зла. Го’эл считал, что порочный круг можно разорвать лишь с его смертью.

Он поднял руку и сильнее прижал к себе Дурана. Прошлое исправить нельзя, не стоит даже пытаться. Изменить можно только будущее. И Го’эл знал, что от этого суда зависит многое, едва ли не все.

Коснувшись подбородком макушки сына, он поклялся самому себе сделать все возможное в борьбе за будущее. Чего бы это ни стоило.

* * *

– Чжу-шао, вы можете вызвать первого свидетеля.

Тиранда кивнула:

– Представляю вниманию суда свидетельские показания Пророка Велена, лидера дренеев.

Го’эл стиснул зубы. Аггра, сидевшая рядом и державшая на руках Дурана, судорожно вдохнула.

– Я много слышала об этой эльфийской жрице и была о ней лучшего мнения, – обратилась Аггра к мужу. В ее тихом голосе звенела ярость. – Похоже, ненависть, которую орки питают к ночным эльфам, и правда взаимна.

– Ее намерения нам неизвестны, – произнося это, Го’эл понимал, что пытается успокоить не только Аггру, но и себя.

– По-моему, все ясно и так, – возразила Аггра.

Го’эл не ответил. Он наблюдал за тем, как Велен, невероятно древний выходец из другого мира, который однажды проявил доброту к юному орку по имени Дуротан, с достоинством и изяществом приблизился к отведенному для свидетелей месту. Пророк был самым высоким из всех дренеев, которых доводилось встречать Го’элу, но казался несколько более хрупким по сравнению с мускулистыми собратьями. Велен не носил броню, лишь простую мантию из мягкой ткани белого и пурпурного цветов, которая, казалось, развевалась сама по себе при каждом его движении. Его глаза, обрамленные глубокими морщинами, излучали мягкий голубоватый свет, в густой бороде, ниспадавшей почти до самого пояса и напоминавшей Го’элу могучую волну, виднелись короткие щупальца, украшенные золотыми кольцами.

Бейн тоже внимательно смотрел на Велена. Го’эл достаточно хорошо знал таурена, а потому заметил, что тот застыл, напрягшись всем телом, в ожидании опасности.

Однажды Го’эл написал историю своих предшественников. Мало у кого из оставшихся в живых орков события прошлого сохранились в памяти, а потому в итоге получилась разрозненная летопись. По их венам текла демоническая кровь, питая ненависть и мешая мыслить. Когда Велен прибыл в Азерот, его народ, как и ожидалось, решил присоединиться к Альянсу. Го’эл вспоминал об этом с грустью и горечью. Он мечтал поговорить с Веленом, задать важные вопросы, как когда-то делал отец, но эта встреча состоится лишь тогда, когда в Азероте воцарится мир и народы начнут доверять друг другу. Го’эл понимал, что Гаррош сделал такое счастливое будущее практически невозможным, хотя Орда и объединилась с Альянсом, чтобы его свергнуть.

– Пророк Велен, – начала Тиранда официальным тоном, – в этом храме вы должны говорить правду и только правду. Таков завет предков народа Пандарии, чьим законам мы следуем, стремясь к гармонии.

– Чьи законы мы чтим, – негромко поправил жрицу Тажань Чжу.

Тиранда едва заметно покраснела.

– Прошу прощения, фа-шуа Тажань Чжу. Чьи законы мы чтим, стремясь к гармонии. Даете ли вы слово говорить правду?

– Даю, – без промедления ответил Велен. Даже в одном слове, произнесенном звучным голосом, чувствовались тепло и доброта. Велен сложил руки на коленях и выжидающе посмотрел на Тиранду.

– Пророк, я уверена, все присутствующие знают, что вы были свидетелем злодеяний прошлого, – начала Тиранда.

«Началось, – подумал Го’эл. – Теперь она очернит всех нас, припомнит каждую каплю крови, пролитую за эти годы».

Бейн вскочил со своего места.

– При всем уважении, я протестую, – крикнул он. – Фа-шуа, мы собрались здесь, чтобы судить одного орка, а не целую расу.

– При всем уважении, лорд Чжу, – ответила Тиранда, – защитник совсем недавно говорил о большой любви Гарроша к своему народу. Именно поэтому я хочу познакомить присяжных с историей орков. Небожителям известно многое, но они ничего не знают о Дреноре. Понимание образа мыслей орков и их прошлого сыграет важную роль в принятии решения, которого все мы так ждем.

– Я согласен со стороной обвинения, – сказал Тажань Чжу.

Бейн, слегка прижав уши, склонил голову, соглашаясь с решением судьи, и сел.

– Благодарю, – продолжила Тиранда. – Пророк, не могли бы вы кратко рассказать о себе.